Роман Орещук: «Когда стал агентом — обещали голову отрезать и собакам скормить»
Роман Орещук очаровывает с первого слова, с первого шага. Нам кажется, знакомы тысячу лет. Тем более так оно и есть.
Все бы герои были столь памятливы и словоохотливы.
Жерсон
— Ваша сегодняшняя жизнь — это что?
— Четверо детей! Младших, Рафаэля и Марселя, утром отвожу в школу — и кидаюсь к компьютеру, просматриваю игроков, делаю отчеты. Потом забираю сыновей и везу тренироваться в Жулебино, в динамовскую академию. Домой возвращаемся в девять вечера. Из старшего сына футболиста не получилось — буду лепить из маленьких.
— Сколько старшему?
— 17. Еще дочка есть, ей 16. Живет в Лондоне, учится в колледже.
— Дорогое удовольствие?
— С нынешним курсом это очень больно. 80 тысяч фунтов в год только обучение. С перелетами и питанием набегает под сотку. Я строил дом в Подмосковье — пришлось заморозить. Почти все деньги сейчас уходят на дочку. Чтобы уж дотянула. Не хотим бросать на полпути.
— Писарев рассказывал нам, что однажды посмотрел четыре матча подряд и чуть умом не тронулся. У вас, агента, рекорды есть?
— Как агент четыре матча не смотрел. Вот когда в «Динамо» работал, случалось и не такое!
— Боже. А какое?
— У нас еще не было селекционного отдела. Приходилось самому отсматривать футболистов. Помню, отчитывался на совете директоров. Вы готовы услышать цифру?
— Мы внутренне сжались.
— За два месяца изучил 432 игрока! С утра до ночи перед экраном. В конце уже не разбирал ни имен, ни качеств. Перемешались люди и лошади, как говорят. Команду-то собирали с нуля.
— Это после вылета «Динамо» из РПЛ?
— Да, лето 2016-го. Когда я пришел в клуб, на контрактах было семь человек. А когда в 2019-м снова позвали на должность спортивного директора, в «Динамо» оставалось шесть игроков. Если в первом случае сразу все склеилось и заработало, то во втором пришлось туго.
— Бывало такое: смотрите футболиста — не впечатляет. А потом выясняется: бриллиант?
— Ну, например, посчитали, что за Макаллистера в Аргентине просят столько, сколько он не стоит. 20 миллионов долларов! Сегодня-то парень чемпион мира, в «Ливерпуле» играет, а тогда решили: дороговато. Вот Серлота и Жерсона взять было реально.
— Цена вопроса?
— Аренда Серлота обошлась бы в миллион евро. Выкуп — в три-четыре. За Жерсона просили 20, сторговались на 12. С ним вообще глупейшая ситуация!
— В чем?
— Начнем с того, что тяжелее переговоров в моей жизни не было. С Дмитрием Гафиным за пять дней в Риме чуть с ума не сошли. Просто дурдом! Встречались с футболистом, его папой, спортивным директором «Ромы» — и с каждым отдельно, и со всеми вместе. Долго и нудно торговались, обменивались документами. Звонили в Бразилию маме Жерсона, сестрам, еще каким-то родственникам...
— Им-то зачем?
— Напутствовали. По просьбе папы. Когда казалось, что все согласовано, внезапно нарисовался Пасторелло, агент. Сразу в крик: «Почему договариваетесь без меня? Это мой футболист, у нас контракт!» Затребовал несусветные комиссионные — три миллиона евро. Мы послали и его, и игрока. Через пару дней Жерсон перезвонил сам: «Я уволил Пасторелло. Давайте искать компромисс».
— Нашли?
— Да, клубы даже успели подписать трансферный контракт. И тут Юрий Белкин, один из руководителей «Динамо», влез со своими соображениями: «12 — это очень много. Я привезу за 9». Мы нажали на паузу. Пока «вез», Жерсона за 12 забрал «Фламенго». Вскоре за 20 продал в «Марсель».
— А теперь за этого бразильца «Зенит» предлагает более 30 миллионов.
— Именно!
Филипп
— А с Серлотом что?
— Рассказываю про него руководству — и слышу в ответ: «Зачем нам форвард, который за год забил один мяч? Будем рисковать?»
— Это же аргумент?
— Наверное. Но норвежец уехал в Турцию и наколотил 32. А потом и за «Вильярреал» 26. Сейчас в «Атлетико». Вот что такое футбол. Здесь ты можешь быть топом — а в Европе никто. Или наоборот. А история с Филиппом?
— Филиппа-то вы привезли.
— Это моя ошибка. Самая большая как спортивного директора. Футболистов за такие деньги надо вести долго. Знать всю подноготную. Забрать-то мы его забрали... Долго за ним бегали, руководство дало задание: чтобы был!
— Вот так стоял вопрос?
— Да. Я изначально был против этого трансфера. Правда, не по футбольным причинам. Как игрок немец меня устраивал. Но его агент, Гордон Стипич, — мой друг.
— Не заиграет — начнут искать коммерческий подтекст для вас?
— Вот-вот. Так и сказал: «Боюсь, что меня же и обвинят во всех грехах». В «Динамо» ответили: «Дружище, вези и ни о чем не тревожься. В Филиппе у нас сомнений нет. Остальное не должно тебя касаться, мы защитим, если поднимется хейт».
— Сложно было привезти немца?
— А вы как думаете? Капитан молодежной сборной Германии, купленный «Боруссией» за 20 миллионов у «Фрайбурга». Два сезона отыграл в топовой команде бундеслиги.
— Еще куда-то Филиппа звали?
— Мы видели бумаги от «Герты» и «Вольфсбурга». На 23 и 18 миллионов.
— Что ж отказался?
— Он сам из Берлина. «Герта» была детской мечтой, но там парня сильно обидели, выгнали из команды. Все, для него эта тема закрылась. А «Вольфсбург» мы перебили деньгами. Дважды привозили Филиппа в Москву, уговаривали. Но не сделали то, что нужно было сделать.
— ???
— Стоило пообщаться не только с ним, но и с его близкими. Поднять всю медицинскую карту. В итоге Филипп приехал в Москву — и надломился. Друзей у него не было. Менталитет — мамин сын. Без матери тяжело, всю жизнь провел с ней рядом. Держался в команде особняком.
— А что с медицинской картой?
— Оказалась сумасшедшая аллергия на пыль. Пришлось на базе всю комнату перестраивать под него. Убирать ковролин, шторы...
— Ваш друг Стипич мог бы и предупредить.
— Он говорил — с Филиппом все не так просто: «Ребята, есть проблемы. Решайте сами, покупать или нет, я не настаиваю». Но про аллергию даже Гордон не знал.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— В Германии у футболиста не было таких бед?
— Возможно, жил в номерах, где нет ковролина. А на динамовской базе он старенький — и у Филиппа все сразу потекло. Вдобавок цветение началось. Пожалуйста, конъюнктивит. Одно наложилось на другое. Да и приехал физически разобранный.
— Вы обалдели от такой картины?
— Хохлов начал с ним работать. Обычно даешь нагрузку, чуть футболиста загоняешь, потом отпускаешь вожжи — и тот словно на крыльях. А Филипп на эмоциях здорово отыграл первые матчи. И ка-а-к провалился — вот здесь мы действительно обомлели!
— Как выглядела картина провала?
— После какой-то игры приходит к Хохлову доктор Ярдошвили: «Немца надо недели на три снимать с тренировок. У него такие показатели, что может умереть прямо на поле». Хотя тренировки были обычные.
— Пульс не прощупывался?
— Почти. Мы не понимали, что делать! Нужно же как-то готовить, правильно? Дали паузу, затем начали потихоньку восстанавливать. Как раз к тому моменту, когда мы с Хохловым ушли, Филипп набрал форму. Выдал классную концовку — в одиночку обыграл «Локомотив». С «Ахматом» команда еле двигалась — а он забил два мяча. Признали игроком месяца. Футболист-то сильный, это объективно! Но за такие деньги нельзя привозить проблемного человека.
Рука
— Вы маму Филиппа упомянули. Своеобразная женщина?
— Из ГДР. Постоянно твердила — мол, у вас чуть ли не медведи с балалайками по улицам ходят, пленных фашистов колоннами водят. Что-то вроде того. Не сомневалась, что Москва — это разруха.
— Так привезли бы.
— Она не хотела ехать. Потом все-таки рискнула — и была приятно поражена: «Куда я попала?! Это точно Россия?» Когда не отпускала сына в Москву, я только радовался, честно говоря. Думал, тема закроется. Но меня заставляли заново, заново, заново...
— Зачем?
— «Динамо» нужен был имиджевый трансфер. Игрок из топ-клуба. А когда поняли, что ошиблись, решили хоть какие-то деньги вернуть.
— Удалось?
— Процентов 80 отбили.
— От 20 миллионов евро?
— За Филиппа мы заплатили не 20, чуть меньше.
— В Москве у него так и не появилось ни одного друга?
— Стало полегче, когда взяли Нойштедтера. Хоть по-немецки мог с кем-то поговорить. Едва тот ушел, Филипп окончательно скис. А вернулся в Германию — и воскрес!
— В самом деле?
— Отправился в «Вольфсбург», который за девятимесячную аренду заплатил два миллиона евро. Филипп помог команде попасть в Лигу чемпионов, и его выкупили. Да, я забыл — возникла у немца еще одна проблема!
— Какая?
— Зимой застудил нерв на руке. В Москве сделали три операции и столько же в Германии. Но руку не смогли восстановить. До сих пор кисть вот так висит. Представьте, как он бегает.
— Как же умудрился-то?
— В самолете. Облокотился, задремал, и все. Проснулся — руку не чувствует.
— Вас-то виноватыми не выставили?
— Нет, это не в чартере случилось. Летел «Люфтганзой» то ли в Москву, то ли в Стамбул.
Большое интервью Максимилиана Филиппа — о матчах со «Спартаком» и ЦСКА, хоккее и женском волейболе, «Боруссии» и «Баварии»
— Бывало на вашей памяти, что пытались в команду пристроить игрока со скрытыми медицинскими проблемами — но удалось это поймать?
— Такого не припомню. Вот я однажды скрыл проблемы. Правда, это не повлияло на карьеру игрока.
— О ком речь?
— В 2016-м продавал Губочана в «Марсель». Перед этим в «Динамо» футболистам на руки раздали трансферные сертификаты. Я узнал — ужаснулся: «Что происходит-то?»
— Что услышали? «Динамо» клуб яркий, там можно услышать что угодно.
— Мне говорят: «Губочану платим безумные деньги». — «Так давайте продадим!» — «Он никому не нужен».
— Какие-то грибоедовские диалоги.
— Я продолжаю: «Кто вам сказал?» — «Его агент». — «Стоп! Отзываем эту бумагу, будем продавать». За миллион четыреста пристроили в «Марсель». Я знал, что у Томаша со здоровьем не все в порядке.
— А французы?
— Они в своей клинике это обнаружили. Покупать не отказывались — но сомневались. Мы отправили Губочана в другую клинику, где написали, что с таким голеностопом можно играть. Он молодец: отыграл и не сломался. Хотя риск был приличный. Мне пришлось на себя брать ответственность, произносить слова «я вам гарантирую». Скажу честно: блефовал.
Бакаев
— Как у агента — самый тяжелый ваш день?
— За сутки сорвались три трансфера. В каждом из которых был уверен на 90 процентов.
— Почему срывались?
— Пристраивал в турецкий «Хатайспор» одного африканского футболиста. А мама у него — шаманка. Раскинув карты, сказала сыну: «Куда угодно — только не туда».
— Забавно.
— Было бы забавно. Вы помните, что случилось в городе Хатай?
— Ох, в самом деле. Все это было незадолго до землетрясения?
— Да. А уже почти подписали контракт. Но утром перезванивает: «Мама категорически против».
— Второй случай?
— Футболист уверял: «У меня нет агента, надо разговаривать с папой». Хорошо, провели переговоры с отцом, все решили. В день подписания контракта звонит человек: «У меня документы, я его агент. А вы каким боком?»
Я к футболисту, тот отвечает: «Да, что-то подписывал, но очень давно. Думал, он про меня забыл». Когда агент запросил деньги, клуб связываться не захотел. Все это в течение двух часов.
Пережил страшное землетрясение в Турции и оформил дубль в ворота команды Месси. Интервью с игроком сборной Грузии, который едет на Евро
— А третья история?
— Цирк я видел — но такого никогда. Обо всем договорились и с «Тоттенхэмом», и со «Спартаком». Защитник Орье должен был перейти. Моуринью сказал: «Он нам не нужен». Три месяца вели переговоры, сильно опустили англичан по деньгам!
— А-а, мы что-то читали. С 20 миллионов.
— Да, просили 20, но сторговались на 8+2. Причем эти восемь миллионов — двумя траншами! Вдруг у «Тоттенхэма» ломается футболист, на носу Кубок лиги. Моуринью произносит: «Пусть Орье сыграет. А завтра уезжает».
— Парень выдает феноменальный матч?
— Просто игру жизни. Моуринью говорит: «Оставляем». Это меня к вечеру добили новостями. Вот, думаю, повезло...
— Посчитали собственную упущенную выгоду?
— Первым делом.
— Сколько? Полмиллиона евро?
— Примерно.
— Сарсания нам рассказывал, как привез в ПСВ Гахокидзе. Тот внезапно сообщил: «А теперь я буду слушать не тебя, а своего дядю, только он желает мне добра». Все, на этом игрок закончился. Часто ваши футболисты решали, что дядя или папа важнее, чем агент?
— Регулярно.
«Вынули из сейфа наличные и стали угрожать Косте расправой с семьей...» Первый агент в российском футболе
— Самая памятная история?
— Зелимхан Бакаев. Я первый его агент. Работал с ним более трех лет. Постоянно на связи. Сколько раз парня из спартаковской академии выгоняли — приходилось эти вопросы решать...
— За что выгоняли?
— Такой характер. Вы же видите — на поле руками машет как вертолет. Всем недоволен.
— Он же режимистый? Не пьет?
— О да! В этом плане никаких проблем. Я помогал Бакаеву подниматься по карьерной лестнице. А когда после аренды в тульском «Арсенале» он почувствовал себя футболистом, я услышал от его отца: «Извините, дальше мы сами». Ну и что мне делать?
— Только рассказать нам про этот день подробнее.
— Позвонил Зелимхан: «Папа хочет с вами поговорить». Передал трубку, тот в лоб: «Вы могли бы нам в «Спартаке» улучшить условия?» — «Мы же год назад подписали новый контракт!» — «Если не можете, продлевать с вами договор не станем». Поставил перед фактом.
— Ваш договор истекал?
— Да.
— Заслуженный агент Сафонов нам объяснял: в таких случаях надо прислать заказное письмо.
— Зачем мне письмо, если человек не желает со мной работать? Ушел и ушел.
— У добряка Сафонова время от времени игроков «отжимают». С вами так поступали?
— Конечно.
— Как выглядело?
— Очень просто. Футболист говорил, что заканчивает со мной отношения. Что-то его не устраивает.
— Как Бакаев?
