Тайна последних секунд. Почему СССР проиграл Канаде Суперсерию-1972
Чертов Хендерсон
57:54
59:26
126 секунд не хватило нашей сборной в седьмом матче для итоговой победы в серии.
34 секунды не хватило нашей сборной в восьмом матче для итоговой победы в серии.
Суммарно не хватило 160 секунд.
Как черт из табакерки возникал Пол Хендерсон и обескураживал хозяев лужниковского льда.
Более того, он же и в шестом матче отличился — забросил третью шайбу канадцев в середине второго периода; стало 1:3. Времени еще оставалось вволю — Якушев одну шайбу отквитал. Прямого отношения к избранной теме последние мгновения игры не имеют, однако кто мешал советской сборной хотя бы добиться ничейного исхода в концовке той встречи?
Не считался Пол Хендерсон звездой до серии и не стал ею впоследствии. А, как известно, стал священником, объясняя, чуть смущаясь, свою суперфартовость в 72-м волею божью.
В этих злосчастных секундах и в этом «чертовом» Хендерсоне было явно что-то мистическое, а такое неподвластно разумению.
Единственно, что отрезвляло и что подслащивало горькое похмелье — штамп: «Канадцы выкладываются да самого финального свистка». Или: «Канадцы бьются до последней секунды, не щадя живота своего». Или: «Канадцы ухитряются добавлять в концовке игры». Или совсем уж банальное: «Играя против канадцев, нельзя расслабляться до самой финальной сирены». Это прозрачно намекало на то, что, дескать, наши парни выкладываются не до самого финального свистка, живот свой не надрывают, расслабляются в последние мгновения решающего матча.
Однако ж так костерить советских хоккеистов было неправомерно. А такие кивки в сторону верховенства оппонента отдавали покорностью недоброму року (а рок иным и не бывает).
То есть вырисовывался комплекс неполноценности: у канадцев же это в крови, ничего уж здесь не попишешь. Можно было подумать, что состав хоккейной крови у Якушева и Харламова, Лутченко и Ляпкина, Шадрина и Анисина, Петрова и Викулова, Рагулина и Лебедева, Михайлова, Васильева и Мальцева какой-то совсем иной, с отсутствием какого-то очень важного и очень редко-хоккейного элемента.
Мистику не исключаем. Не исключаем необъяснимого в спорте, в особенности в командных контактных видах. Но прежде стоит попотеть, наморщив лоб. И попробовать разобраться в истоках тех суммарно 160 секунд 1972-го.
Автор рискнул.
«Первое, что спрошу у Бога, — не было ли его вмешательства в том голе»: главная шайба в истории Канады
Цитаты как под копирку
В нынешней КХЛ происходит много чего любопытного. А проистекает это в первую голову благодаря двум китам обустройства лиги — потолку зарплат и Кубку Гагарина.
Потолок подравнял составы, и непредсказуемость матчей подскочила в разы. По итогам регулярного первенства в графе поражений даже у фаворитов сезона значатся полтора-два десятка неудач. Вырос средний накал сражений. В советское время чемпион разочаровывал считаные разы, а призеры получали около десятка «баранок».
Нынешние тренеры команд вне зависимости от турнирного положения и личного статуса выдают на пресс-конференциях довольно интересные комментарии. Обходятся без штампов и банальностей, занудства и откровенных отговорок. На данном привлекательном фоне существует одна-единственная закавыка — она как оригинальная инфекция, которая вреда здоровью не причиняет, зато позволяет все происходящее отсылать в будущее. Будущее далекое по осени, а с декабря — января с приближением финиша регулярки это превращается в универсальную формулу для всех тренеров.
«...Сегодня команда выполнила все тренерские установки. Но важно этой линии держаться вплоть до начала плей-офф».
«...Сегодня команда допустила ряд крупных просчетов. Хорошо, что это случилось сейчас. Время до плей-офф у нас еще есть на то, чтобы их устранить».
КХЛ скопировала формат состязания с НХЛ. И правильно поступила. Ибо никто ничего лучшего не изобрел — регулярный чемпионат плюс плей-офф.
Чемпионат Советского Союза всегда проводился по круговой системе. Единственное исключение — плей-офф 1959/60 («словов» таких иноземных и не произносилось тогда); но до 1972-го было еще играть и играть. Бывали сезоны, когда формула турнира претерпевала кое-какие изменения, однако «круговость» сохранялась. Сильнейшие определялись согласно суммам набранных очков. Объективное соотношение сил данный подход выявлял неукоснительно — обратная сторона медали тогда не рассматривалась, никого не волнуя. Интрига всесоюзных первенства 1960-1970-х возникала изредка, когда «Спартак» лихо штурмовал армейские бастионы (1962, 1967 и 1969) и «Крылышки» дерзнули в 1974 году (но это случилось уже после Суперсерии-72). Наличие ЦСКА, базового клуба сборной, под водительством Анатолия Тарасова (Борис Кулагин недолго покомандовал ЦСКА, летом 71-го перейдя в «Крылья Советов») интригу если не выжигало каленым железом, то ставило под сомнение у стартовой черты, а затем с каждым месяцем она тускнела и меркла, покуда не наступал тур, после победы в котором ЦСКА досрочно становился чемпионом.

