«Доменико Тедеско: «Очень благодарен Зареме. И высоко ценю ее мнение»

Тедеско оставил яркий след в истории красно-белых. Многие отмечают, что клуб впервые за долгое время тепло попрощался с главным тренером. Немецкий специалист занял со «Спартаком» второе место, дающее путевку в Лигу чемпионов, и покинул Россию.

О своем решении не продлевать контракт Доменико сообщил еще зимой.
Сейчас он в Германии, где его застал звонок обозревателя «СЭ». Мы подвели итоги полутора лет работы Тедеско в РПЛ: поговорили о главных проблемах московского клуба, выяснили, кто в нем главный профессионал, а с кем и почему пришлось расстаться, обсудили, действительно ли наши судьи худшие в мире и можно ли бороться с «Зенитом».

Шюррле и Тил

— Доменико, давайте начнем с самого начала. Вы пришли в клуб, занимающий 12-е место после пяти поражений подряд. Атмосфера стояла максимально мрачная?
— Напряженной. И не только в команде, но и в офисе. На первых порах мне приходилось очень много разговаривать — с президентом Федуном, с гендиректором Цорном, с тренером по физподготовке, с переводчиком, с персоналом, с футболистами...

Когда ты терпишь пять поражений подряд, то начинаешь сомневаться во всем — в себе, в партнерах. Пытались беседами, тренировками это чувство переломить, прервать черную серию. К счастью, в дебютном матче удалось сразу сделать хотя бы ничью с «Рубином» — 0:0.

— Еще одна большая проблема на старте — главными новичками были не слишком мотивированный чемпион мира Шюррле и голландец Тил, купленный за 18 миллионов евро, ответственность за приобретение которого взял на себя владелец. Как с этим пришлось справляться?

— Глупо отрицать, что на рекордную в истории клуба покупку делается расчет. Если он не играет, то возникают вопросы и проблемы. Очень обидно, когда вкладываешь серьезные средства, но не получаешь ожидаемую отдачу. С Шюррле все попроще, а тема Тила поднималась на каждой пресс-конференции, она действительно непростая. Мне приходилось очень много общаться и с самим Гусом, и с президентом Федуном. Отмечу, что Тил — парень с отличным характером, прилежно тренировался, но в матчах удача от него отворачивалась.

Ему ведь тоже приходилось непросто. Когда тебя купили за рекордную сумму, то это огромное давление, с которым надо справляться, это ожидания, что футболист сразу начнет давать результат без скидок на притирку. Постоянно повторял ему: «Не думай, что от тебя многого ждут. Играй спокойно, делай то, что умеешь. Мы дадим тебе время на адаптацию.

Детвора Дзюбу любит, совет болельщиков при президенте РФС — видимо, нет

«Дзюба-а! Дзюба-а!» — надрывался неугомонный ребенок на верхнем ярусе «ВТБ-Арены». Продолжалось это почти целую, более чем часовую, тренировку. Голосок был слишком тоненький, а расстояние — слишком большим, чтобы капитан сборной России его услышал. Тем более что другой парнишка, постарше, видимо, устав слушать про Дзюбу, зарядил: «Соболев!» И тут «Зенит» — «Спартак»...

Малыш был настойчив, не оставлял попыток обратить на себя внимание звезды российского футбола, и если его что-то и заглушало, то только барабан на нижнем ярусе. А когда в самом конце тренировки понял, что его попытки обречены, печально, но с такой любовью прокричал: «Дзюба, до свидания!», что это напомнило мне прощальную песнь Олимпиады-80 и слова из нее: «До свиданья, наш ласковый Миша». И слезу, по воле режиссеров мелькнувшую в глазу у талисмана Игр.