— Да. Ну, не устраиваю — значит, не устраиваю. Что мне, за биту браться? Мы ж не в 90-х живем.
— Агент Маньяков азартно судится с футболистом Игнатовым.
— Никогда судиться с игроками не буду! Это противоречит моей философии.
Соболев
— Когда Бакаев собрался в «Зенит», вы представляли, что его ждет?
— Мне кажется, все понимали.
— Зачем же там в него вкладывались?
— Российский паспорт.
— Но ведь наверняка «Зенит» рассчитывал на другое?
— Не знаю, на что рассчитывал «Зенит», но как при Малкоме мог играть Бакаев? Это все равно, если я сейчас пойду в «Атлетико» под Гризманна. Или под Серлота. Ну и кого будут выпускать?
— Когда Зелимхан вернулся после Эмиратов в «Зенит», Малкома успели продать. Но это был уже другой Бакаев?
— Когда вернулся, ему играть толком не дали. Почти тут же зачехлили.
— Нынешняя история с Соболевым напоминает ту?
— У Бакаева был один конкурент — Малком. А у Соболева какой-то космос. Кассьерра. Лусиано. Ерохин выходит — сразу забивает. Ну, куда? Не знаю, зачем Соболев в «Зенит» отправился. Я не говорю, что это плохой футболист. Просто... Не Дзюба. Который понимал, куда идет. Характер у Артема помощнее.
— Кто-то считает, что Сергеев сильнее Соболева. Вы что скажете?
— Если бы мне надо было выбирать, кого пригласить в команду, я бы взял Сергеева.
«Соболев точно окажется в «Зените». Но Дзюба был на две головы сильнее». Орещук — об игре в Питере, Барко и Клаудиньо
— Почему?
— Более разносторонний. Соболев — подвижный «столб». А Сергеев может и «девятку» сыграть, и на фланге. В любую схему впишется. К тому же исполнительское мастерство покруче. Сергееву нужно полтора шанса, чтобы забить, а Соболеву — три-четыре.
— Что ж Семак так хотел Соболева?
— Не думаю, что Семак его вообще хотел.
— В динамовские времена вам предлагали подписать Соболева. Что смутило?
— Сумма. Четыре миллиона за него — перебор.
— Объективная цена ему?
— Два — максимум. Но никак не четыре. А «Спартак» взял.
— Одна из проблем современных футболистов — ночами сидят за компьютером, режутся в «Доту». Как Соболев или Головин. Сталкивались?
— Игроман в «Динамо» был один — Рома Евгеньев. Но не по ночам. Днем мог на всю базу орать, если застрелили в игре. Приходилось успокаивать парня.
— Вот вы вспомнили Евгеньева. Мы смотрим на него сегодняшнего — и понять не можем, почему за такого футболиста была прописана очень приличная компенсация в «Динамо».
— Какая — не помню. Но знаю точно: руководство за него цеплялось. Говорили: «Любыми путями Евгеньева надо продлить». Все-таки свой воспитанник. Еще и позиция дефицитная — центральный защитник с российским паспортом.
А что с Ромой в «Крыльях» творится — не представляю. Столько ляпов... У нас ведь как бывает? Кто-то ошибается — а голы из-за этого не забивают. У Евгеньева же что ни ошибка — гол! Снова гол!
Авария
— Недавно вы с другим Романом, Павлюченко, открыли агентство. Оно существует?
— Да. Но такое... Вялотекущее. Ромка пошел в «Родину-2», ему сейчас не до агентского бизнеса. А я работаю сам.
— Павлюченко действительно хочет стать тренером?
— Пока пробует себя везде. Я бы хотел иметь в штабе такого помощника по нападающим. Все объяснит, все покажет. Для пацанов в «Родине-2» это счастье — сам Павлюченко их тренирует!
— Ему-то нравится?
— Очень.
— Агентский бизнес для него?
— Ромка скромный, порядочный парень. Ему эти все встречи, переговоры...
— Понимаем.
— Одно время мы с ним часто летали вместе. На переговорах он больше слушал. Отмалчивался. Такой у него характер. А в этой профессии нужно иметь подвешенный язык.
Я Рому подключаю, когда надо футболисту объяснить, что в данный момент не деньги главное, а карьера. Постоянно же возникает история — начинаешь говорить с молодым игроком и вдруг слышишь: «Сколько дадите за подписание?»
— Неужели кто-то дает?
— Я — нет. Но многие агенты сейчас платят футболистам за подписание. Доходит до пяти миллионов рублей!
«На Тюкавина ходит народ! Он и Глушенков — готовые игроки для европейского топ-чемпионата». Орещук о дерби
— Молоденькому футболисту?!
— Не ему. Родителям. Я сталкивался неоднократно. Папа с мамой говорят: «Мы готовы. Вот эти дают нам столько-то. А вы сколько?» — «Подождите, мы еще даже не познакомились». — «Вы заплатите, и по ходу будем знакомиться...»
— В финансовые отношения с родителями вы не вступали?
— Ни разу.
— Еще не выросло поколение, для которого Павлюченко — никто?
— Пока таких не встречал. Хотя представляю, о чем вы. Как-то разговариваем с пареньком, неподалеку стоит Егор Титов. Я указываю: «Знаешь, кто это?» — «Не-а». — «Зашибись...»
— Лучший ваш друг в мире футбола сегодня?
— Виталий Бут, он же мой кум, двух детей крестил. А с цээсковских времен — Дима Хохлов и Влад Радимов.
— Про Радимова мы знаем многое. А про Хохлова есть история, которая покажет, какой это чудесный человек?
— В 2007-м я попал в аварию под Солнечногорском. Дима взял на себя все.
— Что значит — «все»?
— Мою транспортировку в больницу. Полностью организовал и оплатил операцию. Закрыл вопросы с милицией... Я из Питера ехал, перегонял свой «Мерседес».
— Была ночь?
— Нет, утро, девять часов. 22 июня. Пустая трасса. В область много машин, в Москву — почти никого.
Ровно через месяц на этом же месте случилось знаменитое ДТП. Поищите на YouTube, оно есть. BMW и Mercedes обгоняют друг друга, ребята снимают. BMW уходит на обочину, хочет проскочить там. Ее разворачивает — и в бензоколонку. Взрыв! Неужели не помните? Везде это видео крутили.
— А у вас что было?
— На встречку вылетает машина, я от нее резко ухожу вправо — и в автобус, притормозивший на остановке. Ты-дым!
— Сколько застыло на спидометре? 200?
— 130-140. Для «Мерседеса» и пустой трассы — ерунда.
— Тот, кто спровоцировал аварию, исчез?
— Естественно.
— Что первое увидели, когда очнулись?
— Рядом со мной сидел друг, спал. На какое-то время я, наверное, потерял сознание. Потом открываю глаза — он не шевелится.
— Насмерть?
— Да. Был пристегнут. Но от удара неудачно откинулся, ударился виском. Мой близкий товарищ, из Новороссийска. Больно вспоминать.
— Родители его вас не винили?
— А в чем я виноват? В том, что живой остался? Заявление на меня они не писали.
— Вы-то выжили чудом?
— Вот, глядите, какой шрам (расстегивает рубашку). Рука была почти отрезана. На коже висела.
— Ох.
— У «Мерседеса» была стеклянная крыша — она сложилась буквой V. Руку, можно сказать, вырвало. Я, шатаясь, выхожу, ничего не понимаю. Мне говорят: «Что с рукой?» Смотрю — уф-ф! Болтается! Но ничего, две операции, все пришили.
Бомж
— С вашим прежним стилем езды наверняка были и другие приключения на дороге?
— До того — ни одной аварии. Да и здесь все могло закончиться удачно, не подвернись автобус. Село какое-то — и он тормозит! Если бы ехал, может, я бы его и обошел. Потом мне сказали: надо было бить в зад стоящему автобусу. Ну, сработали бы подушки. А я попытался уйти от столкновения...
— Как получилось, что Хохлов занимался вашей транспортировкой?
— Гаишники взяли мой телефон, набрали последний номер. Мы как раз с Димкой созванивались... Услышав об аварии, он ответил: «Сейчас все решим». Сделал так, что меня отвезли не в сельскую больничку, а в академию наук.
— Радимов говорил, вы ему новенький Range Rover расколотили.
— Это не я.
— ???
— Глупейшая история. Попросил у Влада машину, поехал в город. Стою в самом центре Питера на светофоре. Какой-то наркоша вылетает — и бьет в меня. Бочину не снес, а расцарапал. Я это даже аварией не считаю.
— Но вам пришлось покупать Владу новый автомобиль.
— Как и договаривались. Старый продали, три копейки доплатили и взяли такой же новенький. Я не сильно на деньги попал.
— Нам многие футболисты рассказывали, как боялись ездить с Мандрыкиным. Тот одной рукой прикуривает, другой набивает СМС. А скорость — под 200.
— Я тоже от многих это слышал.
— Человек из футбольного мира, с которым вам ездить было страшно?
— Серега Снытко. Играли вместе в «Черноморце». Это монстр! До Крыма доезжал часа за четыре на своей BMW. Находиться с ним в автомобиле — какой-то ужас. Потом где-то под Крымом перевернулся. Хорошо, живой остался. Пару лет назад виделись. Шишкарев взялся за новороссийский футбол, собрал ветеранов команды. Виталика и Володю Бута, Сашу Свистунова, Снытко, меня...
— Самая необычная судьба футболиста той команды?
— У Свистунова. Стал в Крыму топ-тренером. Но не футбольным — теннисным! Для меня загадка — как?! Еще был у нас защитник Кирюхин.
— Помним. В киевском «Динамо» поиграл.
— В Лиге чемпионов! Вот он спился. Я спрашивал — мне говорят: натуральный бомж. Жена у него была такая симпатичная, дочка. Развелся, уехал чуть ли не в Хабаровск — и потерялся.
«Вижу — человек лежит в крови. В ужасе делаю пару шагов и понимаю, что это папа». Русский победитель Лиги чемпионов
Nissan 200 ZX
— Недавно мы приезжали в Новороссийск к Владимиру Буту. Поразились его «Мерседесу» — даже в Москве такого не видели. Самая сумасшедшая трата в вашей жизни?
— Тоже автомобиль! ЦСКА дал мне двухкомнатную квартиру. Я ее продал и купил Nissan 200 ZX. В городе таких машин было две.
— У кого вторая?
— Не знаю. Точно не у Майкла Джексона, ха-ха. Как раз появился фильм, где кучерявый актер, американец, рассекает на такой же машине. Она еще говорила сама. Фары открывались, как глаза.
— Какой год?
— 1993-й. Такая диковинка! Подогнал мне это чудо администратор ЦСКА Виктор Кардивар. Говорит: «У меня друг уезжает в Америку, хочет продать суперавтомобиль. Стоит больше 100 тысяч».
— Долларов?
— Разумеется. Новый!
— Квартиру можно было продать за 100 тысяч долларов?
— Мне машину уступили за полцены. Съездил просто посмотреть — и влюбился с первого взгляда. Думаю: на хрен мне квартира? Поживу на базе!
— За сколько ушла квартира?
— 42 тысячи. Еще восемь тысяч занял. И купил.
— Судьба автомобиля?
— В 1995-м меня отдали в аренду «Ростсельмашу». Машина была в Москве, на ней катались Радим с Вовкой Лебедем. Кто-то позвонил: «От твоего Nissan скоро останутся рожки да ножки...»
Ну и перегнал в Ростов. С Лоськовым после выездного матча со «Спартаком» отпросились у Андреева, главного тренера. Всю ночь зажигали, под утро сели в машину. Говорю Лосю: «Ты веди, я посплю. Потом ты будешь спать».
— Удалось?
— Я вел часа два, наверное. Не мог, глаза слипались! А в Ростове дорог тогда не было, сплошные рельсы. Машина спортивная, клиренса нет. Быстро ее ухерачили. Плюс Лось на ней в аварию загремел. Короче, продал за восемь тысяч. Еще двух породистых щенков мне дали.
— Это какая-то юмореска.
— Щенков я загнал по 500 долларов. Получается, девять тысяч вернул. Безумие, конечно.
— Вы прямо как вратарь Фролов, который жил на базе в Новогорске, но ездил на Ferrari.
— Все немножко не так. Женя — мой клиент, я знаю подробности. Он инвестировал в машину, а не ездил на ней.
— Слово «инвестировал» теперь будет прекрасным оправданием и для наших причуд.
— Так он действительно инвестировал! За копейки взял автомобиль у знакомых. Та же история: люди куда-то улетали, нужно было срочно продать. Машина в основном стояла в Новогорске. Изредка выезжал на ней в город. А через год Жене за нее заплатили в три раза дороже!
— Так она была двадцатилетняя.
— Какая разница? Ferrari — это всегда Ferrari! Продал очень хорошо, не сомневайтесь. Женя вообще молодец, во все инвестирует. Толковый парень.
Ракетница
— Последнее разочарование в человеке?
— Недавно одному тренеру сказал: «С друзьями надо дружить. А не иметь их». Прочитает — поймет. А дружили долго!
— Что стряслось?
— Так бывает — человеку помогаешь, помогаешь... Потом предлагаешь футболистов. Качественных, не говно какое-то. Просто посмотри, необязательно брать! Но от тренера прилетает отчет, и я понимаю: даже не смотрел. Я ведь с ним давно, знаю его вкус. Зачем из друга делать дурака? Сказал: «Все, общаемся дальше — но между нами отныне ничего профессионального».
— На Семака намекаете?
— Вы что? Думаете, у меня больше нет друзей-тренеров?
— Почему-то сразу пришел в голову Семак. С его нынешней загруженностью.
— Речь о другом человеке. Семак-то для нас икона во всем. Куда пальцем ни ткни — он везде святой. Кстати, ни у него, ни у Хохлова, ни у Радимова никогда не было моих футболистов. Ни единого случая! Потому что не хотелось мне мешать дружбу с работой.
— Самая веселая история про Радимова в вашей жизни?
— Ох, сколько их было... Почему-то вспоминается одна, совсем простенькая. Он играл за «Зенит», я — за питерское «Динамо». Рано утром надо было встречать на вокзале Таню Буланову. Отправились в казино. Влад говорит: «Поиграем и отсюда поедем».
— Великолепная идея.
— Ночь просидели. Влад как с вечера взял бокал красного вина — так до рассвета и цедил. Под утро являемся на перрон с букетом, Таня выходит. Сразу Владу: «Выпивал?» — «Нет». — «Уверен?» — «Да точно!» Буланова поворачивается ко мне: «Ром, ты на язык его посмотри». А язык черный от вина!
У нас до сих пор общий чат — с Семаком, Хохловым, Радимовым, Никифоровым. Бывает, Юра что-то напишет — Влад тут же выкладывает ролик, как Никифоров в подкате мяч пытается отобрать головой. Угораем, будто в первый раз увидели.
— Как-то вы, игрок ЦСКА, попали в милицию. Радимов в той компании был?
— Нет. Зато был Коля Хабибулин. И Сашка Осадчий, тоже хоккеист ЦСКА.
— Умерший совсем молодым?
