«Третьяк не обидится, если обращусь к нему «Владик»?» Истории о великом Кене Драйдене от его друга

В 78 лет умер великий вратарь Кен Драйден. И не просто голкипер, а человек, показавший, что хоккеист способен не только бросать, толкаться или, как в его случае, взмахивать ловушкой. Он стал адвокатом, потом политиком — даже был министром социального развития Канады. Он написал много книг, популяризирующих хоккей, в том числе «Хоккей на высшем уровне» о Суперсерии-72, она в глубокие советские времена была переведена на русский, и на ней выросло целое поколение наших болельщиков. Драйден был образованным, масштабным человеком, можно сказать, послом хоккея в других сферах жизни. И в других странах, о чем эта книга, которую один из ведущих отечественных спортивных историков называет главной для себя в детстве из всего, что прочитано им о хоккее, лишний раз говорит.

Символично, что в Зале хоккейной славы в Торонто (Кен, кстати, достаточно приличный период был президентом «Мэйпл Лифс» — и это при всей профессиональной карьере в «Канадиенс»!) Драйден изображен, можно сказать, в вариации роденовской позы мыслителя — только в хоккейном ее переложении. Он действительно так стоял на льду, когда его воротам не угрожала опасность. Но это и дань его голове, интеллекту, тому, что он дал всему миру понять: хоккеист может быть чем-то большим чем хоккеист. Из наших такие примеры — Вячеслав Старшинов, Игорь Ларионов.

Ларионов, кстати, мне как-то рассказывал:

— Перед Олимпиадой 1988 года в Калгари великий вратарь Кен Драйден приезжал в Москву от канадского национального телеканала делать сюжет о нашей армейской пятерке. И рассказывал мне, что в «Монреале» за восемь лет, что Боумэн его тренировал, Скотти разговаривал с ним от силы минут пятнадцать. А спустя годы Кен позвонил ему с просьбой пообщаться для книги. Приехал в семь вечера — а разошлись в шесть утра!

В этом абзаце — пара штрихов о желании Драйдена популяризировать хоккей. И не только канадский. Один из лучших вратарей в истории Страны кленового листа приезжает в Советский Союз от телевидения Канады, чтобы, выходит, прославлять советский хоккей. Разве не сюжет?

С самим Боумэном мы о Драйдене тоже общались. Оттолкнувшись от... Андрея Василевского. Весной 2019 года тренер размышлял:

— Мне очень нравится Василевский, и благодаря ему считаю «Тампу» претендентом на Кубок Стэнли во все ближайшие сезоны. Помните, четыре года назад у «Молний» было два сильных голкипера и пришлось выбирать? У Айзермана была уверенность в Василевском, и он выбрал его, более молодого, а не Бишопа. Стив говорил: «Василевский первым приходит на тренировку и последним с нее уходит. Он будет моим номером один».

Хотел играть в СССР, а Суперсерию-1972 считал важнее побед в Кубке Стэнли. Ушел из жизни Кен Драйден

Когда-то Кен Драйден, который написал обо мне книгу, в «Монреале» выиграл шесть Кубков за восемь лет, в том числе при мне. Да, вся команда была хороша, но он! Его первый сезон в НХЛ был в 1970-1971 годах — он провел всего две недели в конце регулярки. А потом обыграл «Бостон» фактически в одиночку. В том сезоне «Брюинз» были сумасшедшей командой. Выиграли 57 матчей при 14 поражениях и 7 ничьих (Боумэн назвал эти цифры наизусть спустя более полувека! — Прим. И.Р.). А в первом раунде плей-офф попали на «Канадиенс», наносили по 50 бросков каждую игру — но на их пути встал Драйден. Василевский во многом как Кен. Он больше чем хороший вратарь. И так же, как Драйден, не заботится о том, что устанет, и хочет играть каждый матч.

...Прогноз Боумэна оказался верным. В следующие два года Василевский взял два Кубка Стэнли, а во втором получил «Конн Смайт Трофи» — как Драйден в первом своем победном сезоне. И сравнение, какое из уст Боумэна дорогого стоит, в тот момент еще казавшееся авансом, оправдалось.

