«Футбольные молчальники»

В прошлый раз мы худо-бедно рассказали о подготовке к сезону команд высшей лиги, преимущественно ведущих. Готовились не только футболисты и тренеры, но и все футбольные структуры. Распыляться не стану, сосредоточусь на тяжелой артиллерии, главном руководящем органе советского футбола. Каком? Чтобы ответить на выделенный в заголовок вопрос, необходим небольшой

Экскурс в историю

В 1930-е годы — Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта. И до, и после он менял название, но по сути — министерство спорта. После вой­ны — принятая в ФИФА Секция футбола СССР, а ее председатель получил гарантированное место вице-президента Международной ассоциации футбола. В 1959 году Секцию переименовали в Федерацию футбола СССР, и она занималась футбольными делами под бдительным оком физкульткомитета, конкретнее, отдела футбола, входящего в его структуру. Во второй половине 1960-х отдел укрупнили, назвали Управлением, входящим в аппарат Комитета физкультуры (в дальнейшем Спорткомитета и Госкомспорта), оно прибрало к рукам многие функции федерации, органа общественного, и фактически подчинила себе. Даже представительство и число мест в совете федерации определялось управлением. Изменились и функции федерации, основные ее задачи, записанные в уставе, заключались в развитии массового футбола в стране и пропаганде любимой народом игры.

Фактически же федерация продолжала составлять календарь игр, занималась вопросами судейства, переходами футболистов и т. д. Но только после утверждения государственным органом, Управлением футбола. Не упомянул я об истинном хозяине страны, ЦК КПСС, от которого зависело все и вся. Футбол не стал исключением. О периодическом вмешательстве высших партийных органов в дела футбольные, со ссылкой на архивные и прочие документы, я постоянно рассказывал на страницах «Летописи». О расширении элитной группы советского футбола (в разное время называлась по-разному, для удобства буду именовать ее высшей лигой) с 9 команд до 26 в 1938-м, с 14 до 30 — в 1948-м, с 12 до 22 с 1960 по 1962 год. В послевоенные годы — ради участия в высшей лиге представителей всех союзных республик. В отдельные годы партия, грубо нарушая положение о чемпионате, не позволяла переводить в низшие группы аутсайдеров, занимавших в первенстве последние места, а в ходе чемпионата СССР-1952 расформировала «команду лейтенантов», пятикратного чемпиона и трехкратного обладателя Кубка страны. Только с разрешения партии наши спортсмены дебютировали на Олимпийских играх 1952 года и чемпионате мира по футболу в 1958-м.

Итак, на протяжении десятков лет в решении многих вопросов федерация была зависима от высшего спортивного ведомства, в частности, футбольного при нем отдела, позже Управления. Ситуация стала меняться с перестройкой. В положении на 1986-1988 годы черным по белому отпечатано: «Проведение чемпионата и Кубка СССР возлагается на Федерацию футбола СССР в высшей и первой лиге».

«Вчера в Новогорске в хоккей играли. Сильнейший у нас — тренер, Михаил Гершкович»

Подготовка плацдарма

Председатель федерации, Борис Топорнин, расправил плечи, набрал воздух в легкие и решил если не полностью выйти из-под влияния вышестоящих начальников, по меньшей мере поставить вопрос о разделении функций. Дать решительный бой намеревался 28 февраля, в день начала работы пленума федерации. Недели за две, в середине февраля, Борис Николаевич, если можно так сказать, расчистил площадку, подготовил плацдарм для активных наступательных операций. Выступив на страницах «Футбола-Хоккея» (№ 8), он оповестил общественность о своих намерениях: «Новые условия нашли отражение в уставе Федерации футбола СССР, проект которого выносится на пленум. Прежде всего речь идет о мерах, исключающих практику, при которой члены совета не только подбирались, но и практически назначались работниками аппарата». Сказав, пошел дальше:

«И все же узловой вопрос статуса федерации на любом уровне — ее права и обязанности... Здесь порой заложен корень недоразумений и конфликтов. Далеко не все работники аппарата понимают, что тенденция развития — расширение прав федерации, передача общественности решения самых кардинальных вопросов. К сожалению, часто еще приходится встречаться с неверным подходом, стремлением сохранить в неприкосновенности «кресло» со всеми его атрибутами». Не ожидая от себя такой дерзости, испугался вдруг, нажал на тормоза и изъявил готовность пойти на компромисс: «Скажем, вопросы календаря, переходов, судейства, инспектирования, рассмотрение протестов, отмена результатов игр, дисциплинарные дела и т.п. целесообразно закрепить за федерацией. В то же время планы развития футбола, проверки команд мастеров, вопросы комплектования, подготовки сборных команд можно было бы решать совместно».

Позиция Топорнина понятна, согласится ли с ней Управление футбола? Если нет, чья возьмет? Узловым, я бы сказал интригующим, стало решение вопроса о лимите на ничьи. За неделю до пленума федерации начальник Управления футбола Вячеслав Колосков четко и твердо выразил свою позицию в печати. Сказал, как отрезал: «В нынешнем году ограничение на ничьи сохраняется».

Сдался властям

Топорнин, безусловно, зная о решимости начальника, бросил ему вызов. Обращаясь к собранию, мужественно произнес: «Хотим вынести на голосование вопрос о необходимости лимита ничьих. Как пленум решит, так и будет». Председатель вновь пытался убедить аудиторию, что мнение начальника Управления — его личное дело, в новых условиях, согласно положению, все вопросы, касаемые чемпионата, в компетенции федерации. «Как решите, таки будет», — заверил коллег.

Голосование открытое. За сохранение лимита проголосовало несколько человек, против — лес рук. Выяснив мнение делегатов, Топорнин вдруг поплыл и произнес фразу, перечеркнувшую предыдущие его попытки получить самостоятельность. Делегаты, услышав неуверенный голос председателя, ушам своим не поверили: «Ваше мнение мы должны доложить руководству Управления». Борис Николаевич, оробев вдруг, отступил на прежние безгласные застойные позиции, поднял руки и пошел сдаваться властям.

О подчиненности федерации сильным мира того в упомянутые давеча застойные времена рассказал один из членов президиума федерации журналисту Александру Горбунову: «Начало заседания. Зал полон. Все в ожидании сильно задержавшегося председателя. Наконец входит. В руках — повестка дня. Задержался он у начальника Управления, где все вопросы, которые предстояло обсудить на пленуме, были с ним обговорены и приняты к сведению, вернее, восприняты как руководство к действию». В заключение добавил: «Вот так и решались отштампованные решения, о некоторых члены президиума узнавали из газет».

Вел себя на пленуме Топорнин непоследовательно, руководствуясь работой Владимира Ленина «Шаг вперед, два шага назад». Спасовав при обсуждении лимита, вдруг предпринял еще одну попытку вырваться из ежовых рукавиц Управления. Собравшись в очередной раз с духом, предложил создать футбольный союз, который бы занимался проблемами футбола. Тут же сделал шаг назад и согласился в случае необходимости обсуждать вопросы (не с Управлением, ни в коем разе, берите выше) с министерством спорта. С условием: «Чтобы почвы для сетований на волевые решения не было». И функции родившегося в светлых мечтах союза обозначил: приемлемый календарь с помощью математиков составить, судейство упорядочить, с тренерами сборных контракты заключать на необходимый срок и расторгать при необходимости, права тренеров и футболистов защищать, соревнования проводить, международные связи расширить... И только в условиях гласности, чтобы не возникло никаких недомолвок.

Утопист Томас Мор обзавидовался бы.

«Договорные игры в нашем футболе есть»

А что же с лимитом?

