Самый диковинный зал бокса в России — изба-больница 1828 года в Енисейске. Тут лечились декабристы

В прошлом году мы задумали искать современные спортзалы, которые живут в дореволюционных строениях.

Такие находки — это и верный способ рассказать большой спортивной аудитории о проблемах памятников культуры, и просто стоящий журналистский материал. Есть особый, диковинный уют в старинном здании (сохранившем интерьер), которое получило новую жизнь как спортивный зал. Вспомним Catskill Boxing Club, зал Каса Д'Амато и Майка Тайсона, который помещается в муниципальном здании начала XX века (в разное время там были театр и городской суд).

Фото Cus D'Amato's KO Boxing Gym

Фото Cus D'Amato's KO Boxing Gym

Фото архив дзен-канала «This is Бокс»

Внутри сохранились дубовые панели, деревянная сцена с пилястрами (прямо на ней висят груши), потолки-кессоны, лепнинные узоры и поребрик. Старинный интерьер задает дух искусства и открывает у человека «временную перспективу». Писал же Дмитрий Лихачев: «Памятник ценен не только тем, что в нем есть, но и тем, что в нем было. Временная перспектива, открывающаяся в памятнике, не менее важна, чем перспектива зрительная».

Образ зала Каса Д'Амато стал для меня новым направлением в работе, теперь в поездках по России я стал с тщанием искать залы, возникшие в памятниках культуры. За последние три месяца нашел их в Гусь-Хрустальном, Александрове, Суздале и Енисейске. Обо всех мы сделаем тексты-фотоотчеты, а начнем с Енисейска, где таких зала целых три.

О Енисейске я узнал случайно. Был в Красноярске, покупал книжку в храме мученицы Татианы и заговорил с женщиной в церковной лавке. Она и навела: «Если ездите, то вам понравится Енисейск. Очень там красиво, мужской монастырь такой».

Дивные футбольные поля у заброшенных храмов Русского Севера. Грустно и красиво

Собрался за неделю и поехал. От Красноярска шесть часов дороги на автобусе. Густые ельники, березняк, снега, заливает солнце. Мелькают названия: Большая Мурта, Казачинское, Усть-Тунгуска, Подтесово. Последнее случайно вызывает в памяти рассказ Виктора Астафьева Андрею Караулову* (признан иноагентом решением Минюста РФ):

«Я недавно был в поездках, в Подтесово в школе. Деревянная школа, сопрела... Встреча в коридоре... а я немножко устал смотреть на аудитории детские, где на половине лиц лежит печать вырождения. Я говорю: «Ну-ка, девочки-мальчики, встаньте». У нас в Сибири страшно красивые девки, всегда были. А тут два-три поколения досыта покормили, я посмотрел — школа набита красавицами будущими и ни одного с печатью вырождения! Я так обрадовался...»

В 16.30 автобус въезжает в Енисейск. Шесть часов дороги утомляют, но дорожная усталость у русского человека снимается, когда он видит, что самые высокие вертикали в новом городе — это шпили церквей. Храмов в Енисейске сохранилось семь из тех тринадцати, что стояли до революции.

Выхожу, не доезжая до вокзала, и сразу иду все смотреть. Город много богат исторической застройкой и видами, и воспринимается все это иначе, не так, как в Золотом кольце или на Вологодчине. Природа другая — не спокойная, мягкая среднерусская, а неприрученная, дикая. Не слякоть, а мороз, солнце и снежная белизна, напирает мощью Енисей, даже скованный льдом, вокруг хвойные леса. Застройка отличается — помимо роскошных купеческих особняков много крупных бревенчатых изб, непохожих на вологодские деревянные дома или, например, гороховецкие.

Трехэтажный амбар XIX века.

Фото «СЭ»

Фото «СЭ»

Фото «СЭ»

Фото «СЭ»

Фото «СЭ»

Храмы в стиле сибирского барокко, тоже выделяют городок. Например, Успенский собор конца XVIII века, старейший храм Енисейской епархии.

Фото «СЭ»

Внутри сохранились три старинные печи. Морозы тут бывали серьезные, приходили зимы, когда и до минус 60 промерзало. Спросил про печи у пожилой женщины в церковной лавке. «Батюшка раньше в храме у нас читал, в холодном приделе, руки слипались от мороза, мы из них кадило вытаскивали. Потом у печки отогревался. У женщин бед не было никаких с гинекологией, потому что на таких печках спали. Хотя босыми и зимой ходили. Мама мне говорила — зимой выйдешь за водой, ноги замерзнут, положишь овечью подложку, постоишь на ней и дальше пойдешь. И не болели. Хотя я думала потом, а почему из этой подложки башмаки не сшить».