То, что было надето на лица вратарей полувековой давности, назвать масками довольно сложно, в чем я убедился в Зале хоккейной славы. Посмотрите, в чем играл Драйден в Суперсерии-72. В той самой, где в первом матче сборная СССР его вместе с «Кленовыми листьями» уничтожила (7:3), но он не сломался — и играл в шестом и восьмом матчах, важнейших для общей победы канадцев.

Я хотел выйти на Драйдена и с ним побеседовать, но не приложил достаточно усилий. А теперь уже не судьба. Говорят, ничто не предвещало...

Разве что в перенесенной в Зал славы раздевалке чемпионского «Монреаля», в том числе со свитером и щитками Драйдена, в прошлом ноябре побывал.

Игорь Рабинер в Зале хоккейной славы в Торонто, в котором оборудована копия раздевалки чемпионского «Монреаля» 70-х. Слева — свитер и щитки Кена Драйдена.

Фото Игорь Рабинер, «СЭ»

Светлая память мастеру, мыслителю и популяризатору игры.

Пообщаться о Драйдене я предложил его давнему другу, известному хоккейному менеджеру Игорю Куперману, работавшему в «Виннипеге», «Финиксе», сборной России, а ныне — в офисе НХЛ в Торонто. «Я потрясен и подавлен», — это были первые слова, которые я услышал от него, набрав его номер. Но боль и одновременно желание рассказать людям об этом выдающемся человеке в итоге «вытащили» из моего собеседника массу интереснейших историй о нем.

Маска Кена Драйдена, которую он использовал во время Суперсерии-72, в Зале хоккейной славы.

Фото Игорь Рабинер, «СЭ»

Я рассказывал Демидову про Драйдена в те минуты, когда тот уходил в мир иной

— Как вы узнали о случившемся? — спрашиваю Купермана.

— В пятницу был удивительный день, полный невероятных совпадений. Вечером я вернулся в Торонто из Вирджинии. Там, под Вашингтоном, были семинары для новичков НХЛ, которые только подписали контракты, — как следить за здоровьем, как общаться с прессой, финансы и так далее. Их было почти 90 человек со всего мира, и я уже в шестой или седьмой раз работал с русскоязычной группой — семь россиян и один белорус.

— Иван Демидов там был?

— Да, и совсем скоро я к нему вернусь. Прилетел домой в прекрасном расположении духа. Очень понравилось общаться с этими замечательными ребятами, рассказывать из опыта многолетнего общения с хоккеистами, как стать большим игроком в НХЛ. А через полтора часа получил e-mail от Линды Драйден, жены Кена, после которого сказать, что выпал в осадок, — значит ничего не сказать. Этого не объяснить словами. Она написала, что Кен утром умер от рака. И я вдруг понял, что именно в это время — естественно, ничего не зная, — рассказывал Демидову о «Монреале» и в том числе о Кене. Теперь Ваня знает, кто он такой. Поразительно, что это совпало с тем временем, когда Драйден уходил в мир иной.

Где новые Бродеры и Прайсы? Кто виноват в катастрофе канадских вратарей

— Вы знали, что он болел?

— Вообще не знал. Никто не знал! Месяц назад мы с ним собирались пойти на обед. Сорвалось в последний момент, он сказал, что очень болит спина. Но потом разговаривали час по телефону. Драйден пригласил меня домой, сказал, что хочет уменьшить свой архив, спросил, не нужны ли мне какие-то книги, бумаги. Я с удовольствием согласился прийти, и он сказал, что даст знать когда. Но так и не дал.

Я живу буквально в пяти минутах от Кена и думал, что скоро заеду к нему с «ответным визитом» — несколько лет назад он приехал сам, привез свою книгу о Скотти Боумэне, подписал ее. Так что ничто не предвещало беды, вообще ничто. В шоке вся Канада, соболезнования выразил премьер-министр страны Марк Карни.

Когда я обо всем узнал, то задним числом подумал: может быть, уменьшение архива было только поводом, а на самом деле он все уже знал? Но совершенно не чувствовалось, что Кен болел, его голос был бодрым, как обычно, и общались, повторяю, мы час. У нас еще есть третий друг, Дэн Даймонд, бывший президент издательства НХЛ, 35 лет публиковал справочники лиги. Он тоже ничего не знал!