Время шло, провели несколько туров чемпионата. Тренеры, футболисты, журналисты, миллионы болельщиков все еще оставались в неведении. Лишь через месяц после завершения пленума (29 марта) задался таким вопросом в «Известиях», в материале «Футбольные молчальники», Борис Федосов, спортивный обозреватель газеты. «Создается впечатление, что футбольная федерация страны, которой поручили проведение всесоюзного чемпионата, испытывает терпение игроков, тренеров, спортивных работников и миллионов любителей игры. Прошло уже три тура высшей лиги, а никто не знает, по каким правилам проводится чемпионат: будет или не будет лимит на ничьи?..

В минувший вторник Управление футбола Госкомспорта СССР и Всесоюзная федерация впервые организовали телефонную линию связи с любителями футбола. Она работала с 17 до 19 вечера. За два часа было принято 150 вопросов. Среди них, конечно, и о лимите на ничьи. Задал этот вопрос и я представителю федерации. Без особого энтузиазма он отвечал: 31 марта соберется федерация и решит вопрос».

Пауза на сей раз оказалась недолгой. Второго апреля «Советский спорт» коротко отчитался о работе очередного заседания федерации и сообщил многомиллионным своим читателям: «Президиум обсудил вопрос о лимите ничьих. Подтверждено, что в нынешнем сезоне лимит ничьих остается прежним, как это и предусмотрено Положением о чемпионате страны, — 10 для команд высшей лиги и 12 для клубов первой... В будущем году лимит ничьих предполагается отменить». Коротенькая заметка грешила, выражусь деликатно, неточностью. Мы-то с вами знаем, что во время обсуждения этого вопроса на президиуме большинство тренеров проголосовали за отмену лимита. Но окончательное решение принимала не федерация, а Управление футбола. Видимо, эту неточность обнаружили и там, наверху, и сделали соответствующее внушение товарищам. И на следующий день, 3 марта, та же газета опубликовала информацию, придав ей облик государственного документа:

«В Федерации футбола СССР

В соответствии с Положением о чемпионате СССР по футболу 1986-1988 годов и по согласованию с Госкомспортом СССР принято решение лимит ничьих на 1987 год сохранить и в дальнейшем рассмотреть этот вопрос перед сезоном 1988 года». Это другое дело. Федерация признала свои ошибки; без согласования с вышестоящими инстанциями она не вправе решать подобного рода вопросы, и вопреки ее заявлению лимит в следующем году не будет отменен, его рассмотрят и решат те же властные структуры.

В наметившемся было соперничестве Федерации футбола с Управлением Колосков повел в счете — 1:0. Он и второй гол забьет. Опишу его, как только изложу содержание короткого и емкого сообщения футбольной федерации.

Был раскрыт еще один секрет, долго от населения скрываемый. Цитирую: «Утвержден состав экспертной комиссии, в которую вошли: Б. Шумилин (председатель), Л. Яшин (зам. председателя), Г. Качалин, Л. Лебедев, И. Нетто, Ю. Нырков, А. Парамонов, Н. Симонян, А.Табаков, В.Шустиков и М.Якушин. Ей поручено рассматривать и принимать решения по всем случаям нарушения спортивного характера матчей, приводящих к искажению результатов соревнований». Комментарий необходим.

По составу комиссии. Б.Шумилин — член президиума Федерации футбола, Л.Лебедев — спортивный обозреватель газеты «Правда», А.Табаков — судья всесоюзной категории. Об их человеческих качествах сказать ничего не могу. Футболисты и тренеры, люди честнейшие, порядочные, совестливые, принципиальные. Многие и в прежние годы входили в экспертные комиссии, но самостоятельных решений принимать были не вправе. Обнаружив фальшь, обязаны были сигнализировать начальникам, только они могли (но, как мы знаем, не желали) наказывать жуликов или миловать. Никого, это вам известно, так и не наказали, а в инертности и бездействии люди обвиняли комиссию. Так ли это? Представить, что опытные, с наметанным глазом, безупречной репутации люди не смогли обнаружить десятки договорняков, в частности, сумасшедший рывок безнадежного аутсайдера на финише сезона-1985, коим шесть их соперников, протянув руку помощи, вытянули на берег, а сочувствующие бомбардиру позволили ему сокрушить вечный бомбардирский рекорд, немыслимо.