— Да. Мы, футболисты, только прилетели из Вюнсдорфа военным бортом в Чкаловский, где не было досмотра. Кто пневматическую винтовку привез, кто газовый пистолет. У меня была ракетница.
— У такой истории должно быть взрывное продолжение.
— С базы на машине Хабибулина едем в Красногорск за пивом. Темная-темная аллея, ни одного светофора. У Коли на «девятке» фары еле мерцают. Говорит: «Посветить можешь?» Я из ракетницы вперед — пух! Видим, стоят менты — и наш фейерверк у них пролетает над фуражками. Чудом не цепляет. Нас крутят — и в «обезьянник».
— Уморительная история. С хоккеистами, значит, дружили?
— Так жили на одной базе в Архангельском. Мы на втором этаже, они — на третьем. Кроме Осадчего и Хабибулина общался с Брылиным, Борей Мироновым. Даже с Селяниным!
— Это фигура легендарная. Чуть Гретцки не убил.
— А играя в «Химике», устроил на льду такую драку, что собрались заводить уголовное дело. Тренеры отмазывали, включая Тихонова...
В столовой мы ели все вместе. Селянин сидел в уголочке — а я к нему подсаживался и «травил». Подначивал, подначивал. Мне казалось, он добродушный, как медведь.
— Но?
— Вскоре Хабибулин шепнул: «Ром, у тебя девять жизней?» — «А в чем проблема?» — «Ты хоть понимаешь, кто такой Селянин? Если не слышал — справки наведи. Или открой «Советский спорт», почитай. Он же человека едва не убил...» Ого, думаю. Больше в тот угол не садился.
— И не шутили над Селяниным?
— Боже упаси! Через пару недель заявляется на завтрак Миша Куприянов с круглыми глазами. Рассказывает: «Среди ночи кто-то трясет за плечо. Просыпаюсь — надо мной стоит Селянин. У тебя, говорит, сигареты есть? Отвечаю: «Возьми в тумбочке». Глаза закрываю — снова трясет. Показывает две сигареты: «Нормально?» — «Да». Утром встаю — эти две и лежат. Вместо пачки».
Я хохотнул: «Подойди к Селянину, спроси: ты зачем столько взял? Верни!» Миша побледнел: «Я что, сумасшедший?!»
— Геннадий Лебедев из «Крыльев» приблизительно так и поступил.
— Вот эта история самая знаменитая. Что-то зацепились на льду, разъехались по штрафным боксам. Игра заканчивается, команды высыпают на площадку. А Селянин выхватывает Лебедева и начинает охаживать своими огромными кулачищами. Чуть в лед не вбил. Еле оторвали.
Селянин был не от мира сего, конечно. Его все боялись — от мала до велика. Ходил такой Франкенштейн. Вроде мягкий и пушистый — но неизвестно, когда замкнет. О, еще историю вспомнил! Спим на базе — вдруг крик: «Стой, сука, я тебя все равно поймаю, убью!» Мы вскакиваем. Что такое?!
— Кто-то Селянину в сигаретах отказал?
— Вылетаем в коридор — защитник ЦСКА с клюшкой наперевес бежит за Виктором Васильевичем Тихоновым! Представляете? Кто ж это был-то — не Боря ли Миронов? Нет, не помню, врать не буду. Но точно не Селянин. Тот догнал бы, думаю.
«Гретцки сунул тоненькую ручонку. Думаю, что за куриная лапка?» Откровения забытой легенды советского хоккея
Бюст
— Рухнувшая дружба в вашей жизни была?
— Да. С одним поляком. Вместе за «Легию» играли. Потом занял довольно приличную сумму. Внезапно узнаю: еще меня же и негодяем выставил.
— Это как?
— Под меня назанимал у других. Общие знакомые начали задавать вопросы: «Когда вернешь?» — «Вы о чем? Этот мне сам должен!» Набираю ему — бросает трубку, телефон отключает.
— Долги вам за него пришлось отдавать?
— Нет. Люди все поняли. Оказалось, в должниках у половины Варшавы. Никто не знает, где он. Пропал.
— Рекордная сумма, которую вам не вернули?
— 30 тысяч долларов. Ха-ха!
— Что смешного?
— Невероятная история. Мне казалось, человек близкий. Бывший муж Леры Кудрявцевой.
— Хоккеист Макаров?
— Нет, бизнесмен. Позже посадили. Вот, смотрите, я заметку про него сохранил: «Матвей Морозов развел на деньги 660 человек». Был у меня в Питере товарищ, он с этим Матвеем и познакомил. Тот втерся в доверие, на тусовки зазывал.
— Вы еще были игроком петербургского «Динамо»?
— Да. Как-то с Кудрявцевой приезжают ко мне в гости. Матвей говорит: «Одолжи 30 тысяч долларов. Лера решила сиськи делать, завтра к доктору. Я расписку оставлю». Протягиваю деньги. Еще сказал: «Расписка ни к чему». Он сам настоял, чтобы я взял!
У Леры новая грудь. Но время идет — никто мне ничего не возвращает. Набираю Матвею: «Что с долгом-то?» — «Чуть подожди...» А вскоре выяснилось — мошенник. Его поймали и закрыли. Явилась ко мне в слезах мама Матвея: «Буду выплачивать за сына по тысяче долларов, только напиши заявление, что от претензий отказываешься. Потому что из тюрьмы ему будет тяжело тебе отдавать».
— Сжалились?
— Да. Написал, его выпустили — и он сразу же чухнул из страны.
— Хоть что-то вам вернулось?
— Шесть тысяч долларов. 24 остались должны. Когда звонил Лере насчет денег, отвечала: «А я у тебя ничего не брала. Брал муж, я даже не в курсе была».

— Значит, Лера Кудрявцева сделала грудь на ваши деньги?
— По факту — да. Но ее уже нет, этой груди! Слышал, что удалила импланты.
— А прежде смотрели на ее бюст и думали: «Вот где мои миллионы»?
— Это из серии «а можно хотя бы потрогать?». Кому ни расскажи — все смеются. Кинокомедия!
— Последняя встреча с мошенником?
— Мишу Лихачева знаете?
— Главного тренера сборной России по пляжному футболу?
— Да. У нас общая компания — играем по субботам на стадионе «Луч». Ну и созваниваемся иногда, в соцсетях друг на друга подписаны. Года три назад пишет в мессенджере: «Рома, привет. У друга сын попал в аварию, улетает в Израиль на лечение. Мне нужно срочно две тысячи евро. Поможешь?»
— Что ответили?
— «Да не вопрос». Прилетает новое сообщение: «Я сейчас у Глушакова в Миллерово. А сын мой в Москве. Завтра вы на «Луче» играете, он туда подъедет и заберет деньги. Вернусь — отдам».
На следующий день сижу в раздевалке. Переписываемся. «Сын опаздывает, боится, что не успеет...» — «Мишаня, не волнуйся, я никуда не спешу. Дождусь». Наконец получаю сообщение: «Он здесь». Выхожу в коридор. Стоят два неприметных паренька, одному из них протягиваю конверт и говорю: «Подожди, бате напишу, что деньги у тебя». На секундочку отлучаюсь за телефоном в раздевалку, возвращаюсь — парней уже нет.
— Тут и сел старик.
— Еще теплилась надежда, что это не развод. Звоню Лихачеву напрямую, без всяких мессенджеров: «Миша, сыну денежку отдал». — «Какому сыну? У меня дочка!» — «А ты вообще где?» — «В Химках». — «Разве не в Миллерово?» — «Был там две недели назад». И я понял: швырнули.
— Думаете, кто-то из своих навел?
— Наверняка. Люди знали практически всё! И про Миллерово, и про «Луч»...
— В полицию заявление писали?
— А смысл? Ясно же, что никого не найдут.
Нигматуллин
—- С Нигматуллиным из-за чего рассорились?
— Из-за Влада Карапузова. У него был один вопрос, который Руслан взялся разрулить. Сказал, что обойдется в три тысячи евро. Назвал человека, ему отец Карапузова и передал деньги.
Проходит год. Вопрос не решен. Отец Влада набирает Руслану: «В чем проблема?» А Нигматуллин уже в Майами. Отвечает: «Вы звонили тому человеку?» — «Да. Трубку не берет». — «Сейчас сам с ним свяжусь».
Потом перезванивает: «Он отказывается решать. Говорит, это стоит дороже». — «Ладно, найдем другого. Деньги только верни». И тут Нигматуллин произносит: «Я у вас ничего не брал». — «Как?» — «Разве вы мне в руки что-то давали?»
— Сильный ход.
— «Ты же был в Майами. Сказал: отдай этому человеку». — «Он не хочет возвращать». — «А мы должны страдать? Ты же наш агент!»
— Нашлись аргументы?
— Руслан отвечает: «Не я, а мы с Орещуком». — «Хорошо, я поговорю с Романом». Я узнаю про эту историю — и пишу Нигматуллину: «Почему ты меня даже в курс дела не ввел? Понимаешь, что из-за твоих трех тысяч можем пострадать? Давай напополам разделим и вернем...» — «Я ничего не брал, пусть спрашивает у того, кому отдавал». — «Руслан, ты что творишь?» — «Да мне насрать. Я в Майами. Если хочешь — занимайся Карапузовым сам».
— Мы поражены.
— В итоге отец Карапузова произнес: «Если узнаю, что ты хоть копейку отдал Руслану в качестве комиссионных, мы с тобой работать закончим». Это принципиальная позиция и его, и самого футболиста. Что особенно-то зацепило семью Карапузовых?
— Что?
— Мало того, что Руслан их швырнул. Еще и сказал: «У меня денег нет, разбирайтесь сами. Ничего вам дать не могу». А через два дня выложил видео, как купил жене новый Lexus. Тут у Влада и папы просто все закипело: «Нет денег?!»
— Жена позже финт выкинула — будь здоров.
— А все взаимосвязано в жизни.
Черчесов
— В 2015-м Черчесову контракт с «Легией» организовали вы?
— Вместе с Мариушем Пекарски, моим другом и компаньоном.
— Во время переговоров был момент, когда все висело на волоске?
— Дважды! Продвигались они быстро, но потом застопорились и, скорее всего, должны были закончиться ничем. Из-за того, что клуб категорически не хотел брать Стауче. Спортивный директор «Легии» сказал: «У нас уже есть тренер вратарей. Второй не требуется». Черчесов ответил, что без Гинтараса не поедет.
— А директор?
— Спрашивает: «Ну зачем тебе Стауче?» Саламыч хмуро: «Будет мне анекдоты рассказывать. И вообще, какая вам разница?! Либо весь штаб берете, либо прощаемся!»
— Поляк напрягся?
— Достал последний козырь: «Лишних денег у нас нет». Саламыч и глазом не моргнул: «Возьмите эту сумму из моего контракта и выплачивайте Стауче».
— Так и поступили?
— Да. Правда, за работу с вратарями все равно отвечал местный тренер, а Гинтарас стал одним из ассистентов Черчесова, в поле помогал.
— Затык номер два?
— Черчесов собирается в Варшаву подписывать контракт. Приезжает с тренерским штабом в Шереметьево, сдают багаж. Вдруг звонок — и Саламыч узнает, что умерла мама. Сразу набирает мне: «Мы никуда не летим. Я возвращаюсь в Осетию». — «Полякам что сказать?» — «Говори как есть. Если готовы ждать — хорошо. Нет — ну что ж поделаешь...»
— Вы подумали, что все сорвется?
— Честно? Был на сто процентов уверен, что руководители «Легии» скажут: «Мы не можем откладывать назначение. Сезон в разгаре, команда валится, тренера нет. Раз у Станислава не получается, найдем другого».
Вместо этого прозвучало: «Мы хотим, чтобы «Легию» возглавил именно Черчесов. Сколько надо, столько и будем ждать». Не прогадали! Саламыч похоронил маму, через четыре дня прилетел в Варшаву и произвел фурор.
— Прямо фурор?
— Я не преувеличиваю. Команда была абсолютно разобранная, ветераны что хотели, то и делали. Саламыч достал ежовые рукавицы, навел порядок. Маленький пример. Увидев, что Врдоляк, капитан, и Прийович, нападающий сборной Сербии, валяют дурака, перевел их в дубль.
— Знакомая история.
— Вскоре приходит Прийович: «Тренер, я многое переосмыслил. Готов работать». Заиграл, стал лучшим бомбардиром клуба, уехал в ПАОК, оттуда в «Аль-Иттихад» — и закончил миллионером.
— А капитан?
— И он закончил — но с футболом. В тот же сезон. Рассуждал, судя по всему, так: да ну его, этого русского, через месяц уволят, и я спокойно вернусь в основу. Но полгода спустя в Варшаве уже никто о Врдоляке не вспоминал. Без него «Легия» расцвела, выиграла Кубок и чемпионство. Золотой дубль в год столетия клуба!
Вдобавок Саламыч подтянул из молодежного состава 17-летних Шиманьски и Маецки. Потом одного купило «Динамо» за 5,5 миллиона евро, а второго «Монако» — за 8,5. Да Черчесова болельщики «Легии» до сих пор боготворят.
— Что ж там не задержался? Его уход боссы «Легии» объяснили «расхождениями во взглядах на развитие клуба».
— Это все ерунда. Черчесов не продлил контракт, потому что поступило предложение от Мутко возглавить сборную России.
— Как полагаете, вернется Станислав Саламович в РПЛ?
— Мне бы этого очень хотелось. Но в рядовую команду Черчесов не пойдет. А готовы ли позвать его топы? Вопрос! Многие руководители опасаются Саламыча. Думают: вот назначим — и сожрет нас своей харизмой. Он же с виду грозный, неприступный. А на самом деле — адекватный, справедливый. К любому найдет подход.
Галицкий
— Вы рассказали про эпопею с Жерсоном. Это было в «Динамо». А как у агента — самые мучительные переговоры?
— С Саввиди. Мы с Пекарски давно ведем Кароля Свидерски, нападающего сборной Польши. Помогали перейти в ПАОК. Это я настоял, рекомендовал парня, игравшего в «Ягеллонии». Иван Игнатьевич мне поверил.
— Поляк не подвел?
— Взял с ПАОК два трофея — чемпионство и Кубок. А три года назад уехал в американский «Шарлотт». Как мы тогда с Саввиди договаривались — это что-то! Возникла «Болонья», другие клубы. Предлагали хорошие деньги. Иван Игнатьевич отвечал: «Мало, мало, мало».
— Ну и дожал?
— Да. Американцы заплатили, сколько он просил. А до этого раз десять меня посылал. Любая попытка надавить на Саввиди заканчивалась словами: «Иди на хер со своим поляком».
— Трубку бросал?
— Еще как бросал! Сидишь обтекаешь — а он через пять минут перезванивает: «Так, успокоились, давай заново».
Очень своеобразный мужчина. Импульсивный. Но общаться с ним кайфово. Особенно на контрасте, после флегматичных людей. Главное, Саввиди честный. Не слышал, чтобы он кого-то обманул. Невероятно пунктуальный. О чем договорился — все выполнит.
— С Галицким у вас тоже общение было яркое?
— Более чем. Мне позвонил Сергей Вахрушев...
