«Говорю Каменскому: «Забирай вещи и вали отсюда. Больше в команде играть не будешь». А потом он вырос в большого хоккеиста»

С ЦСКА в 1961-м он стал чемпионом страны, но надолго в команде Анатолия Тарасова не задержался. Транзитом через калининский СКА и воскресенский «Химик» перешел в «Крылья», где отыграл восемь лет.

В двух сезонах становился лучшим бомбардиром клуба, в 1973-м завоевал бронзовые медали. Всего же в чемпионатах СССР Васильев провел 415 матчей и забросил 200 шайб.

В 1982-м он вернулся в Воскресенск уже в качестве главного тренера — и создал прекрасную команду, которая в 1989-м впервые в истории стала серебряным призером чемпионата СССР, а еще дважды — в 1984-м и 1992-м — брала бронзу. Именно у Васильева в «Химике» раскрылись Каменский и Черных, Вячеслав Козлов и Герман Титов, братья Квартальновы и Березин, Зелепукин и Оксюта, Селянин и Червяков...

Поработал Владимир Филиппович и со сборной России. Но после того как на чемпионате мира-1996 в матче за третье место наши в овертайме проиграли американцам 3:4, хотя по ходу встречи вели 3:0, Васильева отправили в отставку. Не стало знаменитого тренера в 2012 году ...

Владимир Васильев: «Быков сказал мне: «Филиппыч, это не я...»

— Каким в памяти остался Анатолий Тарасов, у которого вы недолго в ЦСКА поиграли? — спросили Васильева обозреватели «СЭ» Юрий Голышак и Александр Кружков, когда известный тренер стал героем «Разговора по пятницам».

— Я немало забивал, но не любил делиться шайбой. Руки были хорошие — казалось, сам сделаю лучше. Тарасов решил меня проучить. Оставил одного на льду против целой пятерки. А я раскатился, объехал всех пятерых и по воротам бросить успел.

Анатолий Владимирович созвал тех в кружок, сказал что-то сердитое, потом объявил: «Давайте еще разок». Едва коснулся шайбы, как меня стали лупить — и клюшкой, и в корпус. Свалили. Тарасов свистит: «Все, закончили. Теперь ты понял, чем отличается индивидуальная игра от коллективной?» А я пробурчал: «Анатолий Владимирович, тут как минимум троим надо по две минуты влепить». Он помрачнел: «Ничего ты не понял». И вскоре убрал меня из ЦСКА.

— Вы тоже выгоняли из своих команд известных игроков. Бориса Веригина, например. За что?

— Лучше я расскажу, как взял его в команду. Веригина-то первый раз еще до меня отчислили из «Химика». Он подходит и в слезы: «Дайте шанс, я помогу». Я поверил — а через два месяца Боря пошел меня снимать. Но это история отдельная. Где бы ни работал — везде игроки пытались меня снять...

— Кроме «Кельна»?

— В «Кельне» тоже.

— Ничего себе.

— Так устроен человек — хочет меньше затратить, больше получить. Я приехал 5 апреля, а у игроков контракты до 30-го. Говорю: прекрасно, до 30-го и будем работать. А у них уже билеты на руках — у кого в Майами, у кого на Мальорку. Встали на дыбы: «Найн, найн...» Пожаловались президенту, тот говорит: «Владимир, пусть ребята отдыхают». Ладно, отвечаю. Тогда и мне покупай билет в Москву.

— Что ж не купил?

— Я объяснил: если молодежь не заставлять, она не заиграет. На Мальорке они, лежа кверху пузом, ничему не научатся. Мне повезло — толковый мужик оказался, дошло. Пришлось игрокам билетики сдавать. Но я такие упражнения придумывал, что команде интересно было. Прежде не сталкивались.

— Зато возненавидели вас с первого дня?

— Наоборот. Как результат пошел — это ж сразу на деньгах отразилось. А немцы считают очень хорошо.

Фото Александр Вильф, архив «СЭ»

— Пытались снять вас многие — а кому удалось?

— Лишь в «Мечеле» в 2003-м. Два месяца генеральный директор уговаривал меня принять клуб, который болтался на последнем месте в Суперлиге. Обещал карт-бланш. В декабре я согласился.

В чемпионате наступал трехнедельный перерыв. В Челябинске с изумлением узнаю, что у игроков запланирован отпуск — десять дней. «Куда вам прохлаждаться, когда команда в полной заднице? Денек передохнете — и за работу!» Ветераны ворчали. Я начал их постепенно отсеивать, поставил на молодых. Гомоляко, например, прочувствовал ситуацию — сам попросился в «Магнитку». Я не препятствовал.