Нет сомнения в том, что члены комиссии многое видели, знали и свое­временно начальников информировали. Однако в эпоху безгласности об этом умалчивали. Теперь их полномочия расширили, позволив при обнаружении недоброкачественного товара, самостоятельно, никого не спросясь, принимать решения, вплоть до снятия очков и изгнания из высшей лиги. Это был хитрый ход футбольных властей: взвалив ответственность на комиссию, они оградили себя от критики. Фактически и комиссия была бессильна. Не так давно мы объясняли, отчего в стране невозможна была не только борьбе, но и малейшее противодействие участникам закулисных сделок.

Кубок прогресса — московскому «Динамо». Приз «Крупный счет» — «Спартаку»

Колосков увеличивает счет

Еще один острый вопрос, он угнетал и возмущал тренеров, обсуждался на пленуме. Поднял его Андрей Петрович Старостин. «С 1959 года я говорю о том, что футбольные ведомства занимаются не своим делом, контролируя и проверяя команды мастеров. Этим должны заниматься добровольные спортивные общества и ведомства, которым принадлежат команды», — обратился он к присутствующим, многие из них знали об этом не понаслышке, испытывали унизительные процедуры на своей шкуре.

Проверяли преимущественно дилетанты (явно польстил ревизорам). Чему они могли научить профессионалов, многие из которых имели богатый опыт тренерской работы? Так нет, копались в тренировочных планах, указывали на недостатки, объясняли, сколько часов тренировать, как строить занятия, чему больше внимания уделять, технике или тактике. И многим иным премудростям, о которых имели весьма смутное представление. У нас ведь как иной раз бывает: кто может, делает сам, кто не может, учит других.

Тренеров прорвало. Валентин Иванов признался, что приходилось отчитываться перед 13 (!) организациями. Павел Садырин задался вопросом: «Зачем нужно такое количество проверок? Тренер ведь сам заинтересован в хорошей работе, только она может дать результат, он же не враг самому себе». За ним обратился к делегатам начальник команды «Жальгирис» Ромуальдас Восилюс: «Объем отчетности по политико-воспитательной работе таков, что для его выполнения каждые пять минут необходимо подниматься в кабинет и записывать». И смех, и грех.

Когда высказались тренеры, слово взял Колосков. Небольшой фрагмент из его выступления: «От всех промежуточных отчетов мы отказались, но пойти на то, чтобы отменить комплексные проверки, не можем. Не можем отдать тренерам все вопросы тренировочного и воспитательного процессов на откуп. Да, может быть, это насилие, нарушение демократии. Но это будет». «Я сказал!» — повторил вслед за Глебом Жегловым Колосков. Это был открытый вызов перестройке и робким побегам демократии. Реакция Восилюса: «Здесь часто звучали ставшие привычными слова «перестройка», «ускорение», «демократия», «гласность». Но если начавшаяся в стране перестройка уже чувствуется, в футболе — нет».

Подведем итоги

Увы, печальные. Решительные поначалу намерения федерации и ее председателя Топорнина освободиться от влияния Управления и получить самостоятельность выдохлись, спустили воздух, как проколотый футбольный мяч. Повестка дня пленума — «О задачах федерации в свете решения январского (1987 года) Пленума ЦК КПСС и проекте Устава Федерации футбола СССР» — так и не была принята, не услышали из уст председателя и выступающих скрупулезного анализа положения в нашем футболе, не узнали о планах и задачах федерации на ближайшие годы. Говорили много, дискутировали, так ничего путного не решив, разошлись. Едва не запамятовал. Прежде чем разойтись, успели провести выборы в руководящие органы федерации, слегка обновив его состав.