— Руководитель селекционной службы «Краснодара», умерший молодым?
— Да. Говорит: «Тебе сейчас наберет Галицкий, хочет пообщаться». — «Повод?» — «Что-то по Енджейчику».
— Вы предлагали поляка в «Краснодар»?
— Да. Сам быстро перезвонил Пекарски: «Краснодар» заинтересовался Енджейчиком. Могу говорить от твоего имени? Все будут знать, что футболист твой». — «Давай». Тут как раз звонок от Галицкого. Беру трубку — и на меня выливается ушат помоев!
— Как-то не похоже на Сергея Николаевича.
— Вот поверьте — так и было. Тогда еще Толстых возглавлял РФС — и риторика в его стиле: «Вы, агенты, зло, то се...» Вклиниться в спич невозможно, пришлось дослушать до конца. Потом говорю: «Николаич, а что случилось?» — «Вы охренели, такие комиссионные?!»
— Кстати, какие?
— Сейчас дойдем. Я-то вообще не в переговорах, ничего не знаю. Пекарски мне не говорил. Ладно, Галицкому свою неосведомленность не демонстрирую. Тот так же резко обрывает монолог, вешает трубку. Я перезваниваю Пекарски: «Меня только что обосрали с ног до головы. Что происходит?»
— Объяснил?
— Рассказывает: из «Краснодара» звонили, интересовались условиями. Я ответил: цена вот такая. Но если хотите снизить ее в два раза, дайте комиссионные чуть-чуть больше. Не стандартные 10 процентов.
У меня все прояснилось в мозгу. Галицкому перезвонить я не мог, это слишком высоко. Набрал Хашигу: «Леонидыч, а ничего, что цена в два раза меньше выходит?» — «Сергей Николаевич не хочет вас баловать, платить комиссию больше 10 процентов». — «Тогда езжайте сами в Варшаву, договаривайтесь с «Легией» и Пекарски, платите ему».
Они так и поступили. Заплатили комиссию агенту — 10 процентов — и взяли игрока гораздо дороже той суммы, которую выставлял Пекарски. «Краснодар» попал на серьезные деньги. Кто выиграл, я так и не понял.
— Точно не вы. Выпали из сделки?
— Ну да, работали напрямую. Заплатив польскому агенту. Так Енджейчик стоил около двух миллионов, но отдали «Легии» четыре.
Пуля
— Больше с Галицким не общались?
— Почему? Сейчас замечательные отношения. К той истории не возвращались.
— Что в его кабинете бросается в глаза?
— В кабинете я не был. Только в ложе. Там ничего особенного — диваны, огромный телевизор. Кругом мячики какие-то расставлены, быки. Футбол Сергей Николаевич смотрит спокойно.
Что меня поражает — знает все! Про каждого ребенка в академии «Краснодара». Для своих ребят готов в лепешку разбиться: нужно это? Пожалуйста! Просто фанат, горит игрой. Говоришь с ним — и видишь: это готовый тренер. Стиль, схема, понимание качеств футболиста...
— Второго такого не знаете?
— Знаю. Юрий Алексеевич Соловьев. Бывший руководитель «Динамо». Первый зам Костина в ВТБ (Соловьев покинул банк в 2022. — Прим."СЭ»). Для команды тоже делал все!
— Самая яркая история?
— Криосауна на базе. До этого в «Динамо» была проблема, при Стржалковском Хохлов вообще за свои деньги медикаменты покупал. Доктору Ярдошвили с тех пор хоть копейку на таблетки просить было неловко. А я убеждал: «Эдуардыч! Скажи, что нужно, заканчивай стесняться». Потому что Соловьев распорядился: ничего не говорим на словах, пишем бумагу. Всё рассмотрят и приобретут.
Прихожу к Ярдошвили: «Что надо?» — «Это и это». — «Пиши!» Составляет скромный список. Спрашиваю: «Неужели больше ничего?» — «Остальное дорого...» — «Пиши!» — «Хорошо бы криосауну. Но это нереально. 300 тысяч евро!»
— Ого.
— Вот и Ярдошвили так рассуждал — «ого». Вздыхал: «Это весь динамовский бюджет на медицину за пять лет». Но собрался с мыслями, подготовил бумагу на криосауну. Я передал Соловьеву. Подписал!
— Какой размах.
— Потом осмелел уже Хохлов. Говорит: «Юрий Алексеевич, в Новогорске на наших полях ребята получают травмы, надо бы перестелить». Соловьев изумленно: «В чем проблема?» — «Это деньги!» — «Не думайте о деньгах, заказывайте».
Дальше первый выездной матч — чартер весь трясется. На совещании поднимаюсь: «Мы покупаем футболистов за миллионы евро, а летаем непонятно чем, рискуем. Мне-то все равно, а ребята нервничают. Обшивка отходит, ручки заклеены изолентой».
Соловьев не знал об этом. Поразился: «А что, нет других авиакомпаний? Чем нас не устраивают «Россия», «Аэрофлот»? Почему не рассматриваем?» Все, на следующий матч летим «Россией». Ковровые дорожки, бизнес-класс. Ну, кайф!
— Страшные полеты в вашей жизни случались?
— Самый-самый — от Пекина до Хайнаня. Три часа турбулентности! Трясло так, что люди головами бились о полки. Но я вообще не боялся.
— Научите и нас не бояться.
— После своей аварии летел в Анапу. Что-то тряхнуло, я побледнел, вцепился в подлокотник. Кто-то закричал. А рядом сидела бабушка. Усмехнулась: «Сынок, если тебе на роду написано упасть — упадешь. Если утонуть — то утонешь. Если просто умереть — то умрешь своей смертью. На все воля Господа». И я успокоился. Подумал: не для того же меня Боженька сохранил в аварии, чтобы вот сейчас убить? Тем более понимаю, как это все работает...
— Как?
— Есть холодный верхний слой и теплый ниже. Тебе дали коридор — летишь исключительно по нему. Остальные эшелоны заняты. Ну и будешь лететь как по доске.
— Мы уверены, был еще случай, за который благодарны своему ангелу-хранителю.
— Была у отца «воздушка»...
— Ружье?
— Да. Как в тире. Отец считал, что хорошо его спрятал. А мы с другом нашли, начали стрелять.
В какой-то момент он жмет на спусковой крючок — пулька не вылетает. Перезаряжает — та же история. Потом еще раз. Поворачивается в мою сторону: «Все равно не выстрелит. Что очкуешь?» Нажимает — и пуля пролетает рядом с моим виском! Пум!
— Какой кошмар.
— Вошла бы в глаз — сейчас с вами не сидели бы. Попала в стену. К ружью больше не прикасались. А дырку затерли.
Розыгрыш
— Вы Ярдошвили вспомнили. Чудесный был человек.
— Ой, не то слово. Для нас — семейный доктор. И мне помогал, и супруге, и детям. Мы постоянно созванивались, переписывались. Однажды я Эдуардыча разыграл.
— Так-так.
— Он еще в 80-е работал в «Динамо». Потом много лет в «Локомотиве» и три года в ЦСКА, откуда убрали в 2015-м. Стал заниматься частной практикой. Заглядывая к нему на процедуры, все время слышал: «Как же хочу в футбол вернуться! В идеале — в «Динамо». Но туда, конечно, не позовут».
В мае 2016-го меня назначают спортивным директором «Динамо». Одно из первых решений — возращение Ярдошвили. Приезжаю к нему: «Эдуардыч, поедешь со мной в Хабаровск? В клубе две вакансии: спортдира и врача. Нас приглашают». — «Сколько платят?» — «А сколько ты сейчас зарабатываешь?» — «Тысяч 150 в месяц». — «Хм. Там ставка — 200. Срываться смысла нет». А у него уже глаза горят: «Если дадут 250 — я согласен! Ты же знаешь, без футбола не могу».
— Ваши действия?
— Беру мобильник, делаю вид, что звоню кому-то из хабаровского руководства. Выбиваю для доктора повышенную ставку и сообщаю, что завтра прилетаем подписывать контракт.
Наутро встречаемся на «Белорусской». Говорю: «До аэроэкспресса время есть, давай в банк зайдем». Киваю на соседнее здание, где тогда находился офис не только ВТБ, но и «Динамо».
— Александр Эдуардович ни о чем не догадался?
— О, говорит, здесь же динамовцы. Нет, объясняю, они в другом крыле, а мы в банк. Пока оформляли пропуска, Ярдошвили оглядывался, охал: «Как же я хотел бы в «Динамо» работать!»
Поднимаемся в приемную к Сергею Сысоеву, гендиру. Там все скромненько, ни табличек, ни клубной символики. Появляется дама из отдела кадров, приносит контракт. Говорю: «Эдуардыч, изучай, я минут через десять подойду». Возвращаюсь — и слышу: «Прочитал. Все в порядке». — «Подписывай».
— Подходим к самому интересному.
— Подмахнув листочки, смотрит меня: «Ну что, едем?» Я понимаю: не врубается. «Эдуардыч, ты в договоре-то «шапку» видел?» Указываю на первую строчку, где аршинными буквами — «Динамо» Москва. Глазами хлопает: «Так я что, в «Динамо»?!» — «Да!» Ярдошвили вскочил, обнял меня и заплакал. Когда рассказал эту историю на его похоронах, многие прослезились.
— Вот уж у кого здоровье было богатырское.
— Не знаю, совпадение или нет, но все началось с вакцинации. Эдуардыч не хотел прививаться «Спутником», где два этапа. Радовался, когда нашел однофазный аналог. Перед этим обследовался капитально, сдал миллион анализов — вообще никаких проблем. Ни тромбов, ни бляшек. Укололся — и через месяц умер.
— Тромб?
— Да. Дома болтал по мобильнику, вдруг захрипел, выронил трубку. Все! Точно так же во время телефонного разговора оторвался тромб у Сашки Беркетова. Секунда — и нет человека! 46 лет.
Драка
— По истории с губернатором Федорищевым что скажете?
— О чем мне говорить нечего, так об этой истории!
— Думали, вас она задела. Как агента.
— Даже не представляю, с какой стороны к ней подойти. Вот агент приводит футболистов за рубль: «Вы их поднимаете — я продаю. Вам 10 рублей — остальное мое». Кому плохо? Образно говоря, получили Зиньковского за 10 миллионов — отдали за 300. Кто откажется от такого бизнеса?
— Никто.
— Агент продал за 700. Вас что, душит жаба вернуть 400, как договаривались? Честно скажу, не понимаю, какие вопросы к Павлу Андрееву. Если бы он этих футболистов не привел в «Крылья», команда так и ездила бы лифтом из одной лиги в другую. Ну да, человек на вас зарабатывает. Так вы тоже в выигрыше! Еще и болельщики ходят, электорат!
— Какую черту Павла Андреева хотели бы перенять?
— Он не публичный человек.
— Это хорошо для профессии?
— Думаю, да. Но у меня так не получается. Хотя в последнее время не лезу на рожон. В соцсетях ничего не пишу. На начальном этапе хайповал, а сейчас все. Чем меньше о тебе говорят, тем лучше.
— Большие европейские агенты уверяли нас: любому в этой профессии хоть раз угрожали. Вы сталкивались?
— Да. Много было всяких звонков.
— Что обещали?
— Голову отрезать и собакам скормить.
— Неплохо сформулировано.
— Я только начинал как агент. Время прошло — мы с этим же человеком смеялись, вспоминая. Я лез к футболистам, казалось, все умею... А у них были другие агенты.
— Ваша реакция — когда обещали голову отрезать?
— Стало не по себе!
— Как решали вопрос?
— Позвонил: «Давайте встретимся, пообщаемся». Приехал, поговорили. Мне объяснили: так нельзя. Если хочешь с футболистом побеседовать, сначала выясни, кто его агент.
— До криминала могло дойти?
— Сейчас знаю: кто угрожает и кричит — тот ничего не сделает.
— Последняя драка в вашей жизни?
— Прошлым летом в Анапе. В аквапарке заступился за сына, Рафаэля. Его другой пацан, постарше, ударил. Я подошел, взял мальчика за руку. Никакой агрессии — отодвинул. Не позволю же дальше ребенка бить? Тут вылетел папа. Ну и завязалось.
— Чем закончилось?
— Пару раз друг до друга дотянулись. Прибежали охранники, нас растащили. Потом этот папа узнал, как все было, — подошел и извинился.
Раньше я часто дрался. Порой на ровном месте конфликты вспыхивали. Например, однажды в Новороссийске на дискотеке парень докопался до моей футболки с американским гербом. Ляпнул что-то, я ответил, и он водкой плеснул в лицо. Пришлось на кулаках объяснить, что так поступать не стоит. А майка — это просто майка, к политике отношения не имеет.
Тарханов
— В прежних интервью рассказывали, как вас избивал в кабинете главного тренера ЦСКА Тарханова какой-то гражданин. Когда отказывались уезжать на контракт в «Легию».
— Так.
— Ваш рост — 196. Что ж не ответили?
— Пф-ф! Я ж еще пацан был, 19 лет! А их трое — каждый выше меня и в плечах шире. Здоровенные мужики без шеи.
— Навернули серьезно?
— С локтя один дал — все лицо разворотил. Нос сломал.
— Удивительно, что культурнейший Тарханов практиковал подобные методы.
— Его не было, вышел из кабинета. Типа позвонил кто-то. До этого я Тарханову говорил: «Не поеду ни в какую Польшу, даже не просите».
— Почему?
— Я только из Кореи вернулся, мне хороший контракт давали. Пять тысяч долларов в месяц!
— Сколько ж вам в ЦСКА платили, если в Корею рвались?
— 250 долларов. Еще и в чемпионскую команду звали, «Ильву». Я сидел в аэропорту, вылет через несколько часов. Тут примчался селекционер Светиков из ЦСКА, снял с рейса: «Срочно в офис, подпишешь документы. В Корею свою полетишь завтра». Я и не заподозрил ничего. Вдруг новости: «Корея отменяется, тебя в Польше ждут».
А я за три года до этого был в Варшаве. Мы из Новороссийска с командой ездили туда на автобусе икру продавать. Я же помнил эту картину!
— Что не так?
— По сравнению с Сеулом — дыра дырой. Вот и упирался. В итоге Светиков полетел со мной, за меня поляки наликом рассчитались. Открыл дипломат — там 400 тысяч долларов!
А время спустя ЦСКА принял Садырин, позвонил мне: «Выясни в «Легии», сколько за тебя заплатили». — «Что выяснять? Я и так знаю — 400 тысяч». — «А по документам проходит 17 с половиной».
— 400 тысяч в ту пору — неплохая сумма.
— Поляки знали, кого покупали: я вместе с Демченко стал лучшим бомбардиром юношеского чемпионата Европы. Играл за молодежную сборную. В Ростове за десять матчей забил пять голов. Смешно — Тарханов в интервью говорил, что отпустил меня в Варшаву «за игровой практикой». Кто в эту ерунду мог поверить?!
— Про ваше избиение ему задавали вопросы не раз. Александр Федорович не колется: «Орещук врет».
