«Чтобы устоять на месте, надевал пояс и привязывал себя к яблоне». Вспоминает легендарный лыжник Завьялов

Трехкратный призер Олимпийских игр и чемпион мира по лыжным гонкам Александр Завьялов приехал в Нижний Новгород на первый этап Кубка России по лыжероллерам как один из тех, кто стоял у истоков этой дисциплины в России. О том, как развивались лыжероллеры, и о некоторых эпизодах своей спортивной карьеры Завьялов рассказал «СЭ».

Танковая резина

— Зависть не берет, когда видите, какие роллеры сейчас доступны лыжникам?

— Дело все в том, что старые лыжероллеры имели свои плюсы — это серьезная силовая подготовка. У нас в команде были люди, которые ставили танковую резину, и роллеры очень быстро катились, не хуже, чем сейчас.

— Танковую резину?

— Да, ребята с Урала вытачивали из нее колеса. Она была надежной, почти не изнашивалась. По линии сборной мы получали роллеры из ГДР на алюминиевой платформе. Но под некоторыми нашими парнями, которые сильно толкались, например под Женей Беляевым, светлая ему память, эти платформы гнулись. Очень быстро стачивались заднике колеса, но это было лучшее, что мы в те годы имели.

Но в СССР еще были роллеры, которые мы называли «Сибирячка», с надувными колесами, на них можно было кататься по бездорожью, но сложность с ними заключалась в том, что они были складывающимися. Я ставил на них 75-миллиметровые крепления и катался в лесу в прыжковых ботинках, тех, которые для трамплина, это позволяло уверенно, жестко отталкиваться, нога не гуляла.

Затем появилось следующее поколение роллеров, с более узкой платформой, обгонной муфтой, на них можно было кататься и классикой, и полуконьком, который как раз тогда только начал появляться в лыжах. В Европе стали проводить первые соревнования, лидерами были итальянцы, причем их спортсмены внутри страны относились к федерации хоккея — итальянцы много применяли ролики при подготовке хоккеистов. И уже после все постепенно перешло в скоростные лыжероллеры, те, которые мы видим сейчас.

«Когда выйдем из этих санкций, ничего не потеряем». Интервью Александра Завьялова

— Как это развивалось в России?

— У нас этот спорт оформился официально благодаря Владимиру Логинову, который тогда был президентом ФЛГР. Мы с ним добились включения лыжероллеров в реестр видов спорта. К сожалению, дисциплина пока не олимпийская, но развита по всему миру, количество участников растет. При ФЛГР есть отдельный комитет, команда имеет финансирование, букмекеры выделяют призовые.

Благодаря официальному признанию и включению дисциплины в ЕВСК мы начали присваивать спортивные звания, появился интерес у тренеров. В свое время у нас Игорь Лягушков и Марина Фирсова были чемпионами мира, и я очень долго добивался, чтобы их тренерам присвоили звания заслуженных тренеров России. Добился. Сейчас этот процесс уже рутинный, тренеры могут получать категории и звания, им есть смысл работать в данной дисциплине. Конечно, хотелось бы большей популярности дисциплины, но дети смотрят, интересуются.

Фото Никита Успенский, архив «СЭ»

Поспорили на ящик вина, что отожмусь 500 раз

— Сейчас обязательным требованием на лыжероллерах являются шлемы и очки. Раньше этого не было. Часто сборники вылетали из-за травм на летних тренировках?

— Могу показать — вот шрам, вот шов, вот рука была сломана. Все как у велогонщиков. Поехали мы однажды летом в Оберхоф, у нас с ГДР тогда была программа обмена, они ездили к нам в Апатиты, в Кировск, на вкатку, а мы к ним летом в Оберхоф. И на тренировке ко мне сзади пристроился немец, едет, подталкивает. А мы тогда так не делали, это сейчас принято, но со мной случилось впервые. В общем, он меня подталкивает, я понять не могу, с чем это связано, думаю, ну, пусть толкает. И вот на длинном спуске немного привстаю, а он меня в этот момент толкает. Упал так, что на заднице живого места не было, что-то невероятное. После падения встаю, реагирую в сторону этого немца, конечно. А он объясняет, что думал, мы гонимся за Ваней Гараниным, и хотел помочь его догнать. Вот, догнали, меня зеленкой почти всего целиком, как велогонщика, обмазали.