Между тем за этими дискуссиями и разговорами начался чемпионат. Уделим ему столько места, сколько осталось до скончания выделенной мне полосы.

Всесоюзный рекорд Лобановского

50-й юбилейный

Ожидали его с нетерпением, большие надежды возлагали. Впрочем, как любой другой.

Обычно чемпионат для удобства граждан, праздник все же, открывали в выходные дни. Юбиляр стартовал в понедельник, по поверью народному — день тяжелый. Примета сработала. Таковым оказались и первый день, и первый тур. На 9 марта, день открытия, календарь запланировал три игры, состоялись две. Киевляне из-за нелетной погоды не успели вовремя вернуться из Турции и невольно сорвали праздник в Ланчхути, где болельщики с нетерпением ожидали встречу «Гурии» с чемпионом. Первый тур получился усеченным, вместо восьми матчей сыграли семь. И пошло-поехало. Два матча, в Днепропетровске и Донецке, по тому, что на поле творилось, отношение к футболу имели отдаленное. Причина — непогода.

Днепропетровск

Температура — «минус девять», порывистый ветер, поле покрыто снегом и кусочками льда. Ветер переменчивый, то замедлял полет мяча, то, наоборот, придавал ему космическую скорость, управлять им на неустойчивых ногах проблематично. Не обошлось и без накладок, к коим погода была непричастна. Игру назначили на семь часов вечера, чтобы рабочие и служащие после трудового дня успели на игру. Основная масса людей к этому времени и подошла к воротам стадиона. Увидев закрытые ворота, посетители, образно говоря, поцеловали замок и ретировались не солоно хлебавши.

Еще утром выяснилось, что вышла из строя система электроснабжения, ремонтировать ее рабочие отказались, и администрация стадиона «Метеор» вынуждена была перенести встречу на 16 часов, чтобы завершить ее засветло. Поэтому за матчем на 30-тысячном стадионе наблюдали три тысячи человек. Игра больше была похожа на хоккей, не только из-за состояния поля, соперник хозяев, «Кайрат», окопался на своей территории, а «Днепр», заперев гостей на их половине поля, играл, так казалось, в большинстве, но ни одна из попыток забить гол, было их не так много, не увенчалась успехом — 0:0. В далеко не праздничной обстановке «торжественно» открыли 50-й чемпионат и, как положено, подняли флаг под звуки государственного гимна.

«Болевой точкой нашего футбола стали договорные матчи»

Донецк

Как и в Донецке. Но при более сердитом морозе — «минус 12». В течение нескольких дней комсомольцы по призыву обкома комсомола, спортсмены, обычные граждане, добровольцы, очищали от непрерывно валившего снега трибуны стадиона (трижды) и поле (дважды). За это время десятки машин вывезли 60 тысяч кубометров снега. Напрасно, стихия не унималась.

Пригнанные с аэродрома специальные тепловые машины для прогревания земли вконец испортили поле. Администрация в шоке: уборочная техника обошлась в 40 тысяч рублей, на восстановление изуродованного поля — еще сто тысяч. Сумма, не считая обычных расходов, по тем временам неподъемная: советский рубль тогда пытался с долларом конкурировать. А доход от продажи билетов — слезы. Семь тысяч болельщиков (на 43-тысячных трибунах стадиона «Локомотив»), дрожащих от холода и пронизывающего насквозь ветра, наблюдали за игрой. Стоимость билетов: детских — 10 копеек, самых дорогих — полтора рубля.

Наглядный пример бесполезности затеянной в стране дискуссии о само­окупаемости футбольных клубов. Содержать себя без государственных дотаций могли два или три, остальных ожидал крах. Я вам об этой дискуссии не рассказывал, потому как время для перехода советского футбола на профессиональные рельсы не наступило.