— А что ему еще говорить? Свидетелей нет, лишь мои слова. Зато полетел я в Варшаву с двумя тампонами в носу и синяками под глазами. Поляки охренели от этой картины! Спрашивают: «Что с тобой?» — «На тренировке головой ударили».
— Платили-то сколько?
— Ту же пятерку. В деньгах я не потерял. Мне еще Светиков из того дипломата совал 20 тысяч. Но я вернул: «Оставьте себе с Александром Федоровичем».
— Премиальные в «Легии» тоже были хорошие?
— Я помню историю: последний матч в Лиге чемпионов «Спартак» проводил в Варшаве. Отыграли, пошли с Аленичевым, Титовым и Мамедовым пиво пить. Ребята руки потирали: «О, сегодня пятерочку заработали». Я переспросил: «Какую пятерочку?» — «Нам за победу пять тысяч долларов платят!»
— Это много?
— Им казалось — много. Пока я не сообщил, что «Легия» взяла в группе семь очков — и каждый футболист получил 70 тысяч долларов!
Тогда от УЕФА за победу в Лиге чемпионов команде полагалось 900 тысяч швейцарских франков. В долларах — где-то 700 тысяч. В Варшаве 40 процентов сразу отдавали футболистам, там уж делили. В итоге в «Спартаке» за шесть побед заплатили каждому игроку 30 тысяч долларов. А в «Легии» за две победы и ничью — 70.
«На парах»
— Светиков в самую звездную пору был администратором «Ленкома». Потом перекинулся на футбол. Где сейчас?
— Был в киевском «Динамо» главным советником Суркиса. Наверное, там и сидит.
— С Тархановым здороваетесь?
— Головой ему при встрече киваю. Руку не подам никогда.
— Почему он не видел в вас игрока?
— А вы вспомните его команды — там «столбов» почти не было. Я не вписывался! Он любил техничных ребят. Мы у Тарханова тренировались подспущенными мячами. Я их ненавидел, постоянно выбивал куда-то. Тарханов орал: «Ты что делаешь?!» Но не могу я сдутыми работать!
— Кому-то это нравилось?
— Радимову, Лебедю, Файзулину, Сашке Гришину или Ульянову — в кайф. А мне нужен хорошо накачанный мяч — чтобы ударить посильнее. Тарханова раздражало, что я вечно чем-то недоволен, еще и ответить мог. Вот Дзюба сейчас такой же.
— Подспущенный мяч — это Тарханов у бразильцев подсмотрел?
— Наверное. А когда в пуховиках стали тренироваться, для меня это вообще было дико.
— В пуховиках?!
— Март, сбор в Голландии. Тарханов говорит: «Одеваемся потеплее». В автобусе чувствует — совсем холодина. Командует: «Дуйте за пуховиками!» Приезжаем на поле — идет мокрый снег. Стоим дрожим, друг другу перебрасываем этот сдутый мячик. Так пуховики и не сняли.
— Кто у Тарханова был номер два по критике?
— После меня-то? Пожалуй, Вася Иванов. Но я был первым с большим отрывом.
«Ни в «Локомотив», ни в «Спартак» Игнашевича не брали. Говорили — слабый. А я взял». Тарханову — 70!
— Самая смешная история, когда вам досталось?
— Это не при Тарханове, раньше. 1993-й, готовился к выездному матчу Лиги чемпионов с «Рейнджерс». Но в Шотландию меня не взяли.
Сплю один на базе, рано утром вдруг включается свет. Команда вернулась. Заходят Вася Иванов, Леша Бобров и Серега Мамчур: «Пошли к нам!» — «Зачем?» — «Увидишь». Захожу — у них на столе бутылка виски.
— Обрадовались?
— Не особо. Говорю: «Мужики, вы чего? У меня сегодня игра за дубль». — «Ерунда, сейчас выпьем — на парах еще лучше сыграешь». А я вообще не пил. Не знал, что такое «на парах». Причем матч в манеже очень важный!
— «На парах» — самое оно. Если важный.
— Откупорили бутылку. Надо ж чем-то закусывать! Лежит пакет сникерсов. Мне стакан подносят, я — хлобысть! А-а-а! Дают шоколадку — но пока ее разжуешь... Кинулся к крану с водой. Скорее запил.
— Многие наступали на эти грабли.
— С того момента я сначала шоколадку разжевывал, потом пил. Наклюкались хорошо. Кое-как вспомнил: «Игра в полдень». — «Ну, иди поспи». Глаза открываю — автобуса нет! Уехал!
— Вас не разбудили?
— Забыли. Напяливаю что-то на себя, бегу в соседнюю комнату, путаясь в штанах. Там Мамчур дрыхнет. Трясу: «Серега, проспал!» — «Отвали». — «Автобус уехал!» У Мамчура была BMW.
— Помог?
— Автобус обогнали! Сижу в раздевалке, никому слова не говорю. Чтобы духан не пошел. Состав называют, выходить на поле — а мне хреново!
— Те, с кем пили, отсыпаются на базе?
— Нет, обещали явиться, меня поддержать. Действительно пришли. Говорю: «Пацаны, ну когда пары-то пойдут?» — «Разомнись хорошенько. Побежишь — сразу прочувствуешь». А мне все хуже и хуже.
— Ну и как отыграли?
— Десятая минута, я перед пустыми воротами. По мячу не попадаю! Тренер Колповский подзывает: «Иди-ка сюда». Подхожу. «Дыхни!» Я дышу — и он все понимает: «Твою мать! Отчислен!» И меняет.
Иванов, Мамчур и Бобров заходят в раздевалку: «Ну что?» — «Где ваши пары-то?» — «Да это мы так...» — «А меня из команды выгнали». Они пошли к Колповскому, поговорили. Тот смягчился: «Ладно, испытательный срок для него».
Крокодил
— Это вас еще курить не научили.
— Как не научили? Радимов постарался! Единственная сигарета в моей жизни. С тех пор даже запах не переношу. И водку пить не могу.
— Видимо, вечер удался.
— Отыграли матч, выходной. Отправились с Радимовым в клуб «2x2» на Тверской. Выпили по пять капель. Когда вернулись на базу, Влад предложил закурить. Я ответил: «Не курю». — «Ты хоть пробовал? Нет? Идем, научу».
Вытаскивает настоящий американский Camel. Крепче ничего не придумать. Дает мне, едва затягиваюсь. Нет, говорит, надо глубже, ввинчивать этот дым в самые легкие.
— Знаток.
— Ну я и затянулся. Разок, другой, от сигареты один бычок остался. Влад такой любезный: «Что чувствуешь?» — «Ничего не чувствую». Захожу в дверь — и все, больше ни хрена не помню. Навалилась темнота.
— Как образно рассказываете.
— Пришел в себя — обнимаю унитаз. Меня выворачивает наизнанку. Это сочетание — водка и Camel — для меня просто ад. Три дня рвало желчью, капельницу ставили... Ровно 30 лет не прикасаюсь к водке.
— Ни единой рюмки?
— Нет. Стоит подумать — сразу во рту тот самый вкус желчи.
— Какую историю из собственного прошлого вспомнили недавно — и смеялись?
— У Мамчура была старенькая BMW, из Германии пригнал. Как-то вечером говорит: «Пацаны, съезжу за пивом». Ждем, ждем. Наконец возвращается — без пива, а главное, без машины. Спрашиваем: «А где BMW?» — «Ментам подарил».
«Сергея иногда в такие места заносило, откуда сложно выбраться...» Капитан золотой сборной СССР скончался в 25 лет
— Вот это ответ.
— Начинаем выпытывать подробности. Серега объясняет: «Еду в левом ряду по Садовому, впереди тоннель. А мне-то направо. Резко перестраиваюсь — и в знак у разделителя! Бу-бух! Подходит гаишник: «Ваши документы». Я вытаскиваю из бардачка стопку бумаг, протягиваю вместе с ключами от BMW: «Дарю! Поздравляю с приобретением».
Оказалось, машина куплена за 500 марок, до сих пор на немца оформлена. Мамчур никак не мог поставить ее на учет, постоянно возил с собой кучу документов. А тут еще с ремонтом заморачиваться бы пришлось. Вот и избавился разом от двух проблем.
— Силен.
— А как мы с Радимовым в Таиланде отдыхали? Приехали на ферму, где разводят крокодилов. Покормили их курицей с мостка, и Влад задумчиво произнес: «А слабо голову засунуть в пасть?»
— Живому крокодилу?
— Да! Радим-то не рискнул. А я запросто. Говорят, перед этим крокодила кормят до отвала и держат в очень холодной воде, отчего он впадает в такое состояние, что не может сомкнуть челюсть. Потом Влад слона увидел, снова начал подзуживать: «А под него слабо лечь?»
— В каком, простите, смысле?
— В прямом. Популярная в Таиланде штука — массаж слоном. Укладываешься на землю, и он пару минут легонько по животу ногой бьет, хоботом щекочет. Сегодня я бы ни за какие деньги не подписался под эту авантюру. Мало ли что у зверюги в башке. Вдруг перемкнет и раздавит? А в юности о таких вещах не думаешь.
— Это точно.
— Эх, беззаботное времечко. Вспоминаю, как Владу при Тарханове «Мерседес» подарили. Е-класса! Команда офигела. Парню 19 лет — и такой автомобиль! У Радима была машина, у меня — харизма. Вечером он за руль, я рядом, мчали куда-то в центр и зажигали так, что к утру даже на бензин денег не оставалось.
А когда еще за дубль играли и в пансионате на Песчанке жили, зарплаты хватало на неделю. Потом скидывались, на последние крохи покупали два сникерса, заваривали чай и делили батончики на пятерых. Это был наш ужин.
Форму стирали сами. Если просохнуть не успевала, тренируешься в мокрой. Расскажи молодым — не поверят. У них-то сейчас все есть. Но... Правильно Валера Карпин говорит: «Раньше умели и пить, и играть. А теперь не пьют и не играют».
Харламов
— Мало кто помнит, что в 1994-м в отборе к юношескому чемпионату Европы вы спокойно разделались с итальянцами во главе с Тотти.
— Это годы спустя смотрели их состав и поражались: надо же, там и Тотти, и Неста, и Локателли, и Симоне Индзаги... А тогда совершенно не впечатлили. Тотти запомнился лишь тем, что на «Локомотиве» грубо подкатился под Радимова. Влад вскочил — и кулаком в челюсть.
— Удалили?
— Конечно. 20-я минута! Досматривать игру не стал. Собрав сумку, рванул на стадион «Торпедо», где у ЦСКА начинался календарный матч. Потом телевизор включаем — Радим в запасе сидит. А с итальянцами и без него справились. Здесь вдесятером обыграли их 2:0, забили я и Андрюха Кривов. Он же в Бергамо воткнул победный — 1:0.
— Что за бизнесмен спонсировал вашу сборную?
— Дядя Рафик. Из Астрахани. Оплачивал нам поездки за границу, финансово помогал. Небескорыстно — его сын Сашка Патеев тоже в этой команде играл. По уровню уступал нам, но относились к нему нормально. Все понимали: если бы не отец, у нас бы ни хрена не было.
— Это дядя Рафик пошил вам модные малиновые пиджаки?
— Не пошил, а оплатил в ЦУМе, где нас одели-обули накануне вылета в Испанию на Евро. У меня в телефоне фото есть, смотрите — мы с Семаком в этих пиджаках. Я в сборной с Серегой пять лет в одном номере жил. А вот свежий снимок — я в спортивном костюме, который нам выдали в 1995-м перед молодежным чемпионатом мира в Катаре.
— Сохранили?!
— Ага. Даже влезть в него ухитрился.
— Что за чудо-футболист был в дубле ЦСКА, способный кулак целиком засунуть в рот?
— Сережа Юркевич. По прозвищу Царь. Не представляю, как это делал, — кулак-то здоровенный.
— Ну и как сложилась судьба удивительного человека?
— Понятия не имею. После дубля поиграл пару лет в Белоруссии и закончил. Вот за кого безумно обидно, так это за племянника Харламова.
— Тоже Валерия?
— Да. Талантище. В дубле ЦСКА был королем. Шустренький, техничный, с мячом такое вытворял... На носовом платке легко обыгрывал двоих-троих.
— Что ж не раскрылся?
— Безбашенный. Пил по-черному. Из квартиры выносил вещи, в том числе дядины медали, награды, кубки. Сдавал в ломбард. Помню, как его дед, отец Валерия Борисовича, приходил к нам, плакал. Мы давали ему деньги, чтобы обратно все выкупал.
— С гнильцой парень?
— Нет-нет, хороший, безобидный. Просто из-за алкоголя с какого-то момента себя уже не контролировал. Больной человек. А к концу жизни еще и наркоманом стал. В 36 умер.
— Как и легендарный дядя, похоронен на Кунцевском?
— Да, в одной могиле — два Валерия Харламовых.
— Самое памятное столкновение с наркотиками в вашей жизни?
— При мне ни разу не нюхали и уж тем более не кололись. Таких приятелей, слава богу, нет. Вот травкой кое-кто баловался. О, смешную историю вспомнил!
— Ваши истории нас покорили.
— В Небуге проводили сбор питерское «Динамо» и «Черноморец». Поселились в одной гостинице. Как-то после ужина зашел к новороссийским знакомым, а среди них были любители травки. В номере окно не открывалось, так они в вытяжку дым пускали.
— Изобретательно.
— Через пару часов стою на ресепшене, подходит Долматов, тренировавший тогда «Черноморец». Сердито: «Девушка, ну скажите своим рабочим, чтобы не жгли на улице траву!» У той круглые глаза: «Вы о чем? Дождь третий день как из ведра. Никто ничего не жжет». — «А у меня в номере по вечерам паленой травой пахнет...»
— Ха-ха.
— Выяснилось, что Долматов живет в 418-м номере, а те ребята — в 318-м, прямо под ним! Вот бедного Олега Васильевича и обкуривали.
Судьи
— С Тархановым у вас было вон как тяжело в отношениях. Но фразу «я его за тренера не считаю» вы сказали про другого человека.
— Это про кого же?
— Про Подпалого.
— Я забрал эти слова.
— Мы не знали.
— Даже извинился перед Сергеем. Понимаете, когда ты футболист, остро реагируешь на любую мелочь. Кажется, что тебя задвигают, скверно относятся... Проходит время — все переосмысливаешь. Осознаешь: это ты не добежал, не поборолся. А тренер себе не враг.
— Подпалый обиделся на ваши слова?
— Думаю, да. После того интервью я ему позвонил: «Серега, давай увидимся». — «О чем нам говорить?» — «Пожалуйста, хоть пару минут удели». Встретились. Я сказал: «Прости. Был неправ, сам недорабатывал».
— Что ответил?
— «Рома, я тебе всегда давал игровое время, ты забивал. Но на 90 минут тебя не хватало». Я наколотил за половину круга в этой «Носте» мячей 14. Все Подпалый делал правильно!
Говорит мне: «Я хотел как лучше — а ты кипятился от каждой замены! Начинал меня при всех оскорблять. Ну и как я должен был реагировать? Понятно — штрафовал, выгонял с тренировок». Вел я себя безобразно.
