Газета Спорт-Экспресс № 244 (3622) от 23 октября 2004 года, интернет-версия - Полоса 8, Материал 2

ШОСТАКОВИЧ

Однажды Константин Есенин получил письмо от простого любителя футбола, в котором ему, знаменитому футбольному статистику, указывали на неточность в выкладках. В конце письма стояли неразборчивая подпись и номер телефона. Раздраженный Есенин немедленно по нему позвонил.

Ответил женский голос. Константин Сергеевич спросил: "Есть у вас старичок, который увлекается футболом?" "Есть". Подозвали старичка. Статистики разговорились - и, удивленный знаниями профана, корифей сказал: "Вы неразборчиво подписались - вот я и не понял, как ваша фамилия". "Шостакович", - последовало в трубке.

Воспользуюсь паузой изумления, возникшей, вероятнее всего, в этом телефонном разговоре со стороны спросившего, - и попытаюсь вообразить себе Дмитрия Дмитриевича в распространенной у нас практике обсуждать на телевидении важнейшие футбольные проблемы, и специалистам-то не вполне ясные, непременно со знаменитостями из мира искусства.

Собственно, в такой практике нет ничего предосудительного. В футбол ведь играют вовсе не для одних специалистов. Более того, для качества футбола крайне важно, чтобы на стадионе присутствовали не только фанаты, но и ценители. И чтобы они влияли на толпу, а не толпа поглощала их, подавляла и прогоняла с трибун.

Конечно, таким вот зрителем-ценителем вполне может оказаться не академик или герой попсы, а дворник. Но понятно, что телезрителю желательнее видеть на экране человека, всем известного. И жутко обидно, когда человек этот говорит исключительно банальности, от которых ведущий, загипнотизированный именем собеседника, дежурно млеет, что, однако, не мешает ему быть, как на телевидении теперь принято, непропорционально бойким, если не сказать - развязным.

Естественно, еще вопрос, согласился бы Шостакович участвовать в подобном теледиспуте или нет. Но для нас важно то, что футбол был страстью великого композитора и что на стадионе он держался совсем по-иному, чем где-либо.

Вынужденно подозрительный, на футболе Дмитрий Дмитриевич воспринимал людей, составляющих аудиторию, близкими себе по общему интересу. Хотя именно на Северной трибуне, куда покупал он билеты, не могли не присутствовать, причем в значительном количестве, и деятели того ведомства, в сотрудничестве с которым он и подозревал нередко граждан, стремившихся к тесному общению с ним. Кстати, болел Шостакович за "Динамо" - команду, принадлежавшую вышеупомянутому ведомству.

Мне было известно как про открытость Дмитрия Дмитриевича на стадионе, так и о том, что он увлекается футбольной статистикой (я был немножко знаком с Шостаковичем через сына композитора - Максима), но я крайне удивился, услышав от режиссера Арнштама, давнего друга Шостаковича, что, когда они оба еще жили в Ленинграде, у Дмитрия Дмитриевича дома гостили футболисты. Лео Оскарович считал, что это были футболисты местного "Динамо". И ошибался. Другой друг Шостаковича - Исаак Гликман - рассказывает в комментариях к их переписке с гением про общение того с игроками. Оказывается, что Шостакович в отсутствие жены Нины Васильевны пригласил к себе на обед всю команду "Зенит".

Гости вели себя учтиво и тихо. Тема для беседы за столом нашлась, правда, не сразу. Но постепенно футболисты освоились - и один из них, сам игравший на гитаре, попросил хозяина что-нибудь для них исполнить на рояле. Хозяин немедленно сел за инструмент... Проводив гостей, Шостакович сказал Гликману, загадочно, по словам друга, улыбаясь: "Вот мы с тобой и познакомились с героями футбольных драм, на которых мы смотрели только с большого расстояния..."

В декабре пятьдесят седьмого года композитор вкладывает в письмо к Гликману вырезку из газеты с некрологом Григорию Федотову. Резко и с горькой иронией противопоставляет он в этом письме Федотову Боброва. Шостакович возмущен тем, что Башашкина, допустившего ошибку в олимпийском матче с югославами, Бобров назвал "титовским прихвостнем" (имелся в виду Иосип Броз Тито. - Прим. А.Н.) . Он обвиняет Всеволода Михайловича в политическом карьеризме. А про Григория Ивановича пишет, что тот "лишь забивал голы, а это занятие аполитичное". Потому-то, предполагает Дмитрий Дмитриевич, о смерти великого футболиста сообщило только сугубо спортивное издание.

В первом из сочиненных Шостаковичем балетов герои - футболисты. Балет был поставлен в тридцатом году на сцене Мариинки - и танцевали в нем Уланова, Сергеев, Чабукиани. Но Шостакович собирался сочинить и гимн, как выразилась его биограф Хентова, футболу. Не сочинил по каким-то причинам. И очень радовался маршу, написанному Матвеем Блантером: "Вот что наш Мотя сочинил!"

Между прочим, портрет Блантера висел у Шостаковича в кабинете. При всей популярности этого советского композитора кое-кто удивлялся, узнавая о таком выборе Дмитрия Дмитриевича, отнюдь не перегружавшего стены своего дома изображениями коллег. Предполагали, что причиною тому - смелое поведение автора "Катюши" в годы нападок на Шостаковича.

Может быть. Но доподлинно известно, что дружба между Шостаковичем и Блантером строилась на почве футбола. Они вместе ходили на стадион. Присоединялся к ним и композитор Юрий Левитин.

Футбол в общем-то трудно любить в одиночестве - об этом есть очень смешной фельетон Ильфа и Петрова. Про человека, отбившегося на матче от своей компании и вынужденного телеграфировать свои впечатления от игры дяде в провинцию.

Александр НИЛИН