Вадим Игоревич Гущин — доктор медицинских наук, врач-психотерапевт, автор книги «Практика оптимизации психологической готовности спортсменов»:
— Мы часто слышим высказывание тренера после матча, в котором его команда вела в счете, однако его не удержала: «Нашим парням не хватило инстинкта киллера». Чем, как нам рассказывают в детективах, отличается профессиональный киллер от, упрощенно говоря, «обычного» убийцы? Ответ — хладнокровным, скрупулезным к мельчайшим деталям доведением дела до конца, то есть концентрацией в самой концовке. А непрофессиональный убийца обычно невнимателен, переполнен эмоциями — и его, потерявшего концентрацию, в концовке фильма часто убивает недобитый противник.
Вот этого умения хладнокровно доиграть матч до победы, сохраняя концентрацию, и не хватило нашим хоккеистам в 72-м. Нашим хоккеистам-любителям не хватило, а вот у канадских профессионалов с этим никаких сложностей не возникло.
Эффективность спортсмена в концовке состязания зависит от его способности к продолжительному сохранению устойчивости внимания и усилий на противнике и инвентаре. Эта функция тренируется, концовки в профессиональном спорте отрабатываются отдельно.
Пятилетку за три года
Рассматриваем вторую половину 1960-х — начало 1970-х годов.
Большинство игроков сборной СССР заиграло в командах мастеров именно в этот период: Якушев с Шадриным и Зиминым, Харламов с Михайловым и Петровым, Лутченко с Васильевым и Ляпкиным, Анисин с Лебедевым и Бодуновым... Только Рагулин с Кузькиным дебютировали еще в конце 1950-х.
Советский спорт исчислялся олимпийскими четырехлетиями. Советское народное хозяйство — пятилетними планами. Наиболее передовые и целеустремленные отрасли, объединения, предприятия обнародовали дерзкую инициативу — «Пятилетку — за четыре года!». А находились даже те, кто обещал управиться и вовсе за три.
Базовый клуб хоккейной сборной ничего громогласно не обещал. Из года в год раньше срока или задолго до последнего тура становился чемпионом СССР. В обсуждаемый восьмисезонный период, предшествовавший Суперсерии-72, лишь дважды был нарушен этот досрочный график армейцев лихим и оттого непредсказуемым «Спартаком». Оба раза совершал это в финишном створе: в 1967-м с Всеволодом Бобровым за два тура до конца, а в 1969-м с Николаем Карповым и вовсе разорвав финишную ленточку, когда в самом скандальном матче внутрисоветского хоккея Тарасов уводил ЦСКА в раздевалку на глазах Леонида Брежнева.
Та самая досрочность цээскочского чемпионства — как аналог пятилетки за три года — приводила к тому, что одновременно с их очередным триумфом пропадала турнирная интрига. Испарялась напрочь.
В контексте избранной автором темы это означало фактически потерю каких-либо по-настоящему ярких концовок игр, тех самых последних минут и тем паче секунд, когда у игрока и у всей команды зашкаливают все показатели психологического и физического перегруза, перенапряжения. А если и попадались такие случаи, то скорей во встречах тех, кто между собой решал, кому суждено покинуть Высшую лигу. Однако там никогда не числилось кандидатов в национальную сборную.

Треугольник грандов
ЦСКА — «Спартак» — «Динамо».
Армия — профсоюзы — комитет государственной безопасности. Два могучих силовых ведомства и лидер профсоюзного хоккея. Они образовывали треугольник. Отнюдь не любовный, поскольку тут не до лирики было. Неравносторонний, поскольку главенство армии в хоккее — в отличие от футбола — само собой подразумевалось. И неравнобедренный, поскольку «народная команда» после сенсационного золота 1962 года взвалила на себя обязанность единственной силы, способной потеснить гегемона. Меньшую сторону треугольника занимали динамовцы.