Понимая, что играть в футбол в таких нечеловеческих условиях невозможно и опасно для здоровья футболистов, руководители клуба позвонили в Москву, в Управление футбола, с просьбой перенести встречу. Законники из Управления ответили: «Это в компетенции инспектора матча, ему решать». Инспектор — Евгений Лядин, включив железную логику, ответил: «Матч проводить надо, играли ведь и в худших условиях».

О самой игре рассказывать нечего, «Шахтер» и «Зенит» умудрились обменяться голами — 1:1.

Москва

Оба матча были сыграны 10 марта, а первый гол юбилейного первенства забили девятого. В Баку «Нефтчи» и «Торпедо» разошлись — ни в одном глазу — 0:0. В Москве ЦСКА принимал минское «Динамо». Здесь все и случилось, опять-таки при нестандартных обстоятельствах. Единственный гол оказался в воротах гостей на 15-й минуте. Кто забил? Не сразу разобрались. Брошин, самый активный у армейцев, рванул по правому флангу и прострелил в штрафную в скопление игроков, своих и чужих. Несколько рикошетов, и мяч, вынырнув из гущи, прямиком направился в минские ворота. От кого? На табло зажглась фамилия защитника минчан Трухана. Позже, после долгих видео­про­смот­ров, установили истину: гол все же забил игрок минского «Динамо», но не Трухан, а Зыгмантович. Как бы то ни было, первый гол юбилейного первенства забит в свои ворота. Автогол. Еще одно отклонение от нормы в дебютном туре.

Оказался он скудным на голы, всего девять в семи играх. Низкая результативность никого не удивила — нормальная для начала весны. Почти половину (четыре) забили в Тбилиси, где динамовцы принимали «Спартак». Эту игру называли центральной в туре. Таковой и стала по результативности и содержанию.

Савичевы — «Штутгарт» — 6:0. Торпедовцы выбили Клинсманна

Тбилиси

Игре, ожидаемой с огромным интересом, предшествовала грустная церемония. Слово — очевидцу: «Ста­дион расставался с Владимиром Гуцаевым, 15 сезонов радовавшим любителей футбола искрометной игрой. Но и эту грусть перекрыли ликующие аккорды праздника: футбольное поле превратилось в клумбу, составленную из ярких весенних цветов и пестрых мячей, которые ожили в ногах у юных футболистов, карнавальные выступления танцоров, пляски и хороводы на беговой дорожке...» В атмосфере праздника покидал поле Гуцаев с огромной вазой и букетом цветов, восседая на плечах товарища своего Чивадзе и спартаковца Бубнова.

Несколько слов о самой игре. Разделилась на два неравных тайма. В первом — заметное преимущество динамовцев. Они превосходили соперников в скорости, были азартнее, настойчивее, прочно завладели инициативой. Пропущенный в контратаке гол Черенкова не сбил их с ритма и решительного настроя. Спартаковцы растеряны, часто ошибались. Дважды их промахами не воспользовался Цаава, однажды — Челебадзе.

Во втором тайме москвичи преобразились, взвинтили темп, обрели присущую им легкость, завертели комбинационную карусель. Активен правый фланг, где зажигали новички, Шмаров и Меликян. Проснулся Родионов, ко всем трем мячам ногу приложил. Второй забил еще один дебютант, прибывший из Одессы Пасулько, Черенков оформил дубль. Незадолго до конца вышедший на замену Шенгелия одним ударом «размочил» и сократил счет — 1:3.

Все то время, что заседали судьи, билась за независимость футбольная федерация, советские сборные, олимпийская и национальная, готовились к предстоящим отборочным турнирам Олимпиады-1988 и чемпионата Европы того же 1988 года. А до начала чемпионата СССР два советских клуба, киевское «Динамо» и «Торпедо», должны были провести первые еврокубковые четвертьфинальные матчи. Международным делам и посвятим две следующие части.