Я никогда ни от кого не слышал о Кене ничего плохого — и он сам никогда не говорил ни о ком ничего плохого. Потрясающий, светлый человек! В голове не укладывается, что его больше нет. Не могу говорить о нем в прошедшем времени. Три года назад умер Дэйв Драйден, брат Кена. Тоже вратарь. Они были очень близки, и Кен его потерю страшно переживал...

Кен Драйден, Игорь Куперман и их друг, многолетний глава издательства НХЛ Дэн Даймонд.

Фото из личного архива Игоря Купермана

«А здорово мы вам накостыляли в 72-м!»

— Как вы познакомились с Драйденом?

— Это было в Москве в 1983 году, когда он приезжал в Москву на «Приз «Известий». Позже неоднократно общались, а потом он и его семья очень, очень помогли нам, когда мы переехали в Канаду. С тех пор и сдружились.

Помню, когда работал в «Виннипеге», в 95-м году мы прилетели играть в Торонто, познакомил его с Николаем Хабибулиным, организовал встречу двух вратарей. Договорились, что Драйден придет в отель к «Джетс», и после встречи он много раз спрашивал меня, как там Коля. Его полные имя и фамилия для североамериканца сложны, и в какой-то момент Кен пошутил: «Когда я воскресну, то заново войду в этот мир под именем Николай Хабибулин!» При этом каждую букву произнес абсолютно точно, тогда как Скотти Боумэн в плей-офф 1996 года звал Колю Халибуниным. И вообще вся встреча произвела на обоих вратарей впечатление.

А когда я переехал в Торонто после дальних и долгих странствий в Виннипег и Финикс, так вышло, что поселился в доме неподалеку. У нас была масса интересных историй. Вы, наверное, в курсе, что он был министром социального развития Канады. Избирался от либеральной партии в округе Йорк, где живут почти одни русскоязычные, и каждый раз приглашал меня помочь.

К Третьяку приставили экстрасенса, Тихонова отвезли в КГБ. Памятные моменты «Приза «Известий»

— Чем?

— Однажды он сказал: «Пошли по русским квартирам». Просто общаться с избирателями, агитировать их за него голосовать! И мы пошли. Запомнилось, что часть людей говорила с нами исключительно по-русски, хотя Кен, естественно, обращался к ним по-английски. Особенно врезался в память мужичок в такой майке...

— Майке-«алкоголичке»?

— Впервые слышу такое определение, но сам он был трезв. Объясняю ему: это Кен Драйден, известный вратарь. Мужичок обрадовался, дословно это звучало так: «А здорово мы вам накостыляли в 72-м!» Я напряг все свои дипломатические способности, чтобы перевести это максимально мягко.

— Какова была реакция Драйдена?

— Абсолютно нормальная. Вообще не помню его в гневе, вышедшим из себя. Зато не забуду, как он в Москве приходил в редакцию журнала «Спортивные игры» к Дмитрию Леонтьевичу Рыжкову (легендарному хоккейному журналисту. — Прим. И.Р.) и спокойно, подробно рассказывал и о Суперсерии-72, и о других моментах своей карьеры. Вообще я встречал в жизни много замечательных людей, но более уникального, чем Кен, не было. Говорю об этом не потому, что его больше нет, а потому, что так и было на самом деле.

Свитер сборной России специально для Кена Драйдена с его 29-м номером.

Фото из личного архива Игоря Купермана

— В чем эта уникальность выражалась?

— Например, на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде перед матчем США — СССР, который позже получил название «Чудо на льду», он поехал в Канаду на машине сдавать в университете экзамен по юриспруденции. Я спрашивал его потом: «Не мог перенести?» Не мог! Кен был редчайшим человеком поразительной разносторонности интересов и широты взглядов.

Его отец, Мюррей Драйден, занимался благотворительностью под лозунгом: «Каждому ребенку — по кровати и постельному белью», обеспечивал детей по всему миру. И Кен был таким же. Он хотел сделать Канаду, и так далеко не худшую страну в мире, еще лучше. Он, кстати, даже баллотировался в премьер-министры.

А когда исполнилось двадцать лет с момента моего переезда в Канаду, Кен неожиданно принес... грамоту от канадского правительства мне и моей семье. И там было написано: «Мы вас поздравляем и благодарим, что вы сделали Канаду еще лучше». Я просто обалдел! С того вечера у меня осталась фотография, где он сидит в свитере сборной России с буквой «С» и фамилией «Драйден» на спине , который я ему подарил, а я — в свитере «Монреаль Канадиенс», в свою очередь, его давнем подарке, с моей фамилией на спине по-русски.