В августе 1981 года, на сборе в Эстонии, у меня заклинило гэдээровский роллер, причем, когда это произошло в первый раз, я привстал, колесо снова начало вращаться, думаю, все в порядке. Только сел снова — колесо клинит, я падаю и ломаю обе кости предплечья, и лучевую, и локтевую. А я к чемпионату мира готовлюсь! Сначала поставили лангету, приехал со сбора — кости не срастаются, слишком подвижная область. Сказали, что нужно фиксировать жестко, наложили гипс. Я поехал в Бакуриани и закачивал там ноги. Помогло — на ЧМ взял две медали, золото в эстафете и серебро на 15 км. Спасла хорошая силовая база, у меня всегда с этим было в порядке. Однажды с Серегой Савельевым поспорили на ящик вина, что с пола отожмусь 500 раз, я начал, дошел до половины, Серега уже говорит «хватит», но спор есть спор. Отжался 500.

«Понимаем, что всю команду точно не допустят». Вяльбе — о перспективах поездки на Олимпиаду-2026

— Это все нарабатывалось или что-то было дано природой?

— Когда только начинал, в деревне Чулково, у меня был блоковый тренажер, брусья, наклонная доска, так и закладывалась силовая подготовка. Функционально был очень хорошо готов. Когда закончил школу, весил 48 килограммов, четыре года подряд выигрывал 10-километровый пробег имени братьев Знаменских, бежал за 28 минут с какими-то секундами, уже не помню. Ногами бегал вообще без проблем, потом, когда уже встал на лыжи, первое время получалось, что я бегал не на лыжах, а с лыжами.

А потом мы решили взять у байдарочников, которые учились со мной в Малаховке, лодку. Ребята были сильные, Саша Дегтярев, олимпийский чемпион 1976 года, и другие. Поехал с ним, они дали лодку, и я два сезона с ними греб. Сделали блоковый тренажер — для отработки лыжного хода, это сейчас они уже промышленно изготавливаются, а у меня он был из большой консервной банки, раньше из таких в магазинах сельдь продавали. В банку вставили палку на проволоке, и я тянул на этом тренажере так, что меня стаскивало. Чтобы устоять на месте, надевал пояс и привязывал себя к яблоне. В 1975 году я выиграл личную гонку по юниорам и через год попал в сборную.

— Как молодого приняли в сборной?

— Я в команду попал по результатам, а не потому, что меня кто-то счел перспективным. Отпахал год, но на спартакиаде занял 134-е место. Бежим в Вершине Теи контрольную тренировку, я предпоследнему проигрываю минуту и занимаю последнее место. Вообще ноль. При этом на тренировках выигрывал все скоростные работы. Но на контрольных и на соревнования — ничего. Но меня оставили, и потом как-то все нормализовалось.

— Первый год не пошел из-за нагрузки, из-за объема?

— Не могу понять, из-за чего. Думаю, из-за того, что я все время хотел работать, доказывать, что не просто так меня взяли. Отработал, выполнил все обязательства, все планы, но в первый год вообще провалился. Но в меня поверили, оставили.

Фото Федерация лыжных гонок России

Высказывались опасения, что Чайко может остаться в Штатах

— Первый загранвыезд куда был?

— Самый первый был в Италию, в 1977-м, я там гонку выиграл, а первая крупная победа была в 78-м, как раз когда я стоял как вкопанный. Шел отбор на ЧМ в Лахти, но меня решили отправить на универсиаду, в Чехословакию, в Шпиндлерув-Млин. Там выиграл одну гонку, плюс мы взяли эстафету. Но я даже не знаю, почему так хорошо выступил, — был вообще не готов.

— Подготовка к Олимпиаде в Лейк-Плэсиде прошла без срывов?

— У нас все было очень серьезно, перед крупными стартами — чемпионатами мира, Олимпиадами — вообще почти никуда со сборов не уезжали. А когда уезжали, нам дома не разрешали на машинах ездить, чтобы не было какого-то инцидента. На роллерах дома тоже не тренировались, чтобы не попасть в аварию. О том, чтобы привезти на сбор жену, ребенка, никто даже не думал. Так что срывов и не могло быть.

— Как жилось в тюрьме, где американцы организовали Олимпийскую деревню?

— Нормально, только там вентиляция шумная была, всю ночь работала. И двухъярусные кровати, на нижней полке невозможно сидеть прямо, нужно наклоняться. Поэтому мы в основном выходили в коридор, сидели там, общались, смотрели телевизор и так далее. Мы к этому нормально относились, приехали туда не на курорт — показывать результаты за страну. Поселили туда, куда поселили, никто не возмущался.

— Лейк-Плэсид по гонкам разберете?

— Я поехал туда запасным, в команду попал на последней контрольной тренировке на 30 километров. Первой гонкой была «тридцатка», меня на нее не поставили. Затем — 15 км, на нее заявили, но попал вторым со старта, передо мной убежал какой-то монгол, я его через двести метров обогнал и дальше шел уже один, по мне всех вели, показал седьмой результат. Выше меня оказались Коля Зимятов и Женя Беляев, то есть в эстафету я проходил. Но меня не поставили, как обычно — ты молодой, у тебя все еще впереди, давай, до свидания.