В составах этих грандов («Крылья Советов» в тот период на что-либо высокое не замахивались) играли практически все сборники. Исключения составили вратарь из Горького Виктор Коноваленко да защитник из Воскресенска Валерий Никитин. Столица сама пестовала множество талантов и параллельно собирала под свои знамена сливки регионального хоккея. Сливки попадали к грандам согласно строго иерархической очередности: ЦСКА — «Динамо» — «Спартак». Их междусобойчики становились украшением первенства Союза. Центральные матчи! Играли сильнейшие против сильнейших. Играли все сборники либо почти все кандидаты в нее. Столица и 12-тысячный дворец в Лужниках (а в провинции, да еще не везде, довольствовались пятитысячниками, а где-то — и того меньше) плюс звезды, плюс высокий уровень остальных участников, плюс полнейшая выкладка сил. Относительно высокая непредсказуемость исхода и, наконец, относительно частая ожесточенная борьба до последних секунд. Последнее нас, собственно, интересует в особенности. А она заключалась в наличии базового клуба сборной под командованием Анатолия Тарасова и его излюбленной тактики — подавить с первых секунд, с первых смен, добиться внушительного перевеса в первом периоде, подломив моральный дух оппонента. Если такое удавалось, последние секунды, как и последние смены матча, превращались в формальность. Однако так случалось не всегда.
Сборники приобретали именно в рамках московского треугольника закалку особого свойства — способность проводить концовки встреч с проявлением сверхусилий — физических и волевых. Однако при круговой формуле турнира, как видим, подобное встречалось очень-очень редко. Разумеется, я сознательно утрирую, когда выделяю те игры; разумеется, жаркие концовки случались и при иных составах соперников, но именно что при иных, куда менее звучных исполнителях и не являвшихся кандидатами в сборную; но подвигнуть на жаркую концовку могло редкое стечение обстоятельств или факторов.
«Спартак» — ЦСКА!
Ажиотаж сверх всякой меры.
1:0 — Самый скучный хоккейный счет — а болельщики армейцев и спартаковцев вообще не расходились до финального свистка. Почти не было эмоциональных взрывов. Спартаковский защитник Евгений Паладьев в начале третьего периода попал в цель. Накал ожесточенного противоборства не выливался в результативные комбинации, и оттого после зрелища граждане шли к метро «Спортивная» неторопливо и были какими-то непривычно притихшими.
«Динамо» — Спартак!
Аншлаг был гарантирован. Субъективное впечатление — по сюжету это было непревзойденное действо.
ЦСКА — «Динамо»!
Две силы двух силовых ведомств высекали искры на льду. Три шайбы Александра Мальцева в одной такой дуэли, когда динамовцы значительно уступали и сдюжили выровнять итог — 7:7. Квинтэссенция столичных разборок.
Предвосхищая упрек читателя — а не переборщил ли автор с реминисценциями? Не слишком ли удалился от обещанного раскрытия главной тайны Суперсерии-72 — замечу, что при всей ценности и красочности, весомости и принципиальности дуэлей грандов они не носили кубковый характер, никаким мини плей-оффом не являясь. Даже превзойдя армейцев, через несколько дней спартаковцы могли себе позволить потерять очки даже с аутсайдером; команда старшего тренера сборной Аркадия Чернышева после заслуженного одоления команды его ассистента по сборной Анатолия Тарасова могла растерять очки с середняками.
Закалка исступленными концовками проходила в мини-формате междусобойчика на длиннющем марафоне регулярного чемпионата. Такая закалка подкупала, однако не являлась системной. Не откладывалась в подсознании как нечто рельефное.

Миллионер — изгой
В первые годы российской миграции в НХЛ был очень распространен скепсис о пришельцах из далекой России: «Еще поглядим, каковы они в плей-офф?!» А когда кое-кто из наших действительно не сверкал в Кубке Стэнли: «Ну вот — русские-то слабоваты в главных матчах сезона!» Причем такие уничижительные реплики адресовались и тем, кто не оплошал и не испортил картины, но и впрямь не блеснул. Скепсис бытовал не очень долго, поутих после того, как в 1994 году сразу четверо россиян стали в «Рейнджерс» обладателями Кубка Стэнли: Сергей Зубов и Алексей Ковалев, Александр Карповцев и Сергей Немчинов. Зато в начале 1990-х был широко распространенным, включая и прессу, телевидение.
Наверное, наиболее поучительная иллюстрация тех настроений — история Алексея Яшина.
Воспитанник свердловской школы, прошедший команду мастеров столичного «Динамо», он имел все предпосылки стать суперзвездой за океаном: технический арсенал, тактическая грамотность, атлетическая мощь и внушительные габариты, которые в те годы скаутами клубов НХЛ воспринимались едва ли не как что-то ключевое либо как минимум абсолютно необходимое. Однако у Алексея в спортивном плане не очень задалась карьера. Материально он не пострадал, получив немыслимый по тем меркам долгий колоссальный контракт. Но плей-офф стал для него не камнем, а валуном преткновения. Не впечатлял. Из раза в раз. И наиболее ярые поклонники «Оттавы Сенаторз» выходили на что-то вроде демонстрации... с чучелами Яшина и демонстративно сжигали их.