«У Егорова личные отношения с арбитрами преобладали над профессиональными». Алексей Николаев о бывшем руководителе ДСИ и о том, почему не судит уже полтора года
— Еще перед футбольными людьми извинялись?
— Перед судьями. Раньше они не были одуванчиками!
— Прекрасно сказано.
— Ты мог послать арбитра — и он тебя в ответ. Мне Игорь Егоров однажды такое сказал, что уши завернулись в трубочку. Четко объяснил, кто я и откуда.
— Звучит интригующе.
— Играли в Томске. Что-то я ему ляпнул: «Слышь, ты, клоун...» Егоров подзывает, берет за майку двумя пальцами: «Я тебя могу удалить, а могу послать на три буквы». Пауза. Продолжает: «Удалять не буду, потому что не хочу ломать игру. Но пошел ты туда-то и туда-то. А еще вякнешь — прямо здесь разобью ****!» Мужик ответил четко и понятно.
— А вы?
— Извинился, руку ему пожал: «Игорь, я неправ, тема закрыта». А сейчас? Ты с арбитром вот так поговори — он карточку даст и еще «простыню» на тебя накатает. Получишь пять игр дисквалификации. Мы на поле живем, даем волю эмоциям — а цепляются за каждое слово. Спросишь: «Эй, реф, что делаешь?» — сразу за желтой лезет. Ни судить не умеют, ни наладить контакт.
— Последний арбитр, которого уважали?
— Игорь Егоров, Баскаков, Ибрагимов, Бутенко... Каждый мог ответить. Если прибьют — настолько красиво, что не подкопаешься. Даже пенальти не надо было придумывать. В любой команде такие исполнители — обложи штрафными, и хватит. Один-два забьют! На что жалобу писать? Что тебе штрафной поставили?
Галямин
— Еще вы Галямина критиковали. Тоже потом извинялись?
— Перед Галяминым — никогда! Готов повторить все, что говорил. Слабый и человек, и тренер. Разочаровался в нем очень сильно.
— Что случилось-то?
— В 2002-м меня пригласили в питерское «Динамо». Главный тренер — Сергей Ломакин. Поехали на сбор в Испанию, там ко мне подошел Галямин.
— Почему к вам?
— Мы были еще по ЦСКА знакомы. Жалуется: «Живу в Барселоне, финансовые трудности. У вас, вижу, команда с деньгами. Познакомишь с тренером?» Ладно, свожу их. Через месяц Галямина нам представляют как спортивного директора.
Проходит время — Ломакин говорит: «Ром, кто-то из команды стучит президенту. Тот знает прямо все». — «Может, из штаба?» — «Я штабу доверяю полностью, мы уже обсудили». Дальше первый тур, матч с «Томью». Сергей Владимирович с составом, конечно, начудил. По звездам искал сочетания.
— «По звездам» — фигура речи?
— Реально! Перед вечерней тренировкой один состав, после — другой, утром — третий, на установке называет четвертый. Жена Ломакина была звездочетом.
— Это многое объясняет.
— Сказала ему: вот эти футболисты должны выйти на поле. А он доверился, любил ее безумно. Проиграли 1:3. Наутро звонок: «Срочно в клуб».
Кто сделал «Динамо» открытием года. Топ-босс уровня Федуна и Орешкина, о котором почти никто не знает
— Всей командой?
— Главный тренер и ведущие игроки: Шуканов, Лаврик, Литвинов, я. Сидят Галямин и Амелин, хозяин клуба. Последний говорит: «Мы с Галяминым приняли решение...» До нас сразу дошло, откуда доносился стук.
Амелин продолжает: «Поскольку Сергей Владимирович на сборах занимался ерундой, с ним прощаемся. Главным тренером становится Галямин». Я говорю: «Как Галямин?!» Поворачиваюсь к нему: «Вы-то куда, Дмитрий Александрович? Уверяли же, что единомышленники». Он отвечает: «Ломакин команду не готовил. Я это видел — пришлось доложить президенту».
— Сильно.
— Тут не выдержал Ломакин, вскочил: «Ах ты крыса! Я тебя подобрал, а ты такие вещи за спиной творишь?!» Я принял сторону Сергея Владимировича, разумеется.
— Галямин не простил?
— Ставил меня крайним нападающим — чтобы вешал на Файзулина, который на две головы ниже. Я к угловым флажкам бегал. За 20 игр забил один мяч.
Наконец Галямина снимают. Вместо него приходит Гладилин. Говорит: «Рома, у меня пять матчей, чтобы выправить ситуацию. Мы берем Тракиса, Янкаускаса и Жвингиласа. Я знаю, что ты за футболист. Но смотрю на статистику — ты во что играешь?! Это же немыслимо!»
Честно ему объясняю: «Надо мной издевались». Гладилин прерывает: «Да мне это не интересно. Вот тебе пять игр, чтобы все показать. Делай что хочешь, я тебя не меняю. Задачу сняли, наверх уже не выйдем, готовимся к следующему сезону». Развязал мне руки!
— И что?
— За пять матчей забиваю пять! Гладилин поражен: «Маленького Жвингиласа берем в пару к Орещуку, а Янкаускас и Тракис мне не нужны».
Визитка
— Как тренер Галямин — пустое место?
— Знаете, как его убрали? Летим в Читу. В самолете говорит: «Будем играть в линию». Никто из нас не знает, что такое «линия».
— Да ну?
— Клянусь вам — первый раз от Галямина услышали. Спрашиваем: «Как это?» — «Я у Липпи увидел. Прилетим — на стадионе вам покажу». Помните, в Чите Ковалев был? Колоритный такой дяденька.
— Еще бы. Две должности совмещал — тренера и президента.
— Приезжаем на стадион, Галямин головой крутит — о, Ковалев сидит! Нет, говорит, сейчас ничего демонстрировать не стану, шпион на трибуне. Лучше на макете покажу. Ну и показал: «Вот так выстраиваемся, держим линию, что бы ни творилось. В этом секрет больших побед, никто к этой тактике не готов».
— Судя по тому, что Галямина сняли, больших побед не случилось?
— У Читы была легенда клуба...
— Галимов?
— Да. Ему забрасывают, Галимов вж-ж-жих — раз за разом всех оббегает! А мы линию держим, не ломаемся! То ли три нам забили, то ли четыре. Видимо, кто-то Амелину позвонил, рассказал, что происходило на поле. Тот набрал Галямину: «Оставайся в Москве».
— Хоть не в Чите.
— Вот-вот, мог бы и в Чите его оставить! А с приходом Гладилина к нам вдруг повернулось лицом МВД. Лично министр Грызлов.
— Амелин имел отношение к этим структурам.
— Да. Тоже смешная история получилась. Играем с ЦСКА на Кубок. На «Петровском» почти аншлаг, 15 минут проходит — «горим» 0:2. С трибун орут: «Верните деньги!»
Как-то мы завелись — раз, я забиваю. Следом Жвингилас. 2:2! Еще было правило «золотого гола» — на 99-й Лаврик втыкает, 3:2 побеждаем! Мы бежим к трибунам. Болельщики висят на сетке — слышим: кр-р-р...
— Это что же?
— Сетка заваливается!
Рынок в «Лужниках», «Спартак» — чемпион и промерзшие поля. Как выглядел футбол в России в начале 2000-х
— Кто-то убился?
— Не представляю, как все уцелели. Народ в кучу повалился. После матча Грызлов приезжает к нам на базу — объявляет: «Президент вам выписал пятерные премиальные, все-таки ЦСКА обыграли. А я хочу наградить троих футболистов, забивших голы». Вручает именные часы.
— С кукушкой?
— Командирские с надписью — «от министра МВД». Затем говорит: «У кого-то есть вопросы?» Подаю голос: «У меня!» Министр настороженно: «Что такое?»
Объясняю: у меня на машине номера о001оо. А регион — 23-й, Краснодарский край. В Питере замучили, ста метров проехать не мог! Постоянно хотели за что-то оштрафовать, денег снять.
— Это понятно.
— А министр не сразу понял. «От меня-то что хочешь?» — «Можете свою визитку подарить?» Тот офигел. Команда тоже. Переспросил: «Что-что?» — «Ну, визитку...» Грызлов задумался. Потом вытащил, протянул. Уточнил: «У кого-то еще есть вопросы?» Я снова руку поднял: «У меня». — «Что еще тебе надо?» — «Вы поймите, в наше время визитка не катит». — «А что катит?»
— Очень любопытно. Так что же?
— Я объясняю: «Нужно написать: «Просьба от министра: посодействовать Роману Орещуку». И разборчиво автограф».
— Что Грызлов?
— Прищурился: «Ты совсем охренел?» Гладилин опомнился, шепчет: «Рома, ты дурак?!» А я уже вошел в раж, не остановить. Начал канючить: «Вы не представляете, меня в городе так душат, на тренировки опаздываю. Я ж не за себя беспокоюсь, за команду...» Грызлов вдруг сжалился: «Ну, давай». Написал. Я Радиму показал — он чуть с ума не сошел. Отжал у министра я все что можно.
— На дороге пригодилась?
— Стоило вытащить эту визитку — мне честь отдавали! «Езжайте, езжайте...»
— Министерские часы на вас сейчас? Тоже какие-то значительные.
— Это очень редкие часы. Таких в мире всего 500 штук, лимитированная версия. Называются Pele.
— Вот как?
— Да-да, незадолго до смерти Пеле запустил эту партию. Вот его портрет. Давайте-ка посмотрим, какой номер... Самому интересно... 57-й!
— Откуда у вас такие?
— Подарок!
— От Пеле?
— А неважно от кого. Непростой человек из футбольного мира подарил, отблагодарил.
Подъемные
— Вы же изначально не в петербургское «Динамо» собирались, а в «Зенит».
— Да. В ноябре 2001-го играем с «Черноморцем» на «Петровском». Последний тур, мы уже вылетаем, а «Зенит» за призовую тройку борется. Побеждает 2:1, но я провожу неплохой матч, забиваю Малафееву. Прямо на стадионе подходит Макс Деменко: «Тебя Юрий Андреевич ждет».
— Морозов?
— Да. Пообщались, записал мой домашний телефон — мобильника еще не было. В декабре звонок: «Приезжай!» Из Новороссийска примчался в Питер, с Мутко, президентом клуба, быстренько обо всем договорились, даже на награждение пригласил. Команде вручали бронзовые медали.
— В СКК?
— Наверное. Единственное, что запомнилось, — как пел под гитару Розенбаум, которого тогда впервые на сцене увидел. Большое впечатление произвел — мощный голос, классные тексты. Потом в машине только его и слушал.
А в тот вечер вернулся в гостиницу, лег спать. Во втором часу ночи — стук в дверь. Открываю — на пороге мужик. «Вы кто?» — «Динамо» Санкт-Петербург, начальник команды». — «Неинтересно». Захлопываю. Опять барабанит: «Вы хотя бы спуститесь, приехали серьезные люди».
— Уважили?
— Ладно, одеваюсь, иду вниз. Там двое в милицейской форме и Амелин. Сразу: «Ты нам нужен. У нас амбициозные задачи. За год выходим в высшую, через пять лет будем в Лиге чемпионов играть». Думаю: вот это уровень! «Что по условиям?» Амелин с усмешкой: «Ну сколько ты хочешь?» Я называю космическую сумму.
— Это какую же?
— С Мутко была договоренность: зарплата — восемь тысяч долларов. Подъемные — 50 тысяч. Но Амелину я озвучил другие цифры — 12 и 100. Мол, именно столько обещали в «Зените».
«Блаттер говорил: «Если бы достал из шарика США, а не Катар, еще бы поработал». Интервью Мутко — о ЧМ-2022, отстранении России, Федуне и Fan ID
— Поверил?
— Спокойно произнес: «Пятнашку и мы дадим. Подъемные — двести».
— 200 тысяч долларов?!
— Да-а! Я протянул руку: «Согласен». Утром подписали контракт.
— Не обманули вас?
— Нет-нет, выплатили все до копейки. А Мутко, получается, я швырнул. До сих пор стыдно. Он еще неделю звонил моим родителям в Новороссийск, спрашивал, куда я пропал. Пока «Динамо» не объявило о переходе.
— Вы и сегодня считаете, что правильно сделали?
— Нет, конечно. В деньгах-то я выиграл. Но «Зенит» — это другой уровень, борьба за медали. Если бы перешел туда, оставшаяся часть карьеры сложилась бы совсем иначе.
Долматов
— Динамовского капитана Виталия Литвинова на «Петровском» отлупили на ваших глазах?
— Да. Удивительная история. Обыгрываем «Рубин» 1:0, сидим в раздевалке. Вдруг залетают два амбала и начинают мутузить Виталика, приговаривая: «Сука, отдашь в три раза больше!» Мы бросаемся на помощь, прибегает милиция, тех уводят. Сидит побитый Литвинов, ничего не понимает.
Позже выяснилось: армянин по имени Артур, футбольный «жучок», пообещал играющим на ставках бандитам, что с «Динамо» вопрос утрясет и мы дома сольем «Рубину». Привез их к парню, сказал: «Знакомьтесь, это Виталий Литвинов, капитан команды».
— Подставной?
— Ну да. Тот забрал деньги. Из «Динамо» Артур ни с кем не разговаривал. Просто ждал, что мы проиграем казанцам, которые как раз в том сезоне выходили в высшую лигу. Но мы их неожиданно хлопнули, и бандиты, поставившие приличную сумму на победу «Рубина», решили с Виталиком поквитаться.
Когда в милиции им устроили очную ставку с настоящим Литвиновым, те поразились: «Это не он!» — «Как? Вы же его избили!» — «Да, но деньги отдавали другому». Не в курсе, нашли подставного или нет, а Артур точно получил срок.
— Самый забавный человек в том «Динамо»?
— Сашка Панов. Росточка небольшого — при этом повсюду таскал с собой огромную борсетку. Как-то открыл — а там два паспорта, три телефона, бумажник, миллион дисконтных карт, еще что-то... В команде посмеивались: «Взял бы сразу спортивную сумку и все бы в нее загрузил».
В другой раз сидим в бане расстроенные: накануне сыграли неудачно. Тут распахивается дверь, Панов два ящика пива заносит: «Праздник сегодня, ребята!» Мы переглядываемся: «Что за праздник?» — «Четыре года назад грохнули французов на «Стад де Франс». Наливайте!»
— После Гладилина «Динамо» возглавил Долматов. У которого была маниакальная черта: обвинять футболистов в сдаче матча. К вам цеплялся?
— Ни разу. Я ж нападающий, от своих ворот далеко. Под подозрение у Олега Васильевича обычно попадали голкипер и защитники. Чуть реже — хавы. Однажды в «Черноморце» так Авалу Шамханова накрутил, что тот на базе едва ли не с кулаками полез на Бута-старшего. Виталик психанул, стулом в него запулил.
— Авалу в гневе мог и кадык прокусить.
— Ну, Бут тоже с характером, в обиду себя не даст. Если бы их не разняли, не знаю, чем бы закончилось.
— В «Динамо» вы довольно быстро рассорились с Долматовым и доигрывали сезон во второй лиге, в «Содовике». Что произошло?