Он очень хорошо относился к российским игрокам. Семь лет был президентом «Торонто Мэйпл Лифс», и при нем в команде всегда было много русских. Игорь Королев, Дмитрий Юшкевич, Даниил Марков и другие. А жена Кена, Линда, прекрасно общалась с их женами. В частности, с Верой Королевой, которая до сих пор здесь живет. Близкий товарищ Драйдена — Владислав Третьяк. Как-то, помню, Кен позвонил и сказал: «Как ты думаешь, Третьяк не обидится, если я в начале письма обращусь к нему — Владик?» — «Да наоборот, ему будет очень приятно!» — «Ну, хорошо!» А как здорово было видеть на церемонии увековечивания игрового номера Кена двух тогда еще достаточно молодых великих вратарей — Драйдена и Третьяка...

Когда КХЛ только образовалась, Драйден хотел проехаться по всем ее регионам с запада на восток, от Санкт-Петербурга до Владивостока. К сожалению, не получилось. Скажу так — по не зависящим от Кена причинам. Зато у него получилось написать и выпустить много книг. В последние несколько лет он очень много боролся за то, чтобы в НХЛ вообще запретили удары в голову. И написал даже книгу на эту тему...

Кен и Линда Драйден на Красной площади во время Суперсерии-72.

Фото из личного архива Игоря Купермана

Победа в Суперсерии-72 значила для него больше, чем все Кубки Стэнли

— Вы наверняка и сами не раз говорили с ним о первой Суперсерии. Что запомнилось?

— У него есть фото с Линдой на фоне Красной площади. А когда шел первый матч в Монреале и Кен напропускал, то во время трансляции на трибуне крупным планом показали Линду, и она была в полном шоке. Потом Кен рассказывал: мол, прилетаем из Монреаля в Торонто, и следующий день после матча — воскресенье, когда в Канаде (как и в СССР) большинство газет не выходило. И для него это было большим облегчением — чтобы ничего не читать.

Он зашел в номер гостиницы, не включал телевизор и радио, а газет не было. То есть как будто вчера ничего не произошло. «Понимаешь, — говорил, — я не выходил из номера, чтобы никто мне об этом не напоминал, ничего не слышал и не читал. Отключил голову, как будто это произошло не со мной».

Еще рассказывал, что, когда сборная Канады прилетела в Торонто после победы в серии, его встретил и лично поздравил премьер-министр Канады Пьер Трюдо, отец недавнего премьера Джастина Трюдо. А ведь после стартового поражения в Монреале Драйдена в следующий раз поставили только на четвертую игру в Ванкувере, где сборная СССР снова выиграла. Зато в Москве он играл в важнейших шестой и восьмой встречах...

В фильме Home Game он сказал, что победа в 1972 году для него выше, чем все шесть его Кубков Стэнли. Как-то я ему напомнил эти слова, и он подтвердил: «Да, я действительно так считаю». — «А победа номер два?» — «В Кубке Стэнли 1976 года, когда мы в финале 4-0 «Филадельфию» грохнули». Кен тогда после матча сидел в раздевалке голый на столе, обняв кубок и просто визжал от радости. Правда, он мне говорил, что этого не помнит, ну вы же понимаете...

Перед тем «Филадельфия» выиграла два Кубка подряд, а тут «Монреалю» удалось взять реванш. Для «Канадиенс» главным раздражителем в тот момент были именно «Флайерз» — и наоборот. Кен любил рассказывать о партнерах по тем великим «Канадиенс» — о своем лучшем друге Бобе Гейни, о Ги Лафлере: «Когда он выходил на лед, у меня было чувство, что он всегда забьет, когда это нужнее всего».

Даже спустя много десятилетий после окончания карьеры, давно уже не живя в Монреале, он был всей душой за «Канадиенс» и сильно переживал за них. Я спрашивал его: «Кен, да команда же уже с 1993 года ничего не выигрывает!» — «Не важно! Это «Монреаль»!» Такое же неравнодушие к родной команде — только «Спартаку», не зависящее от времени, — слышу, когда звоню в Москву Борису Александровичу Майорову. Я всегда писал Кену, когда были юбилеи у наших великих хоккеистов, посылал их фото. И будь то Борису Михайлову 80 или Александру Мальцеву 75, Драйден всегда отвечал мне добрым, хорошим комментарием.