Не возьмусь судить, насколько объективной были низкие оценки игры Алексея Яшина в играх на выбывание. По факту — суперзвездой сильнейшей лиги мира он так и не стал. Нельзя ею стать, если в плей-офф на фоне совсем иного накала противоборства не подтверждаешь свой высокий класс.
«В Америке страшная борьба за место, много непорядочного — и русскому человеку это бросается в глаза»
Вадим Гущин:
— Карьеру Алексея Яшина не отнесешь к звездным. Согласен — показательная история. Но я бы не стал его винить в недостатке определенных качеств.
Давайте сравним Яшина с одним из эталонов американского профессионального спорта, баскетболистом Леброном Джеймсом. Суперзвезда НБА! В своем почтенном 40-летнем возрасте в регулярном чемпионате выступает средненько. Разумно экономит силы и эмоции, не выкладывается до конца. Зато в плей-офф ветеран выстреливает. Выдает прекрасную игру, решая исходы матчей, когда этого более всего требуется. Ведь главное шоу для профессионалов (и зрителей) — плей-офф.
Умение использовать ментальные и физические ресурсы, мобилизоваться именно в нужный момент — это природный дар. Такое не тренируется. Однако у всякого настоящего профессионала любой национальности он помножен на умение чувствовать, «понимать» свое тело, планируя нагрузки и восстановление. Это не только про американца Джеймса, но и про русского Санеева, серба Джоковича или норвежца Бьорндалена.
Возвращаясь к нашему Алексею Яшину. Нельзя винить его в том, что в Кубке Стэнли не блистал, как от него ожидали, зная о его потенциале. Полагаю — не дано Алексею было умение мобилизовать ресурсы по желанию. Имея большой чисто хоккейный талант, он не имел тех психофизиологических качеств, которые ярко демонстрируют величайшие — Санеев, Джеймс, Бьорндален, Джокович.

Заменять вратаря на шестого полевого придумали канадцы
В сезоне-1987/88 устроили новшество — чемпион впервые в нашей истории выявлялся в плей-офф.
Новшеством справедливо воспринимался, ибо единственный плей-офф советского хоккея отстоял очень далеко по времени — сезон 1959/60.
На «Ура» новшество не восприняли, зато любопытство взыграло. Совсем новое. А вдруг и впрямь что-нибудь эдакое случится?
И — случилось! Случилась сенсация, когда «Крылышки» в полуфинале схлестнулись с ЦСКА. Сражение вышло таким, что буквально полшага было до крушения незыблемой в течение многих-многих лет гегемонии.
По существу само противостояние стало сенсацией. «Крылья» Игоря Дмитриева ни в чем не уступили ЦСКА Виктора Тихонова с ларионовской пятеркой во главе.
Играли до двух побед. Основного времени не хватило ни разу, и итог всех трех встреч определяли серии буллитов. Впервые копируя заокеанский формат, видимо, воспользовались неисправным оборудованием... Вместо овертаймов, количество коих не ограничено, предпочли буллиты, словно боясь опоздать на последнюю электричку... Армейцы, особенно сборники, оказались чуть искуснее. Хотя и признавались мне: «Реализуй Немчик (Сергей Немчинов — крыльевский центр. — Прим. Л.Р.) выход один в ноль в самой концовке, скорей они бы прошли в финал».
До 1972-го года сборная СССР билась с канадцами-любителями. Но так ли они были слабы, как нам внушили?
Теперь представим себе, что плей-офф в Советском Союзе внедряется не на его общественно-политическом переломе, а только в трех сезонах перед Суперсерий-72: 1969/70, 1970/71 и 1971/72. Даже в таком кастрированном виде, как игра до двух побед; даже стартуя только с четвертьфинала, а не с одной восьмой. Стали бы такие игры крайне полезными для Шадрина, Мальцева и Зимина, Анисина, Михайлова и Викулова, Харламова, Якушева и Петрова, Рагулина, Цыганкова и Кузькина, Лебедева, Волчкова и Юрия Блинова? Вне сомнений! Это стало бы подспорьем тонкого психологического свойства абсолютно для всех сборников. Тонкого в силу сложностей, доходящих до неизведанности механизма психологических настроек в большом спорте. Но очень объемного в силу краеугольной значимости, которая возникла в концовках предпоследнего и последнего матчей Суперсерии-72.
Вадим Гущин:
— Как представить себе, что такое внимание? Представьте себе, что у вас в руках фонарь. Фонарем можно управлять — направлять на нужные объекты, включать или выключать, увеличивать либо уменьшать яркость освещения. Это не что иное, как сознательное управление концентрацией на приоритетно важных объектах и ключевых действиях.
