«А, русский, он за Америку...» Известный тренер объяснил, почему в Ираке перестали любить СССР
Тренер сборной СССР в 70-80-е годы Станислав Возняк, специализировавшийся на метательных видах в легкой атлетике, в интервью «СЭ» рассказал о том, как работал в Ираке.
— Был знаменитый карикатурист Борис Ефимов. Прожил 107 лет. Его спрашивали: «Вам интересно сегодня жить?» Ефимов отвечал: «Нет». Вам интересно?
— Мне очень интересно! Я все время сравниваю. Помню Великую Отечественную войну. Помню, как эвакуировался в Среднюю Азию с Кубани. Корабль, на котором плыли через Каспийское море. Вспоминаю, как собирал хлопок. Как в школе заготавливали дрова, сами топили печь. Как мотался по белу свету: Куба, Чили, Багдад... Саддам Хусейн...
— С ним тоже общались?
— С ним — нет. А вот с его сыном Удеем постоянно.
— Этот Удей возглавлял олимпийский комитет.
— Совершенно верно. В 88 году я еще тренировал сборную СССР на Олимпиаде в Сеуле. Вернулись оттуда — говорю знаменитому борцу Анатолию Колесову, заместителю председателя спорткомитета: «Анатолий Иванович, у меня плохо со здоровьем, язва желудка. Хочу уйти». — «Я тебя понимаю. Поезжай-ка ты в Багдад. Там большая группа наших специалистов — будешь над ними начальник. Заодно поработаешь с метателями...»
— Мне б на работе такие предложения получать при обострении недугов.
— В Багдаде работали 33 наших тренера. По всем видам из олимпийской программы. Только футбольных — человек пять. Удей был еще президентом федерации футбола. Поскольку я руководитель группы, каждую неделю к нему ездил. Каждый вид отчитывался о подготовке к Азиатским играм. Я присутствовал на всех этих совещаниях. Поначалу с переводчиком, потом сам стал мякать, вякать на арабском... Как-то понимали!
— С людьми вроде Удея лучше в споры не вступать?
— Я расскажу историю. К каждому нашему тренеру прикреплялся стажер из местных. А иногда и два. Обычно это были военные. Каждые два-три месяца стажеры менялись. Я пытаюсь что-то ему рассказать, показать, но чему он может научиться? Чему потом научит других?
— Бессмыслица.
— Я на одном из занятий олимпийского комитета высказался: «Это неправильно! Нужно, чтоб стажер за мной ходил как тень, все фиксировал, а в конце года сдавал экзамен. Вот тогда он станет тренером...»
— Ну и как отреагировал Удей?
— На следующий день мне в посольстве говорят: «Дружочек, собирай-ка вещи. Отправляем тебя в Москву. Какое ты имел право возражать Удею?!» Но я-то помнил, что смотрел на лицо Удея — ему нравилось, что говорю! Хоть такое случилось впервые — чтобы возражал иностранец. Но мне было все равно — выгонят меня, нет... Что думал, то сказал! Не понравилось? Не страшно, уеду.
— Но остались?
— Удей меня пригласил. Говорит: «Мне нужны как раз такие люди, которые способны высказывать мнение». Потом еще одна история. Со мной в аспирантуре учился араб Ресан Хребет. Я и забыл про него. А дальше начались чудеса. Всей командой сидим под пальмами, ждем приезда руководства олимпийского комитета. Что-то рассказываю, все слушают... Вдруг вскакивают! Появляются человек семь в белых халатах. Один сразу ко мне — и обнимает.
— Тот самый Хребет?
— Да. Для всех вокруг шок. Эти семь человек — самая-самая иракская знать. Чтоб они кого-то обнимали, такого не представить... Да еще и русского... Это шейхи, которые управляли экономикой страны. Ресан — один из них. Я в Москве понятия не имел, что он такого происхождения! Вернулся домой — стал ректором университета в Басре. Узнал меня, сразу обратился к Удею: «Я Станислава забираю с собой, будет у меня преподавать». — «Я не отпускаю, мне такой русский самому нужен!» Как раз готовились к Азиатским играм.
— Наши люди, оказавшиеся в ту пору в Саудовской Аравии, поражались прилюдным казням. В Ираке такого не было?
— Не видел.
— Удей вам советы по составу команды не давал?
— Я расскажу, что сам наблюдал. Играют футбольные команды. Сидит Удей, группа иракских тренеров и человек пять наших. Матчи заканчиваются — Удей собирает всех, начинают оценивать каждого футболиста. Так формируется сборная. А мы тренируемся неподалеку — метание диска, молота, толкание ядра... Но к нам уже не подходит, советы не дает. Но все сломалось в одну секунду. Резко изменилось отношение к русским.
— Почему?
— Началась война с Кувейтом, и с этого дня к нам относились безобразно. За хлебом я уже не мог сходить. Советский Союз поддержал тогда американцев. С этого дня мне продукты доставляли сами арабы. На рынок выезжали вместе с нами, в каждый магазин заходили и все покупали за меня. Потому что каждый глядел на меня и думал: «А, русский, он за Америку...»
— Если б пошли сами, могли поколотить?
— Нет, было другое. Стоишь в очереди, и тебе не продают: «Все, продукты кончились».
— Опасного не было?
— Пожалуй, нет. Я не чувствовал. Хотя мы тренировались далеко за городом, рядом здание с плоской крышей, а на ней — большой пулемет.
— Обстановка невеселая.
— Внизу зал штанги, мы там тренировались. Поле с кругами для метания. Я заставил посадить пальмы вокруг каждого круга, перед каждой тренировкой сами их поливали. Молились они или до тренировки, или после. Я им говорил: «Молиться можете когда хотите, но чтобы каждый из вас вылил по ведру воды под пальму...»
— Удей тоже закончил печально. Как и папа.
— Знаю, что погиб.
RSS