«Русские размазали нас по льду и унизили». Хоккейные битвы Канады и СССР глазами очевидца

— Кого из советских хоккеистов он уважал больше всех?

— Колоссальное уважение было ко всем, но помню его слова о Валерии Харламове: «Когда он был на льду, я всегда испытывал чувство неуверенности. Потому что никогда точно не понимал, чего от него ожидать. Он делает вид, что будет бросать, — и отдает. Создает полное впечатление, что отдаст, — и бросает. Я изучал его — без толку!»

— Драйден был великим популяризатором хоккея. Кажется, в 75-м году в СССР была переведена его книга о Суперсерии-72 «Хоккей на высшем уровне», ставшая настольной для всех поклонников этой игры в Советском Союзе.

— Они написали ее вместе с журналистом Марком Малвоем. Удивительным образом канадцы относительно быстро договорились с советской стороной по авторским правам и тому подобное. Прекрасно помню год издания, поскольку у меня четко отложилось в памяти, как я ее раздобыл. Лето после моего первого курса института, звонит бывшая одноклассница и говорит, что у нее мама работает в издательстве «Прогресс» и они только что перевели книжку Драйдена. Она выйдет в продажу, ее тут же расхватают — а я могу устроить так, чтобы ты ее купил вне очереди. Естественно, сделал это моментально. Помню, как подъехал на Зубовский бульвар и забрал экземпляр. Кен потом мне его подписал.

Я не раз по мотивам книг Кена его подкалывал. Допустим, в книге «Игра» (признанной лучшей в истории Канады книгой о спорте) есть эпизод, где он говорит: «Когда мы на тренировке вбрасывали шайбу в зону, Даг Райзбро и Даг Джэрвис, как собачки Павлова, за ней бежали». «Как же ты так о партнерах отзываешься?» — говорю. Он смеется: «Да они нормально восприняли!» Потому что это действительно был условный рефлекс, как у собак Павлова: вбросили в зону — бежать, давить, подбирать шайбу.

Книга Кена Драйдена о Суперсерии-72, переведенная на русский.

Фото Игорь Рабинер, «СЭ»

— Игорь Ларионов мне рассказывал, как Драйден перед Олимпиадой-88 в Калгари приезжал в Москву от канадского телеканала делать сюжет об их великой пятерке.

— Это тот самый фильм Home Game, о котором я говорил. Четвертая из шести серий снималась в Москве, и я тогда Кену с ней помогал. Кстати, сегодня, несмотря на стартовую игру в качестве главного тренера СКА, Игорь прислал соболезнования. Фильм вышел на национальном канадском телеканале СВС, и первое, что мне подарил Кен, когда я приехал в Канаду уже с семьей, — это и были те шесть видеокассет. Они у меня до сих пор хранятся. А первую ночь в Канаде мы провели в доме Драйденов...

В том фильме очень много интервью Ларионова и Фетисова. Я ездил с Кеном в Воскресенск, снимали и там, в родном городе Игоря. А в марте 89-го записывали финальный эпизод у меня дома. Моя восьмилетняя дочка играла на пианино «Что тебе снится, крейсер «Аврора»?». И Кену, и создателям ленты это так понравилось, что это была единственная серия, которая заканчивалась не той музыкой, которая была в конце остальных серий.

Кен Драйден и Игорь Куперман на турнире на призы газеты «Известия», 1983 год.

Фото из личного архива Игоря Купермана

Он не собирался становиться профессионалом. Образование для него было выше хоккея

— А с чего вообще началось такое увлечение Драйдена советским хоккеем? С Суперсерии-72?

— Нет, раньше. Кен играл в любительской сборной Канады до того, пока ее не распустили в сезоне-1969/70, и приезжал с ней в Москву на «Приз «Известий» в декабре 1969 года. Он не собирался становиться профессионалом. Программа той канадской сборной была рассчитана до Олимпиады 1972 года в Саппоро, а параллельно он учился в американском Университете Корнелл. Хотел получить образование и одновременно играть в хоккей.