Почему канадские профи в 72-м умели это? Как я уже сказал, во-первых, это у них специально отрабатывалось на тренировках, с помощью упражнений, когда нужно было обязательно забить за короткое время. А во-вторых, поскольку концовкам уделялось особое внимание, были придуманы специальные тактические приемы. Канадцы еще задолго до 72-го практиковали замену вратаря на последних минутах и переход на игру 6 х 5. А у нас в период, который предшествовал серии 72-го, такое вообще не практиковалось.
Предвестник бури
По реке времени перенесемся с сентября 72-го ненамного вверх по течению — в сезон-1971/72, предшествовавший Суперсерии.
После двух кряду чемпионств ЦСКА с отрывами в 10 и 7 очков ничто не предвещало интригу. Ее и не случилось. Отрыв на финише от «Динамо» составил 13 очков. Подтверждение гегемонии гегемона было зафиксировано 6 мая 1972-го, после чего все будущие участники Суперсерии-72, сосредоточенные в ЦСКА, «Спартаке», «Динамо» и подтянувшимся к ним «Крыльях Советах» (в течение первого сезона там Кулагина) провели по 3-4 игры без намека на мотивацию. Показательны результаты их междусобойчиков, особенно попытки дать отпор тарасовской «машине». Динамовцы сподобились аж на две ничьи, спартаковцы — на одну, а крыльевцы даже разок выиграли. 2 — 8 — 13: показатели осечек медалистов.
Практика раскаленных концовок матчей у сборников составляла такой мизер, что на фоне марафонской регулярки стремилась к нулю.
У будущих канадских сборников подобная практика была несопоставимо больше и качественно круче.
Во-первых, даже в регулярном первенстве многолетние традиции НХЛ всячески способствовали тому, чтобы хоккей являлся эффектным и коммерчески выгодным зрелищем, не позволяя игрокам откровенно валять дурака.
Во-вторых, там каждый хоккеист стремился как минимум подтверждать личный контракт и как максимум зарабатывать разные бонусы, прописанные в нем.
В-третьих, там каждый хоккеист стремился к тому, чтобы текущая его качественная игра давала перспективу увеличения заработка при заключении следующего контракта.
«Извиняться мне не за что. Не хотел ломать Харламова — удар был обычной частью жестокой Суперсерии». Эксклюзив с Бобби Кларком
И, наконец, главное — сражения Кубка Стэнли!
В том самом сезоне-1971/72 он проводился, когда в Союзе формально существовавшая турнирная интрига неуклонно теряла намеки на себя. В том самом сезоне финал плей-офф «Бостон» — «Рейнджерс» проводился в мае, когда московские гранды не играли, а доигрывали в предвкушении июньского черноморского отпуска. В том самом сезоне у канадцев практикум жарких концовок матчей плей-офф — за несколько месяцев до Суперсерии-72 — по обыкновению был обширен. Тот финал потребовал немалого — шести встреч. Бостон превзошел Нью-Йорк. «Брюинз» провели в Кубке Стэнли 15 игр. Их клубное знамя держал Фил Эспозито.
Ну и попробуйте после этого краткого обозрения хоккея последних минут и последних секунд на противоположных краях света найти мало-мальски общее с первенством Союза?
Вадим Гущин:
— В советском спорте не учили, как себя вести на последних минутах игры, потому что, как правило, результат определялся гораздо раньше. Доминирующая команда, тот же тарасовский ЦСКА, сразу выходила вперед, забивала массу шайб, и потом просто доигрывала матч. Конечно, это не значит, что история нашего спорта не знала блестящих концовок, настоящих спортивных подвигов.
Почему мы столь часто вспоминаем неожиданные три секунды победного для нашей сборной баскетбольного финала против американцев на Олимпиаде-72? Потому что это была большая для нас редкость, победа в концовке. Поэтому же мы все помним переломный гол Илья Ковальчука в финале чемпионата мира 2008 года в Квебеке. Это тоже был эксквизитный случай — нетипичный для нашей любительской спортивной системы.
Системы, нацеленной не столько на зрелищность спортивных мероприятий, сколько на массовость и спортивный результат, победу. Выиграть лихо, за счет мощного стартового натиска, высокой интенсивности, ошеломив противника коллективным напором и скоростями. Наш паровоз летел вперед по рельсам, его ничто не могло сбить с правильного пути. А вот понятия «зрелищность», «шоу», «звезда», «особые условия» были не в фаворе.
А вот в Канаде хоккей всегда являлся прежде всего шоу. А что главное в шоу? Не только красота и мощь. Зрителей привлекает неожиданная развязка, неизвестность исхода. То, насколько интересно складываются концовки матча, определяет посещаемость, а значит, и доходы. Поэтому канадские профессионалы пестовали «звезд», уравнивали силы клубов драфтом, тщательно шлифовали отдельные компоненты и периоды игры. Иными словами, предусматривали возможности «прокладки новых рельс», если привычный путь вел к поражению. Они умели (и смогли) быстро перестроиться, как и по ходу серии, так и в финальной игре. Ведь профессионализм — это не только «зарплата навалом», но и умение сделать свое дело в любых условиях и любыми доступными средствами.