— Все как с Подпалым. Тогда казалось, что Долматов придирается, неправильно меня использует. Годы спустя понял: прав-то он, а не я. Нужно было отрабатывать назад, участвовать в комбинационных действиях. А я любил играть на острие, плюс становился старше, хотелось меньше бегать. Чувствовал себя академиком. Ворчал, огрызался. Отсюда и конфликт. К тому же Олег Васильевич сильно изменился по сравнению с тем временем, когда тренировал «Черноморец».
— В чем стал другим?
— Новороссийский Долматов был мягче, спокойнее, ближе к ребятам. К морю вывозил на пикник. Та команда — как одна семья. В Питере о совместных посиделках уже не было и речи, Олег Васильевич держал дистанцию. На козе не подъедешь, на ракете не подлетишь.
Сейчас-то у нас нормальные отношения. Оба живем в Малаховке, часто видимся, можем поболтать, кофейку попить. Но из «Динамо» летом 2003-го мне пришлось уйти.
Борман
— Отправились в Стерлитамак. К Валерию Овчинникову по прозвищу Борман. Это же из-за вас он за арбитром Карасевым гонялся?
— Да, в Урене судья над нами поиздевался. Апофеоз — 90-я минута. Жуткий ливень, 0:0. После моего удара вратарь «Энергетика» отбивает мяч так, что тот застревает в луже почти на ленточке. Ускоряюсь, оббегаю вратаря, он хватает за ноги, и я падаю лицом в грязь.
— А Карасев?
— Не реагирует. Пытаюсь подняться, но вратарь крепко держит за ноги, не отпускает. Через пару секунд защитник выносит мяч — и арбитр дает финальный свисток.
Бормана в тот момент мучили боли в спине, несколько недель передвигался на костылях. А в Урене на стадионе два медведя жили. В клетке, недалеко от раздевалок.
— Талисманы клуба.
— Да. И вот картина: Карасев, свистнув, бежит в сторону судейской. Борман на костылях — за ним. Орет: «Ах ты *******! Да я тебя закопаю! Да я тебя медведям скормлю!»
— Неужели нищий «Энергетик» зарядил московского арбитра?
— Вряд ли. Под нас тогда возили деньги люди Первака из челябинского «Лукойла», с которым мы конкурировали за выход в первую лигу. Могли они не только соперника простимулировать, но и с судьей поработать? Да легко. В любом случае Карасева после той игры дисквалифицировали.
- Полгода с Овчинниковым — веселое время?
— О да! С выезда, где недобрали очков, возвращаемся на автобусе в Стерлитамак. Три часа ночи, спим. На въезде в город Валерий Викторович командует водителю: «Тормози». Затем уже нам: «Подъем! Все на выход!»
Темень, пустая трасса, мы заспанные, озираемся по сторонам, не понимая, что от нас надо. Вдруг странный шум над головой — говорит: «Смотрите!»
— А там что?
— Вагонетки по канатной дороге везут сырье для производства соды. На завод, который и спонсировал клуб. Борман поднимает палец: «Видите, это ваш начальник трудится не покладая рук. Круглые сутки! Чтобы команда ни в чем не нуждалась. А вы, бляха-муха, порадовать его не в состоянии, играете херово». Распаляется, мат-перемат... Тут уж у всех сон как рукой сняло.
— С какой фразой у вас Борман ассоциируется?
— Ха! Время от времени повторял: «Все, худею!» На завтраке, обеде и ужине действительно не появлялся. Я думал: какая сила воли! А жил он с нами на базе. Рядом ресторан, где кормили команду. Вход с улицы.
Однажды мне не спалось, в полпервого ночи вышел свежим воздухом подышать. Вижу — дверь в ресторан приоткрыта, повариха огромную кастрюлю тащит. Спрашиваю: «Вы куда?» — «Валерию Викторовичу покушать несу».
— Какая изящная история.
— Или вот случай. Старики рассказывали: Овчинников, возглавлявший нижегородский «Локомотив», договорился со своим другом Найденовым игру расписать. Счет должен быть 2:1 в пользу Нижнего.
«Жемчужина» один забивает, два пропускает — все по сценарию. Но во втором тайме внезапно получает третий, четвертый. Заканчивают 4:1. Бормана уводят на пресс-конференцию, возмущенный Найденов заходит в раздевалку «Локомотива». Видит, что Овчинникова нет, и говорит игрокам: «Пацаны, команда у вас хорошая. А тренер — гондон!»
Найденов
— С Найденовым и вы успели поработать.
— В Новороссийске, чуть-чуть. Команда еще называлась «Цемент». Найденов рано начал подпускать меня к тренировкам с основой. А дебютировал я во второй союзной лиге в матче с «Нартом» за два месяца до 15-летия! Но из «Цемента» к тому моменту Арсен Юльевич уже ушел. Про него две истории расскажу.
— Давайте.
— Первая говорит о порядочности Найденова. Он никого не обманывал. Если что-то пообещал — выполнит. Неслучайно в команде его все называли Папа. Однажды пригласил нападающего из Волгодонска. Долго окучивал, машиной соблазнял — в конце концов убедил. Тот собрал вещички — и в «Цемент». Контрактов в те годы не существовало.
Выходит на первую тренировку — никакущий! «Дрова»! Кругом поражаются: «Арсен Юльевич, вы кого привезли?» — «Не волнуйтесь, сейчас освоится и в игре себя покажет».
— Показал?
— Еще как! Вышел в старте — все мячи потерял. Ни удара, ни обводки. Ноль! В раздевалке Найденов объявляет бедолаге: «Ты отчислен!» Поворачивается к начальнику команды: «Завтра едешь с ним на завод, забираешь «Волгу», оформляешь на него и...» Пауза. Переводит взгляд на игрока: «Чтобы больше я тебя не видел!»
— Реально отчислил?
— Да. Но «Волгу» дал. Обещал же.
«Судья сломал нам игру. Пятый и седьмой голы забили из офсайда...» Автор легендарной цитаты российского футбола
— А второй эпизод?
— В 1995-м Найденов долго в «Жемчужину» зазывал: «Сынок, давай к нам». Я отказывался, хотел за ЦСКА играть. Но когда понял, что при Тарханове в состав не попаду, сам набрал Арсену Юльевичу: «Я согласен. Возьмете?» — «Нет. Ты что, моей смерти хочешь?» — «Почему?» — «Взял уже одного молодого — Суанова. Теперь его по всему городу ловим. А если и ты приедешь, будем двоих ловить. Мне это не надо».
— Расстроились?
— Разозлился. Вместо «Жемчужины» перехожу в «Ростсельмаш». Первый же матч — в Сочи. В самолете сижу рядом с Балахниным, говорю: «Серега, сегодня выиграем, у меня зуб на Найденова». Тот смотрит как на психа: «Ты очумел? «Жемчужина» на четвертом месте, мы — на последнем, ни одной победы за полгода, до чужих ворот дойти не можем...»
— Даже так?
— Но я был уверен: порвем! Еще и с погодой повезло. Прилетаем утром — жарища. Днем ливень прошел, а к вечеру снова выглянуло солнце. Представляете, какое испарение? У нас команда молодая, а в «Жемчужине», кроме Суанова, сплошь старички. Минут двадцать подвигались — и встали. Мы просто прокидывали мяч мимо и убегали.
— Выиграли?
— 3:1. Забили Маслов, Лоськов и я. Самое обидное, Вася Уткин тогда в эфире заявил, что «Жемчужина» продала игру. Кому — нищему «Сельмашу»? Да у нас вообще денег не было, пацаны по восемь месяцев сидели без зарплаты!
Стимулирование
— В 2009-м, когда в Новороссийске заканчивали, «Сибирь» простимулировала ваш «Черноморец» перед игрой с «Аланией». Сколько подвезли?
— История такая. Мы вылетаем, Владикавказ борется за выход в высшую лигу с «Сибирью». Очков поровну, а чтобы опередить ее по разнице мячей, нужно обыграть нас 4:0.
В то время у агента Сафонова в «Сибири» было много клиентов. Звонит мне: «Ребята готовы скинуться из премиальных, чтобы вы против «Алании» бились». Называет три цифры: за победу, ничью и поражение в один мяч. Только не сдавайте!» Отвечаю: «Николаич, мы и не собирались. Как-никак дома играем. Бой дадим точно».
— Дали?
— Пластались, цеплялись, кусались — но в концовке все-таки пропустили. 0:1. «Сибирь» это вполне устроило, заплатили нам то ли по три, то ли по четыре тысячи долларов.
Пару дней спустя через «Юнистрим» неожиданно получаю перевод от Сафонова — 30 тысяч зеленых. Перезваниваю: «Что это?» — «Каждому игроку «Сибири» за выход в высшую лигу подарили BMW. Тебе такую машину дать не можем, но посчитали, что ты тоже достоин премии». — «Я-то за что?» — «Ну как? Сдержал слово. Мужик!»
Я пришел на базу и эти деньги раздал — игрокам, администраторам, массажистам, поварам... Набралось 30 человек. Каждому — по тысяче.
— Вот это поступок.
— Наутро мне набирает Сафонов: «Рома, тебя кто просил доллары раздавать?» — «Никто. Мое решение. Посчитал, что так будет справедливо». — «Это были деньги для тебя. Ты хоть понимаешь, что сейчас происходит?» — «Что?» — «Мне звонят из «Черноморца» мои футболисты, спрашивают: а сколько вы Орещуку перевели? Нам он дал вонючую тысячу долларов — значит, что-то скрысил...»
— Мы в шоке.
— Я сам обалдел! Хотел-то как лучше. А меня же еще ворюгой выставили.
— Вы работали с Сафоновым, когда от него уходил Дзюба?
— Да. Там что-то было связано с папой Артема. В подробности я не вникал. Дзюбой тогда занимался Миша Череповский, один из помощников Сафонова.
— Три месяца назад Череповский умер. Что произошло?
— Инфаркт. Не верится, что Миши больше нет. Это был образцовый зожник. Фитнес, тренажерочка, бассейн, правильное питание, никакого алкоголя... Вдруг в 52 на охоте остановилось сердце.
— Вы с Дзюбой как агент соприкасались?
— Нет. Мы даже не знакомы.
Комиссионные
— В игровые времена вы лишь раз воспользовались услугами агента — и поколотили его. За что?
— Ну, не поколотил — так, встряхнул... Я расскажу — правда, без фамилии. В декабре 2003-го пригласили в «Сокол». А до этого в Питере один уважаемый человек спросил: «Ты сейчас без команды?» — «Да, но с «Соколом» все на мази». — «О! У нас там друзья работают. И агент есть. Выбьет тебе шикарные условия». — «Они уже хорошие». — «А будут еще лучше! Давай с нами». Я сдуру согласился.
С тем самым агентом прилетаем в Саратов. Он идет к Бурмистрову, гендиру, а мне говорит: «В приемной посиди». Вскоре выходит и объявляет: «Зарплата шесть тысяч долларов, подъемные — стольник». — «Стоп! Мы с генеральным и Корешковым, главным тренером, о других цифрах договаривались».
— Каких?
— Зарплата — восемь тысяч, подъемные — двести. Агент разводит руками: «Ну вот так...» — «Тогда на хер». Выскакиваю на улицу, ловлю такси, чтобы ехать в аэропорт. Меня догоняют: «Вернитесь, пожалуйста».
Ладно, возвращаюсь, садимся с Бурмистровым уже вдвоем. Предлагает компромисс. Зарплата — десятка, подъемные — 120. Забиваю за сезон 20 мячей — еще полтинник.
— Долларов?
— Разумеется. Провожу на поле в каждом матче первого круга не менее 75 минут — получаю 35 тысяч. Второй круг — те же условия.
— Бонусы еще надо заработать.
— Я был уверен в своих силах. Особенно после «Содовика», где за 17 матчей наколотил 23 гола и стал лучшим бомбардиром зоны Урал — Поволжье. В общем, подписываю с «Соколом» контракт, сразу приносят подъемные.
Едем с агентом в аэропорт. В самолете говорит: «Доставай». От 120 тысяч отсчитываю комиссионные — 10 процентов. В ответ: «Ты чего?!» — «Что, мало?» — «Конечно! 120 — это подъемные. Бонусы — 70+50. Контракт на два года по десятке — 240. Итого — 480. С тебя 48 тысяч долларов!»
— Ваша реакция?
— Прифигел. «Подожди, я еще два сезона за «Сокол» не отыграл. Голов не забил, нужное количество матчей не провел...» — «Нас это не касается. Тебе обещали, что сделают условия лучше? Ты их получил! Плати!»
— Тут-то вы его и «встряхнули»?
— Ага. Но сначала отдал 48 тысяч.
— Зачем?
— Чтобы больше этого типа не видеть. В конце года с ним все равно пришлось бы за бонусы расплачиваться. Хотя на них в какой-то момент я уже не рассчитывал.
— Это почему же?
— Первая половина чемпионата прошла на ура: я стабильно в старте, 12 голов. 4 августа приезжаем в Томск, забиваю 13-й — и меня, как косой, срубает Олег Шишкин. Двойной перелом!
— Ой, ужас.
— Понимаю: сезон закончен, все насмарку. Из бонусов светит только 35 тысяч — за первый круг. А дальше... Огромная благодарность Александру Корешкову и Павлу Стипиди, спортивному директору «Сокола». Никогда не забуду их доброго отношения.
— Что было-то?
— Возвращаемся из Томска чартером, на нем же сразу отправляют в Питер, где делают операцию. Все оплачивает клуб. Но главное даже на это. Еще в Саратове сижу загипсованный в самолете, идет дозаправка. Вдруг открывается дверь, заходят Стипиди с Корешковым, достают доллары, начинают отсчитывать: «35 тысяч — за первый круг, 35 — за второй, 50 — за 20 голов. Держи!»
— 120 тысяч?!
— Да! Я остолбенел: «Но ведь 20 не успел забить...» В ответ: «Сейчас у тебя 13. Что, за оставшиеся 18 туров семь не положил бы? Плюс ты один из наших лидеров, постоянно в основе, свой процент матчей к концу чемпионата точно бы набрал. Так что спокойно лечись и готовься к новому сезону».
— Фантастика. Шишкин за перелом извинился?
— Нет. Вот это самое удивительное. Мы же не просто в одном клубе играли — питерском «Динамо». Когда Гладилин выгнал Олега, он никак не мог найти команду и два месяца у меня в квартире жил. Я его кормил-поил, машину свою давал...
В Томске Шишкин ломает мне большеберцовую кость и лодыжку. Прямо со стадиона на скорой увозят в больницу. Там зависаю на трое суток, поскольку выезд спаренный, у «Сокола» следующий матч в Новокузнецке, и чартер меня забирает на обратном пути. За эти дни в моей палате побывало все руководство «Томи», тренер Петраков, Передня, Себелев, другие игроки. А Шишкин так и не появился. Даже не позвонил!
— С тех пор встречались?
— Никогда.
— Восстанавливались-то долго?
— Всего три месяца! Никто не верит, что это возможно при таком диагнозе. Но уже в октябре я вышел на замену в игре с «Тереком».