У Дзюбы слезы в глазах не мелькают — он, как известно, предпочитает озорной смех. Но не уверен, что Артем сильно обрадовался, когда увидел огромный баннер на пустой центральной трибуне — людей пускали на противоположную — с ликами пяти игроков сборной России и надписью «Играйте за нас!». Его-то, Дзюбы, в этой пятерке не обнаружилось. А были на баннере Антон Шунин, Денис Черышев, Александр Головин, Георгий Джикия и Алексей Миранчук. Кстати (тс-с-с, никому не говорите), ни одного зенитовца. Как так, по нынешним-то временам?

Я навел справки. Оказывается, баннер готовили болельщики. Конкретно — совет болельщиков при президенте РФС, созданный уже во времена Александра Дюкова, в 2019 году. Входят в него самые разные люди — от представителей фанатов «Спартака» до лидера союза болельщиков «Урала» и обычных (а может, и необычных, кто ж обычных-то туда пустит) студентов. Некоторых привлекли для перформанса на матче с Болгарией.

Как я понимаю, публика, которой доверили готовить проект этого баннера, была из числа тех 30 человек, которые некоторое время назад встречались с Дюковым. Многие прислали свои пожелания. В общем, так и вышло, что Дзюбы там не оказалось.

А слоган «Играйте за нас!» я бы все-таки поменял «Играем для вас!» Ведь когда ты видишь такую надпись и лица игроков, такое впечатление, что, наоборот, это они предлагают болельщикам сыграть на Евро или еще где-то за них. Мол, вы нас ругаете — так выйдите и сами покажите! Да даже если все правильно понимать, этот баннер на фоне совершенно пустой трибуны вызывал вопрос: «А за кого — за нас-то?»

Доброе дело Миранчука и Зобнина

Хотя в целом было за кого.

Я сижу напротив этого человека — и наворачиваются слезы. Ничего такого я от себя не ждал.

Но видели бы вы эти глаза!

Напротив меня глаза Вани Ткаченко. Те самые глаза, в которых и задор, и смешливость, и готовность отдать все, что попросят. Оттого и кажется, что это не Леонид Владимирович смотрит — а он сам, Иван Ткаченко.

Сейчас я понимаю, что Ваня был святой. А в начале 2000-х думалось — какой же славный парень. Помню, прознал я, что он помогает больным детишкам. Подошел, спросил — Ткаченко вдруг разозлился: «Не вздумай об этом написать».

Я пожал плечами — как странно. Отошел молча. Не хочет — значит, не хочет.

Написали потом, и уже все. Когда согласие Ивана не требовалось.

***

Леонид Владимирович, отец Вани, приехал ко мне в гостиницу на берегу Которосли сам.

Вот сейчас разложу все свои вопросы, включу диктофон — и начну как раз с этого. Произнесу:

— Вы так похожи...

Говорю — и тот удивлен:

— Разве? Ваня-то больше на мать.

— А глаза?

— Глаза — да! Мои!

Леонид Владимирович снимает бейсболку с 17-м номером и именем сына. Кладет рядом.

Молчим секунду, другую. Произносит:

— Вот у жены были в молодости глаза синие-синие. Потом поблекли.

Кладбище

— Вы как-то обронили, что на кладбище к хоккеистам ходит родня все реже.

— Да. Неосторожная была фраза.

— Почему неосторожная?

— Вижу — кто-то из родителей со мной здороваться перестал. Кто-то сквозь зубы. Понять не мог! Потом одна женщина шепнула: «Родители на вас обиделись». — «На что?!» — «Вы ж сказали, что редко на кладбище стали ходить...» Так ясно же, время прошло, у всех свои дела. В первый-второй год чуть ли не ночевали там. Собирались, вместе ходили. Так что давайте эту тему не трогать.

— Я к чему спрашиваю-то — с могилой вашего Вани ужас творился...

— Да. Делают гадости.

— С чего все началось?

— Вот сейчас еду к вам — звонок из «76.ru», есть у нас такая новостная контора: «Что с памятником, кто поджег?» Потом звонит Лена, которая делала фильм про сына: «Леонид Владимирович, все говорят, что могилу Вани подожгли».

— Какой кошмар. Что было?

— На этот раз ничего не было.