Три попытки
6-й матч. СССР — Канада — 2:3
Все решилось во втором периоде, когда гости в течение 1 минуты и 23 секунд успели нанести три результативных броска. Решающая шайба Хендерсона.
7-й матч. СССР — Канада — 4:5
57:54. Решающая шайба Хендерсона.
8-й матч. СССР — Канада 5:6
59:36. Решающая шайба Хендерсона.
Выходит, что только в 7-м и 8-м матчах случилась раскаленная развязка и матчей, и серии. Правда, повторюсь, нашей сборной никто не мешал устроить результативное пекло под занавес 6-й игры...
В 7-м нашей стороне еще было куда отступать, а вот в 8-м все было симметрично.
После 6-го матча, когда канадцы удержались на краю обрыва, и после 7-го, когда сумели там же остаться, казалось некоторым, что определенный психологический перевес был на их стороне.
Однако надежда на то, что трижды кряду они не спасутся, была не чем иным, как расчетом на авось...
Ни в коем случае не рисую это как микроволны в подсознании наших мастеров; просто допускаю, что в глубинах подсознания невольно возникало — у кого-то и неприметно — ну не могут канадцы три раза кряду спастись...
Вадим Гущин:
— Имели ли канадцы психологическое преимущество после побед в 6-м и 7-м матчах московской серии? Имели ли наши дополнительные сложности в настрое после двух подряд неудач? Ведь после победы в 5-м матче советской сборной достаточно было одержать лишь одну победу. Одну — в трех оставшихся встречах.
Нет. На эти вопросы отвечаю — нет.
50:50. Так оцениваю эмоционально-психическое состояние команды перед решающим матчем. Русским не впервой выбираться из критических ситуаций — в жизни и в спорте. Умение сплотиться перед лицом беды, поражения, проблемы — как раз наша сильная сторона. Гром грянул, мужики перекрестились — и повели в счете в восьмом матче. И выигрывали в последнем матче перед последним периодом — 5:3.
Комплименты комментаторов
«В чем, в чем, а в двух качествах следует отдать должное канадцам — часто выигрывают вбрасывание и борются до последней секунды».
Теле- и радиокомментаторы, коих слушал весь Советский Союз, не скупились на комплименты в адрес родоначальников хоккея. Выделяли именно приведенные два качества. Отчего-то забывая об иных компонентах хоккея — силовых единоборствах, бросках, добивании... То стало штампом, штампом невоспринимавшимся, потому что Советский Союз переживал золотую эпоху Аркадия Чернышева с девятью кряду чемпионскими триумфами и потому что в очных встречах, обычно очень жарких, одолевал Канаду.
Вбрасывание в исполнении канадцев. Отставание в этом компоненте отдавала этаким пренебрежением: ну это же наполовину случайность; ну это же не столь уж важно...
Концовки матчей в исполнении канадцев. Уступка в этом компоненте казалась некоторой фривольностью: ну хороши они, ну с ними надо быть бдительным и не расслабляться вплоть до финального свистка. Ничего уж не попишешь — такие вот канадцы. А то, что это является нашим недочетом, отчего-то не формулировалось. Такая вот данность. Бывают же люди от природы с румянцем на щеках, а бывают, ни в чем им не уступающие, без розовощекости.
Вадим Гущин:
— В восьмом, последнем и решающем матче наши вели. После второго периода — 5:3. Потом произошел переворот в матче, когда соперник отыграл две шайбы — 5:5. Это стало неожиданностью.
Как канатоходец в песне Высоцкого — «Но... замрите — ему остается пройти не больше четверти пути!» Напомню, в той песне он именно тогда и падает.
Как я уже говорил, типовая, привычная для наших хоккеистов ситуация предполагала после стартового натиска досрочную победу. А неожиданное сопротивление «уже переигранных» профессионалов вызвала психологический шок. Это был удар в привычный образ действия, который психофизиологи называют «акцептором действия». Который представляет собой образ того, к чему мы стремимся, и заданную для этого последовательность действий. А создать новую программу действий в дефиците времени психика оказалась не готова. Ведь на фоне новых неожиданных обстоятельств всегда сложнее модифицировать привычную модель поведения, приходится начинать с нуля. А времени на это в концовке матча нет, тут нужны «домашние заготовки». Которые были у канадцев, но не у наших.