Но когда на ЧМ-1969 канадцы заняли четвертое место, проиграв шесть матчей прямым конкурентам, их сборную распустили до тех пор, пока ИИХФ не разрешит участвовать в мировых первенствах профессионалам. Бойкот продолжался семь лет. И только тогда Кен согласился играть за «Монреаль». Вначале был в фарм-клубе, а последние шесть матчей и весь плей-офф сыграл за «Канадиенс». И взял Кубок.

— Это была удивительная история.

— Уникальнейшая! У «Монреаля» было два нетравмированных вратаря, но поставили его, новичка. Он выиграл все шесть матчей регулярки, потом весь Кубок Стэнли и взял «Конн Смайт» — еще даже до того, как завоевал «Колдер Трофи» лучшему новичку лиги!

Кен рассказывал мне, что в тот сезон вместо перстней каждому игроку почему-то подарили по цветному телевизору. «А где он?» — «Его украли много лет спустя. Я в тот момент играл, а воры пробрались в дом и вынесли все более-менее ценное, включая телевизор».

Кен Драйден: «Свой последний сезон мечтал отыграть в СССР»

— Историю про шесть матчей в регулярке и тот сенсационный Кубок Скотти Боумэн в 2019 году рассказывал. И сравнивал с Драйденом Андрея Василевского, что из его уст дорогого стоило.

— Да, и оба они — высокие. Кстати, я спрашивал Кена, был ли Боумэн жестким тренером. Драйден отвечал, что с вратарями Скотти вообще никогда не ругался, а тем более при всех.

— У меня не укладывается в сознании, как вратаря, который всю профессиональную карьеру провел в «Монреале», могли пригласить на пост президента «Торонто».

— Кен даже не то что со мной советовался, но интересовался мнением по поводу кандидатур генерального менеджера. После того как он закончил карьеру, в Монреале не жил, постов там не занимал. Все знали, что он туда не переедет. По-французски, конечно, говорил, но жить собирался продолжать в Торонто. И когда позвали — согласился. И задержался в клубе на семь лет.

— Как к нему относились болельщики «Мэйпл Лифс»?

— Когда мы с Кеном ходили на завтрак или ужин, он надевал шапочку или бейсболку, чтобы не узнали. Но не потому, что чего-то опасался, — просто не хотел лишнего внимания и вел себя скромно. В Торонто, говорил, узнают гораздо меньше, чем в Монреале. И только он это произнес, как кто-то подошел: «Вы Кен Драйден? Можно с вами сфотографироваться?»

Статуя Кена Драйдена в Зале хоккейной славы в Торонто.

Фото Игорь Рабинер, «СЭ»

— Возвращаясь к университету — Драйден первым показал всем, что игрок НХЛ может быть образованным человеком.

— У него два высших образования — Университет Макгилл в Монреале (по юридической части) и Корнелльский университет в штате Нью-Йорк (по специальности «Искусство и история»). Образование для него стояло, может быть, даже выше хоккея. И манеры у него были утонченные, как у аристократа.

— Парадокс — такой человек, а ведь сколько шайб ему в голову прилетело! Да еще и с тогдашними масками.

— Он потом много писал о том, какие они были молодые и бестолковые, что играли без настоящих масок. И, как сейчас помню, 8 марта 2020 года мой семилетний внук очень попросил, чтобы я привел к себе домой Драйдена. Потому что у него «к нему есть вопрос». Я пригласил, и Кен пришел с Линдой. Спрашивает внука: «Алекс, какой вопрос?» — «Сколько бросков вы за всю жизнь отразили?» И Драйден начал считать начиная с университетских лиг. Брал среднее количество бросков за игру, перемножал на количество матчей и лет. Получилось, по-моему, около 25 тысяч.

Внук потом рассказал одноклассникам, что к его «деде» приходил бывший хоккеист, который выиграл шесть Кубков Стэнли. Те, естественно, не поверили — пришлось предъявлять фотографии. Вот уже после этого они начали расспрашивать своих родителей про Драйдена. Те, естественно, рассказали во всех подробностях — о нем в Канаде знают все взрослые без исключения. И с какими почестями будут хоронить — не могу даже представить. И пока не хочу представлять...