После сбора в Финляндии команда «звенела» — все бегут, стараются, здорово играют. Не сомневался, что «Мечел» сохранит место в Суперлиге. Возвращаемся в Челябинск, и вдруг мне шепнули: «После первого же матча вас уволят».

— Кто это сказал?

— Один хоккеист. Но я словам значения не придал. С руководством-то обо всем договорились. И вот игра с «Нефтехимиком» — 0:6. Вечером включаю запись и вижу — натуральный сплав. Опытному человеку такие вещи с ходу бросаются в глаза.

На собрании указал на конкретных игроков: «Вы, вы и вы — до свидания, больше нам не нужны». После другого матча еще одного убрал. Но от всех-то разом избавиться нереально. Все равно оставались люди, которые не хотели вкалывать.

— Например?

— Игорь Варицкий. Больше всех воду мутил. Я, дурак, еще зарплату ему прибавил. Игрок-то неплохой — но, как выяснилось, абсолютно неуправляемый.

Ушли мы с последнего места, и тут узнаю, что группа игроков ввалилась в кабинет директора завода, рухнула на колени: «Даем слово, что не вылетим из Суперлиги. Только уберите Васильева». Руководство завода, наверное, рассуждало так: проще уволить тренера, чем ребят. Он-то приезжий, а эти — свои.

«Придумал финт в долю секунды». Нереальный гол русского форварда, который навсегда вошел в историю НХЛ

— Удержалась команда?

— Да вы что! «Мечел» сразу рухнул на дно — и вылетел. Без работы никогда ничего не добьешься...

Я вот вспомнил случай, как игроки пытались снять меня в Воскресенске. 1982 год, первый мой сезон в «Химике». Но узнал я об этом лишь два года спустя. На банкете после выигрыша бронзовых медалей Николай Хрипунов, директор химкомбината, рассказал: «А ведь хоккеисты тебя снимать приходили. В августе явились шесть человек, говорят: Васильев нас загонял, в чемпионате плохо играть будем...»

— Фамилии назвал?

— Нет. Но я знаю, что там был Веригин. Да и насчет остальных сомнений практически нет. Впрочем, к концу сезона в «Химике» из той компании остался всего один человек.

— В «Химике» игроки боялись вас как огня.

— Побаивались, это правда. Иногда они шутили так. Стоят за углом, курят. Кто-нибудь крикнет: «Филиппыч!» Парень р-раз — и непотушенную сигарету в карман куртки. Оттуда дым валит, все смеются — а меня-то и близко нет.

Дисциплина в «Химике» была железная. Игроки меня уважали. Наверное, потому что я не покупал звезд, а лепил их из молодых. Брал в команду, когда они были никто и звать никак. При этом, в отличие от канадских тренеров, я никогда не швырял графины о стену. У меня другие методы.

— Какие?

— Вот, допустим, Каменский. В молодежной команде «Химика» он играл в четвертом звене. А я включил его в основной состав! Знаете, что зацепило? На льду Валера был как озерный тростник — гнулся во все стороны.

Но один эпизод едва все не сломал: вместо того чтобы навязать борьбу нападающему, Каменский ему, как у нас говорят, «зубы почистил» палочкой и притормозил. Получили опасный момент у своих ворот. Когда Валера сел на лавочку, я повернулся к нему: «Молодой человек, отправляйтесь в раздевалку. Будете снова за молодежку играть».

Валерий Каменский.

Фото Александр Федоров, «СЭ»

— Что Каменский?

— Голову в плечи вжал, молчит. Никуда не уходит. В перерыве Брагин спрашивает: «За что вы так парня-то?» Я говорю громко: «Да, о нашем молодом человеке. Валера, ты почему хотя бы корпусом не попытался остановить нападающего?» Каменский поднял глаза: «Я понял!» Вышел на лед и ка-а-ак начал во всех втыкаться — по поводу и без! Яростно!

— Вам же когда-то звонила мать Каменского — жаловалась, что сын возвращается выпивши, дома не ночует?

— Это в следующем сезоне. Вижу, с мальчишкой непонятное творится. Думаю, почему «тачку возит»? Мой помощник Гена Сырцов позвонил матери Каменского. Та и рассказала о похождениях сына. Пришлось его снова воспитывать.

— Как?

— Перед тренировкой говорю Каменскому специально грубо: «Забирай вещи и вали отсюда. Больше в команде играть не будешь». Через два дня звонит его мать: «Валерка из дома никуда не выходит — сидит плачет». — «Передайте, пусть придет и попросит прощения. Но не у меня, а у ребят». Сами игроки устроили собрание, высказали все Каменскому. Впредь проблем с ним не возникало. Потому и вырос в большого игрока.