«Полтинник» стартовал четырнадцатым, по мне снова всех вели. Коля Зимятов на финише перехватил Юху Мието, а у меня на последнем километре свело верхнюю часть тела. Я до этого у Ларса Эрика Эриксена выигрывал полторы минуты, а на финише от этого преимущества остались 1,5 секунды. Все свело. Я наклоняюсь, иду, мне там все кричат, а я не могу ничего сделать.

«Победы, которые завоевываются без русских, неполноценны». Зимятов — о международных стартах

— Лейк-Плэсид был как раз почти сразу после ввода войск в Афганистан, в США были протесты. Это ощущалось?

— У нас была только одна проблема. С нами поехал Саша Чайко, а он был призывного возраста. И высказывались опасения, что он может в Штатах остаться, чтобы избежать армии. Нас попросили за ним приглядывать, не оставлять одного. В остальном никаких проблем.

— Помните, какая была погода в Сараево-84?

— В первый день, да, была сложная погода. Снег шел просто неимоверный, гонку вообще хотели отменять. Тогда только начали применять козырьки, очки, мне не досталось, а Коля Зимятов успел схватить козырек. Я бежал в третьей группе и, как четырьмя годами ранее, обогнал все и вся, каждый раз теряя на обгонах.

А группа сильнейших, четвертая, более ровная, они если друг друга и догоняют, то не так быстро, дольше видят спины друг друга, есть возможность работать более равномерно. И Коля за счет этого и выиграл.

Когда бежал, лыжни не было вообще. Лыжи складывал так, что было видно скользящую поверхность, цеплялся креплениями. Даже реклама была, где мое фото с той гонки и видно, что лыжни нет. Меня вели, конечно, но ничего сделать не смог. Из-за того, что глада были не защищены, они очень сильно пострадали от снега. Но ничего, серебро выиграл, потом еще в эстафете тоже серебро взяли.

Вячеслав Веденин, Александр Привалов, Александр Завьялов и Андрей Кирилов.

Фото Никита Успенский, архив «СЭ»

— В Сараево вам было уже 29 лет. Имелись шансы попасть в Калгари через четыре года?

— В 1985 году меня убрали из команды, потому что поменяли тренера после чемпионата мира в Зейфельде. Нас же там ощипали как кур — палки стали длинные, лыжи короткие, все побежали коньком. Я тот чемпионат не бежал, так как упал, повредил руку, была трещина. Ребята вообще ничего не показали, девчонки только выиграли эстафету, Резцова тогда отличилась. И у нас Бориса Быстрова уволили, пришел новый тренер, который до этого в команде был вторым, — Владимир Филимонов. Филимонов сказал, что с Завьяловым не справится. И меня убрали из команды.

— Под «не справится» он имел в виду характер?

— Не знаю, с чем это было связано. Просто сказал: «Я с ним не справлюсь». И дальше я уже тренировался вне команды, становился четвертым, шестым и уже даже не рассматривался, да и сам понимал, что нечего там делать. Спокойно докатался до 1989 года, затем пошел работать с двоеборцами, отвечал за лыжную подготовку, а после Олимпиады в Альбервилле — с лыжной молодежкой. Сейчас с российской молодежкой работает Саша Кравченко, он как раз мой воспитанник.

Доработал до 1995 года, и потом мы с Юрой Бородавко возглавили мужскую команду. Три года отработали. Юра взял на себя лидерство в подготовке, я говорю — ну, хорошо. Нормально готовили ребят, но не получилось, у нас тогда на Олимпиаде в Нагано Сергей Крянин немножко сплоховал на своем третьем этапе.

После 98-го я сказал — все, спасибо, я заканчиваю. Юру тогда убрали, на мужиков поставили Грушина, тот предложил мне остаться, но я отказался. И ушел в «Фишер», где и работаю до сих пор.

«Были бы рады, если бы за Москву выступали Большунов и другие лидеры». Интервью Ольги Зайцевой

— Ломало после завершения карьеры?

— Не ломало, я очень плавно закончил. С ребятами-двоеборцами тренировался. На зарядки ходил, в походы, бегал. Они даже иногда спрашивали: «Сан Саныч, пойдете с нами в поход?» Я говорю — конечно. И по лицам парней вижу, что они бы предпочли без меня, поспокойнее. А я тогда еще молодой был, впереди них и шел, и бежал. Двоеборцы же, сами знаете, и не лыжники, и не прыгунки, как мы тогда говорили. Но ребята были хорошие. У меня не было задачи сделать из спортсменов чемпионов, я хотел привить им любовь к спорту. И почти все они сейчас остались в спорте в той или иной роли.