Считываем считаные секунды
Целый ворох случайностей сопровождал шайбу, заброшенную Полом Хендерсоном в тот момент, когда 8-й матч вплотную приближался к завершению, означавший незначительный перевес в серии Советского Союза. Каждая из тех случайностей была из категорий редких; а реальность их сочетания и вовсе разум отказывался воспринимать...
Вадим Гущин:
— Много чего доводилось читать и слышать про концовку 8-го матча... Случайности? Куда же без них? Бывают. Однако, если обобщать, позволяю себе утверждать: спорт справедлив! Если только не касаться допинговых историй и каких-нибудь запретов по политическим причинам.
Возвращаясь к высказанной мной гипотезе «борьбы привычного с неожиданным»... В заброшенной канадцами на 60-й минуте 8-го матча победной шайбе не было красоты. Случился трудовой гол темной лошадки Хендерсона. Забитый в типично канадском стиле — перехватили, добили, затолкали. Сделали то, что от зубов у них отскакивает.
А рядом стояли наши — ничего не понимающие, потрясенные несправедливостью (с их точки зрения). Игравшие ярко, красиво, но упустившие победу.
Позволю себе высказать банальное: случайность — форма проявления закономерности! Профессионал может сыграть хуже любителя. Но всегда даст результат.
И решающий гол Канады, как по мне, подтверждает это.

Резюме Бориса Майорова
Легендарный лидер Спартака и сборной СССР 60-х, звездный форвард Борис Александрович Майоров обладает наряду со многими незаурядными качествами исключительным интеллектом. Едва начав обсуждение данной темы, едва я упомянул еще во времена его спортивной поры звучавший штамп о том, что «канадцы бьются до последней секунды, что канадцы добавляют в концовке игры», я получил исключительно рельефный ответ.
Борис Майоров:
— Это не совсем правильно так формулировать. Что значит — они добавляли к концу матча? Канадцы выкладывались по максимуму с первой минуты до последней. Бились. А наши могли ближе к концу позволить себе какую-то слабину. То есть не канадцы якобы добавляли, а это мы могли сбавить обороты.
Если анализировать развязку серии 1972 года, то именно такой расклад и произошел в седьмом и восьмом матчах.
Если анализировать поглубже, то недобрую службу сослужило нашей сборной успешное выступление в канадской части серии.
Если же анализировать то, как выступала наша сборная при Чернышеве — Тарасове, то могу утверждать — мы переламывали ход игры в третьем периоде в самых важных и сложных играх. И мы не позволяли себе малейшего расслабления на последних минутах и секундах.
Но следует признать: у канадцев эта способность к полной выкладке сил и эмоций в крови.
В крови Бориса Александровича зашкаливает неуемная страсть к сражению, полному искусства и железной воли. Его хоть сейчас выпустить на лед — сравнение с любым боевитым канадцем выдержит. Его хоть сегодня поставить на лавку рулить командой — пластаться парни будут до последних секунд. Ему в 1969 году пришлось явно преждевременно финишировать из-за травмы, которую тогдашние хирурги толком не умели вылечивать; иначе бы вполне мог выводить на лед нашу сборную и в Суперсерии-72. И буквально на этой строке явилась мне мысль: так, может быть, непревзойденного вожака и высочайшего класса форварда Бориса Майорова и не хватило сборной СССР в сентябре 1972-го?! Особенно в предпоследнем и последнем боях.
Полупризнание Кулагина
Случаются, однако, чудеса.
Тема этой публикации, то проблескивая, то исчезая, вертелась в моем журналистском подсознании незнамо как давно. И только с появлением моей рубрики в «Спорт-Экспрессе» стал погружаться в нее. И надо же было такому случиться — получил в подарок книги Кэна Драйдена, вратаря сборной Канады-72 и Гарри Синдена, главного тренера сборной Канады-72 из рук того, кто их перевел. В 1972-м Виктор Хоточкин отработал переводчиком советской делегации во время подготовки и проведения эпохального события. Впоследствии Виктор Алексеевич стал крупным спортивным руководителем, в частности, был почетным первым вице-президентом Олимпийского комитета России.
Спустя три года после эпохальной серии крайне интересное признание сделал Борис Кулагин, в 1972-м помогавший Всеволоду Боброву. Это публичное признание широко не распространилось, ибо содержалось в предисловии к книге вратаря сборной Канады — 72 Кэна Драйдена. Предисловие Бориса Павловича, который тогда уже возглавлял сборную СССР, содержало несколько весомых и неординарных признаний, включая и самокритичные по отношению к тандему Бобров — Кулагин. Привожу только касающееся непосредственно темы публикации:
«...Если бы, наконец, мы, тренеры, на последних минутах тех встреч не допустили ряд ошибок».
Природу тех ошибок на тех печатных полосах не раскрыл...