Фото «СЭ»

Фото «СЭ»

С дороги сразу иду искать дома, где может быть спортивный зал. И тут же, в самом центре, все находится — зал тяжелой атлетики в дореволюционной конюше. Захожу, заговариваю с тренером, но фоткать не дают. «Я тут никто, просто тренер, а вдруг нельзя в культурных местах спортзалы делать? Мы вон на пристройке даже баннер повесили, а нам сказали нельзя. Пусть вам в администрации дадут разрешение».

Утром иду в администрацию и на удивление скоро получаю разрешение. Молодые и понимающие ребята, сразу всё поняли, попросили только рабочее удостоверение и копию редакционного задания. Еще и помогли с ориентировкой, рассказали, что в другом конце города есть избы-бараки бывшей больницы, где когда-то лечились ссыльные декабристы и оперировал святитель Лука, и вот там устроены боксерский зал и тренажерка.

Получив разрешение — немедленно туда. Надо успеть на боксерскую тренировку.

Старинная больница по Декабристов,1 сложена из нескольких корпусов. Главный — двухэтажный бревенчатый дом, сейчас заброшенный.

Фото «СЭ»

На доме табличка, что в 1828-1830 годах тут лечились декабристы Шаховский Федор Петрович, герой Войны шестой коалиции, и Бобрищев-Пушкин Николай Сергеевич, поэт, а также умер герой Кавказской войны Якубович Александр Иванович.

Фото «СЭ»

Боксерский зал в другом корпусе, метрах в двадцати от главного. Одноэтажная изба с большими деревянными окнами.

Фото «СЭ»

Фото «СЭ»

Изба, наличник, боксерские перчатки — красота.

Фото «СЭ»

В раздевалке — весы, кулер, стол для настольного тенниса, запасные канаты для ринга, плакат с Роем Джонсом.

Фото «СЭ»

Захожу в зал.

Фото «СЭ»

Народу человек пятнадцать, все пашут, молодой тренер начальствует: «Близко, Макар, видишь, он не выходит, куда ты идешь! Правый прямой, левый боковой! Заднюю ножку двиг, запрыгнул, рука здесь, сразу снимай! Скакалочку берем, пять минут прыгаем, руки отдыхают!».

Раунды засекают по таймеру, все как полагается.

Фото «СЭ»

На стене еще одни часы — с Тайсоном. Сорок лет прошло с пиковых лет Майка, столько поколений сменилось, но никто не сдвинет его с места главного поп-символа бокса.

Фото «СЭ»

Фото «СЭ»

После больницы долгое время в этом корпусе был детский дом.

Фото «СЭ»

Фото «СЭ»

Фото «СЭ»

Спрашиваю пацанов, нравится ли им в таком зале. «Очень нравится, уже четыре года здесь занимаемся».

Должен ли кто-то сказать 13-летним парням, что 200-летняя изба, где они занимаются — не гнилая рухлядь, а драгоценность? Как это сделать действенно, без пафосного нравоучения? Может быть, словами Дмитрия Лихачева, он приводил очень простой образ:

«Если человек не любит хоть изредка смотреть на старые фотографии своих родителей, значит, он не любит их. Если человек не любит старые дома, старые улицы, даже плохонькие, значит, у него нет любви к своему городу. Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны, значит, он равнодушен к своей стране».

В промо UFC 312 мелькал знаменитый мост Харбор-Бридж в Сиднее. Одним из его строителей был сын Керенского

Для тех ребят, кто духовно разовьется до известной степени, память о таком зале-избе будет утверждать в них самое человеческое, будет создавать чувство нравственной оседлости.

Самое главное теперь — эту нравственную оседлость не снести, не завентфасадить, не обнести профлистовым забором, не законопатить натяжными потолками и пластиковыми окнами. Потому что я вот писал-писал этот текст и решил посмотреть, в каком виде сейчас мои детские спортзалы, в родном городке. Смотрю — и все завентфасадили, обезличили. Там, где был огонек души и родной образ, теперь вентфасад. А к вентфасаду разве возвращаются?

Бревенчатые дома — суть Енисейска, этот музейный городок откроют для себя еще тысячи людей, как случайно открыл его я (в нашем отеле вообще жил итальянец, который нарочно прилетел сюда, как-то узнал), поэтому каждое деревянное строение важно, каждое из них — жила, по которой течет память истории. А память — это основа совести и ответственности, память «противостоит уничтожающей силе времени».

Девочка с косичками. Наличник в доме на въезде в Енисейск.

В следующем материале расскажем о дореволюционной конюшне Енисейска, где сейчас зал тяжелой атлетики.