— После двойного перелома?! Что за чудеса?
— Это действительно чудо. За которое нужно сказать спасибо доктору «Сокола» Олегу Винокурову. Он и сейчас при деле, работает в «Пари НН». А тогда спросил: «Хочешь побыстрее вернуться на поле?» — «Конечно». — «Есть проверенная методика. Шоковая. Готов терпеть боль?» — «Да».
За полтора месяца в гипсе мышцы атрофировались. Винокуров и их разрабатывал, и голеностоп, длиннющей иглой ежедневно колол какие-то препараты в район ахилла. А чтобы я от дикой боли не орал, засовывал мне в рот, как собаке, резиновую палку.
— Сколько длились мучения?
— Шесть недель. Когда приступил к тренировкам с командой, все охренели. В газетах писали, что выбыл минимум на восемь месяцев. Тут прошло три — и я уже на поле!
Белкин
— Кроме Тарханова, есть в нашем футболе люди, которым не подадите руки?
— Галямин. Ну и Белкин.
— За что же вас этот Белкин невзлюбил?
— Из-за трансфера Нарубина. Лето 2016-го. Лещук ломается, Николай Палыч Гонтарь, тренер вратарей «Динамо», говорит: «С Шуниным в ФНЛ играть не буду. Он слабо провел предыдущий сезон, психологически неустойчив... Ищите первого номера».
Начинаем мониторить рынок. Селихов! Но за него «Амкар» просит космические 300 миллионов рублей. «Анжи» за Беленова — еще больше. По разным причинам отпадают другие кандидаты, в списке остаются двое: Юрченко и Нарубин. Я к Гонтарю: «Кого?» Палыч пожимает плечами: «Вратари одного уровня. Кто для клуба выгоднее, того и берите».
— Гонтарь искренне считал, что Юрченко и Нарубин сильнее Шунина?
— Да. Иду к Сысоеву, объясняю расклад — и добавляю: «Я не агент Нарубина. Просто у нас неплохие отношения, как-то звонил мне, консультировался, когда в «Тосно» денег не платили. Я сидел в машине с Хохловым и Белкиным, они слышали этот разговор. Представляю, какую вонь устроит Юрий Николаевич, если Сергей перейдет в «Динамо».
Дальше переговоры с вратарями вел уже лично гендиректор. Юрченко отпал из-за того, что в межсезонье остался без команды, заплатить требовалось лишь его агенту. Которого не было у Нарубина, принадлежавшего «Уфе». Для «Динамо» это упрощало ситуацию.
— Мы запутались.
— Все упиралось в потолок зарплат в ФНЛ — 300 тысяч рублей в месяц. Как пригласить вратаря на такие деньги, если он в «Уфе» получает под миллион? Газизов предложил заложить эту разницу в трансферную сумму, из нее Нарубину и доплачивать.
Белкин, в ту пору вице-президент клуба, был в курсе ситуации, видел документы, знал, что договаривался с Газизовым Сысоев, а не я. Вдруг появляется заметка, что Орещук за миллион евро купил вратаря, у которого нет селезенки, пилит динамовский бюджет, ну и все в таком духе.
— Сразу поняли, откуда ветер дует?
— Естественно. Но не буду же рассказывать журналистам про схему, позволяющую обойти потолок зарплат, и о том, что реальная цена Нарубина намного ниже. Кстати, без селезенки он тогда уже лет пять спокойно играл. Белкину после публикации я предъявил. Он меня послал, я его взял за горло... Вот с того момента и закусились.
— Значит, Нарубин шел в «Динамо» первым номером?
— Да. Помешало стечение обстоятельств. У Сергея не было визы, на сбор в Германию улетели без него. В Москве поработал с молодежкой на синтетике, тренер дал то ли 250, то ли 300 прыжков — и опухло колено. Пока дней десять лечился, Шунин здорово провел контрольные матчи, вытащил два пенальти, и штаб решил довериться Антону.
— Когда же Гонтарь изменил о нем мнение?
— Как раз в том сезоне. Шунин играл блестяще, постоянно выручал, помог «Динамо» за год вернуться в РПЛ, а потом и до сборной дорос.
Твит
— Убрали вас из «Динамо» осенью 2016-го при странных обстоятельствах.
— Формально — за твит. Ваш коллега выложил крайне неудачный снимок новичка «Урала» Конате и написал: «Судя по паспорту, этому парню 18 лет». Я прокомментировал: «Судя по фотографии, ему 18 до 100 осталось». И воткнул смайлик — мартышку, закрывающую глаза ладонями.
— Юмор оценили не все.
— Поднялся шум: Орещук — расист, темнокожего футболиста ассоциирует с обезьяной... Бред сумасшедшего! Просто сейчас подобных смайликов куча, а тогда был один-единственный — с мартышкой. Так что никакого подтекста. Но в тот же вечер мне сказали: «Пиши заявление».
— Чьи слова?
— Сысоева. Когда встретились годы спустя, я услышал: «Извини, что так получилось. Мне руководство ВТБ поставило ультиматум: не уволишь Орещука — выпроводим вместе с ним. Впрочем, через пару недель меня все равно убрали».
В то время уже полыхала война — между болельщиками, ВТБ и председателем совета директоров Проничевым, которого хотели снести. Сысоев — человек Проничева. А я — Сысоева. Улавливаете?
— Поэтому за ваш твит и зацепились?
— Ну конечно! Нашли повод — и все, давай, до свидания.
— Когда в 2019-м вы снова объявились в «Динамо», Белкин занимал уже должность генерального директора. Не смущало?
— А с ним практически не соприкасался. Соловьев сразу предупредил: «Я твой начальник, всё через меня. Напрямую!» В этом смысле мне с руководителями везло. В первый динамовский заход, еще на собеседовании, Проничев с Сысоевым сказали: «Рома, мы ни хрена в футболе не понимаем, денег у нас нет. Делай что хочешь, но «Динамо» за год должно вернуться в РПЛ». И у меня был полный карт-бланш, сам набирал тренерский штаб, административный, медицинский, приглашал игроков.
— А во второй заход?
— Тоже была полная поддержка со стороны Соловьева, Гафина и Хохлова, который и настоял на моем возвращении. Многие решения мы принимали вчетвером, без участия генерального. На его мелкие пакости внимания не обращал.
— Например?
— Я договорился в Варшаве о приобретении Шиманьски. Приезжаю в аэропорт, на регистрации слышу: «У вас билет в эконом». — «Как? Был же в бизнес». — «Переоформили». Звоню Удальцову, начальнику команды, и выясняется: распоряжение Белкина.
— Маленькая месть?
— Да. Потом Соловьев на общем собрании произнес: «Спортивный директор — лицо клуба. Плевать в это лицо я никому не позволю». А мне сказал: «Есть у меня помощница, Дарья. Теперь летаешь через нее».
— Для спортивного директора «Динамо» зарплата у вас была смешная.
— 250 тысяч рублей. Соловьев обалдел, когда узнал. Получилось как? При первой встрече мы не обсуждали, сколько буду зарабатывать. О деньгах я вообще не заикался, просто мечтал вернуться в «Динамо». Юрий Алексеевич сказал: «Берем на испытательный срок, три месяца. Все, езжай в клуб, оформляйся». А это уже вотчина Белкина, он и положил мне такой оклад.
— А дальше?
— К концу испытательного срока заглядываю к Соловьеву: «Вот чеки. Можно хотя бы расходы на такси компенсировать? Цены за границей кусаются, в командировках ежемесячно на это трачу минимум тысячу евро. Больно! Все время в минусе — при моей-то зарплате...»
Юрий Алексеевич смотрит непонимающе: «А какая у тебя зарплата?» — «250 тысяч. Рублей». — «Сколько?! Так, а с чеками что?» — «Такси». — «Разве клуб не оплачивает?» — «Нет. Только проживание в гостинице и завтрак. Обед и ужин — за свой счет».
— Соловьев озадачился?
— Сначала за голову схватился, потом за телефон. При мне набрал Белкину: «Сейчас приедет Орещук подписывать новый контракт. Зарплата — 850». Слышу в трубке: «Что-о-о?! Да у меня меньше!» — «Ну, извини».
— Круто.
— Правда, эту зарплату успел получить всего один раз. В октябре Хохлов подал в отставку, и я сказал Соловьеву, что должен разделить с тренером ответственность за результат.
Ну а Белкин напоследок вновь отличился. Прихожу в отдел кадров забирать трудовую книжку, вижу запись: контракт расторгнут по соглашению сторон. Говорю: «Секундочку! С Юрием Алексеевичем договорились, что увольняюсь по собственному. Переписывайте».
— Разница настолько принципиальна?
— Учитывая «доброе» отношение генерального директора, прекрасно понимал, что ситуацию он развернет так, будто меня из «Динамо» выгнали. Белкин прибежал, раскричался: «Ты что о себе возомнил?! С какой стати нам запись в трудовой менять?» Я ответил: «Если вы по-прежнему настаиваете на формулировке «по соглашению сторон», платите мне всё до конца контракта. Хоть буду знать, за что страдаю». Он моментально притих, буркнул: «Ладно, перепишем».
Райола
— В «Локомотиве» Сапатер и Обинна, не самые умелые футболисты, получали по 150 тысяч евро в месяц. Когда вы были шокированы зарплатой игрока?
— Меня не зарплата удивляет, а гигантский разрыв в цифрах при переходе в новый клуб. Допустим, взяли в «Динамо» еще до меня шведского защитника Хольмена. Специально навел справки — в своем «Эльфсборге» он зарабатывал около шести тысяч евро в месяц. А у нас — 70 тысяч! С какого перепугу?
— Кроме Филиппа «Боруссия» в 2019-м предлагала вам еще и Шюррле. Что отпугнуло?
— Цена. 20 миллионов евро за игрока, который уже с ярмарки едет! Плюс зарплата бешеная — в районе трех миллионов в год.
— В «Спартак» — то потом перешел.
— На правах аренды. И не сильно помог. Так что мы правильно сделали, отказавшись от Шюррле.
— Вы обмолвились, что «Динамо» тогда предлагали Балотелли. Там какие суммы звучали?
— Такие же, как у Шюррле. Стипич меня сразу предупредил: «По Балотелли цифры неподъемные. Но, если хочешь, организую тебе встречу с Райолой, его агентом».
— От таких предложений не отказываются.
— Конечно! До этого с Мино общался мельком — в большой компании на «Сан-Сиро», когда играли «Милан» с «Интером».
— Впечатление?
— Кайфовый дядя. Веселый, без понтов. Хи-ха, ха-ха. Наливай-выпивай-закусывай. Но! Как только дело касается денег и переговоров, это скала. Вообще не сдвинуть. На все плевать, компромиссы не признает. Вот есть цена, которую сам же придумал, — и от нее ни на шаг. Устраивает вас? Прекрасно. Нет — досвидос.
— Как же с таким подходом стал чуть ли не самым влиятельным агентом в мире?
— Сарафанное радио. Фартануло с Ибрагимовичем, раскрутился и начал остальных звезд окучивать. Мендеш такой же. Повезло, что встретил Криштиану, за счет его имени набрал обороты — и дальше все как домик складывалось.
— Из зарубежных менеджеров и агентов — самый пафосный?
— Леви, президент «Тоттенхэма». Куражистый, непредсказуемый. Денег как грязи. Сегодня в добром расположении духа — спокойно идет на уступки. Как с тем же Орье. За которого просил 20 миллионов, а сошлись на 8+2. Но есть и обратный пример.
— Еще кого-то из «Тоттенхэма» пытались купить?
— Янссена, форварда сборной Голландии. В 2019-м, в «Динамо». Прилетаю в Лондон, встречаюсь с Леви. Он с порога: «Девять миллионов евро. Сразу!» — «А если аренда с правом выкупа и бонусы?» — «Девять!» — «Может, аренда и выкуп?» — «Девять!» — «Давайте хотя бы 50 на 50, два транша по четыре с половиной миллиона». — «Девять!» Ну епэрэсэтэ ... Вот как с таким договориться?
— Никак.
— А когда уже в качестве агента вел переговоры по Орье, услышал от Леви: «Имей в виду, могу с тобой за футболиста кешем расплатиться». Я от неожиданности переспросил: «В каком смысле?» — «В прямом. Если привезешь мне хорошего игрока, комиссионные получишь кешем. Знаю, для русских это в порядке вещей». Мне стало интересно: «Даже 10 миллионов евро — и наличными?» — «Хоть 50!»
Мамаев
— Вычитали, что в 2019-м трансфер Мамаева в «Динамо» сорвался по нелепой причине.
— Это в телеграм-каналах писали — будто я перенес встречу с Пашей на три часа из-за командного собрания, он ждать не пожелал и укатил в «Ростов». Все не так!
— А как?
— Мамаев только-только освободился. Мы с Хохловым понимали: команде не хватает именного такого человека. Духовитого, способного стать лидером и на поле, и в раздевалке. От Соловьева получили добро на переговоры. Встретились с Пашей. Он очень хотел играть, заоблачных требований не выдвигал.
— А конкретнее?
— Решили так: пока условия будут скромные. Но если заиграет — возвращается на прежний уровень зарплаты. Ударили по рукам, Мамаев полетел разрывать контракт с «Краснодаром». Через два дня должен был вернуться и пройти медосмотр.
Мы тем временем отправились во Владивосток на кубковый матч. Проиграли. В шесть утра приземлились в Москве, я включил телефон и обнаружил в рабочем чате сообщение от Соловьева: «По Мамаеву давайте отложим. И так хреново играем, а если еще его возьмем, пойдет волна хейта. Я не готов».
— Ясно.
— Единственное, о чем жалею, — сразу не позвонил Мамаеву, не объяснил ситуацию. Смалодушничал, отправил СМС. За что позже перед Пашей извинился.
— За последние годы были моменты, когда хотели завязать с агентским бизнесом?
— Такие мысли периодически проскакивают. Допустим, пару лет назад друзья предлагали заняться торговлей газом и проверкой счетчиков. Это огромные деньги — с агентскими близко не сравнить.
Череда травм после отсидки закончила карьеру Мамаева. В современном футболе год без регулярных нагрузок — приговор
— Что удержало?
— Прикинул: ну на сколько меня там хватит? На год? Полтора? Потом точно потянет назад. Но дорога в футбол будет уже закрыта. Я понимаю людей, которые попали в агентский бизнес с улицы, что-то заработали, переключились на другое направление и прекрасно себя чувствуют.
— Например?
— Артемов, Минасов... Их давно не видно, не слышно, от футбольных дел отошли. У Олега бизнес в Эмиратах, у Арсена — в Испании. Но я так не смогу. Всю жизнь в футболе!
— В этом году череда юбилеев — 50 вам, Радимову, Хохлову...
— Ужасная дата! Даже думать не хочется!
— Праздновать собираетесь?
— Не знаю. Меня эти цифры страшат. Я как вчерашний помню 1995-й. Сидим на сборах, играем в карты. Говорю: «Пацаны, какая красивая дата — 2000 год...» Мне отвечают: «Да когда он еще будет!» Одно мгновение — уже 2025-й.


