Разгадка от Синдена
Не страдая категоричностью, я был в значительной мере убежден в правоте своей версии о смазанной нашей сборной концовки серии. А теперь представьте мои эмоции, когда уже после написания материала наткнулся на признание главного тренера сборной Канады Гарри Синдена:
«...Они были сильнее физически, но мы оказались сильнее психологически. Наша психологическая подготовка — та жесткость, которая приходит только во время игр Кубка Стэнли — вот что оказалось в итоге решающим фактором».
Время вспять
Задаюсь резонным вопросом: а могла ли концовка серии сложиться иначе?
Чисто гипотетически: имелась ли какая-то предопределенность последних минут 7-го матча и последних секунд 8-го матча?
И, наконец, отдают ли броски Хендерсона чем-нибудь мистическим? Были ли те обстоятельства роковыми?
Ответы на эти вопросы — неординарная тема для знатоков хоккейной души и профессиональных психологов, для тех экзотериков, во всем находящих причинно-следственные связи, и тех изотериков, кто верит в нумерологию и прочие надземные, потусторонние предзнаменования. Тема, по накалу превосходящая любую накаленную хоккейную концовку. Тема, в отличие от матча плей-офф с овертаймами, продолжающимися за полночь, бесконечная.
Автору крайне любопытно узнать суждения читателей...
А покуда я сформулировал для «дискуссионного клуба» три абсолютно очевидных вопроса по теме данной публикации и задал их тем, кто знает больше нас — трем россиянам, которые схлестнулись на льду с канадцами в сентябре 1972-го.
Три вопроса точно отражали три аспекта, которые были рассмотрены в этой публикации о восьмилетнем периоде, предшествовавшем Суперсерии-72. Будучи элементарно профессиональным, я вопрошал предельно нейтральным тоном и избегал намеков на собственную убежденность.
Зал и нашей хоккейной славы! Свитер Боброва, шлем Якушева, краги Ковальчука и Овечкина — в уникальном фоторепортаже Рабинера из Торонто
«Если бы не доминирование ЦСКА, Советский Союз одолел бы Канаду?»
Одолел бы. По словам и тону оценил степень единодушия на 80-90 процентов.
«Если бы чемпион страны определялся в плей-офф, Советский Союз одолел бы Канаду?»
Одолел бы. Единогласие наблюдалось как на советских партийных съездах — 100 %.
«Если бы практически все перспективные хоккеисты не скапливались в московских клубах, Советский Союз одолел бы Канаду?»
Одолел бы. А вот здесь монолитность дала трещину, поскольку один заслуженный мастер усомнился в обрисованном доводе, намекнув на невысокую в среднем квалификацию тогдашних провинциальных тренеров. Единодушие расценил на 75%.
«И ты, порой, почти полжизни ждешь,
Когда оно придет, твое мгновение».
В течение пятнадцатиминутной прогулки до метро я постепенно возвращался из сентября 1972 года в сентябрь 2025 года. И не без законной гордости расправлял плечи, убедившись в резонности аспектов той темы, на которую осмелился. Спустя полчаса на выходе из родной станции «Сокол» орлом уже себя не ощущал, забыв о прессинге супруги: «Не сутулься. Держись прямо! Вот Саня, друг твой закадычный, прямой, как стрела!»
Мой друг детства кровей особенных. По материнской линии — древние и знатные княжеские рода Хованских и Ляпуновых; ну как тут стрелой-то не держаться! Однако не только генами это было обеспечено, но и неусыпным одергиванием высокородной матери в его детстве. А по отцовской линии — дедушка Маршак, основатель советской детской литературы; ну как тут не держать осанку!
«У каждого мгновенья свой резон,
Свои колокола, своя отметина».
...1972-й. Дескать: «У канадцев эта способность сражаться в концовке до последней капли крови была в крови». Не потому что являлись какими-то обособленными, высокородными — просто с детства их к тому приучали, а во взрослой жизни практиковались в Кубке Стэнли. Советских же мастеров ни в хоккейном детстве не приучали к этому, ни во взрослой жизни порой практику значимую не имели.
«И я не понимаю иногда,
Где первое мгновенье, где последнее».
Ничего фатального в 1972-м не случилось.
Ныне же россияне никому не уступают в этом ключевом психологическом компоненте в сражениях Кубка Стэнли. Не состав крови изменился, а практикум.
Отчего-то осанка снова подвела меня. Но это же элементарно тренируется. Куда легче, чем практиковать навыки по удержанию повышенного внимания. Того самого внимания, которое, судя по всему, предопределило концовку эпохального советско-канадского противостояния.
«Мгновения спрессованы в года,
Мгновения спрессованы в столетия».
После Суперсерии-72 минуло более полувека.
(В публикации использованы строки из песни «Мгновения» из фильма «Семнадцать мгновений весны» на стихи Роберта Рождественского)





