«Никчемного спортсмена невозможно сделать популярным. От пиара у многих крыша шуршит». Мозер и ее пара — об Олимпиаде
Долгое время парное катание в России существовало в формате соперничества двух основных пар Мишина/Галлямов и Бойкова/Козловский — и остальных. Последний чемпионат России сломал эту парадигму — Наталья Хабибуллина и Илья Княжук проиграли второму месту всего полтора балла, а, по мнению многих, были достойны серебра. Кроме того, они — реальные претенденты на поездку на Олимпиаду, с учетом всей сложности и многофакторности критериев отбора. «СЭ» встретился с подающей большие надежды ижевско-московской парой и их тренером Ниной Мозер.
Никогда не были в баре
— Учитывая то, что многих фигуристов достали вопросы журналистов, предлагаю вам часть интервью от ChatGPT — я его попросил придумать несколько необычных вопросов фигуристам Хабибуллиной и Княжуку, но есть ощущение, что он наврал в фактах. Это правда, что вы якобы вдохновляетесь в своих программах литературными произведениями?
Хабибуллина: — Ну... Я не очень люблю читать, если честно. (Смеется.) Хотя понимаю, что нужно это делать. Мне интереснее фильмы смотреть, подкасты.
— И рилсы...
Х.: — Да, но это не особо важно и нужно в жизни. (Смеется.)
Княжук: — Я тоже люблю подкасты! Про историю, Средневековье, игры на эту тему прохожу. Эффект погружения нравится.
Х.: — Мне про фигурное катание хочется иногда подкасты посмотреть. На льду вроде этого хватает, но почему бы вечером интервью не глянуть?
— Забыть вечером про эту работу не хочется?
Х.: — Мы часто вместе даже соревнования пересматриваем. Открываем просто чемпионат мира 2013 года и смотрим — или наши локальные этапы Кубка России.
К: — В программах тех лет тоже можно почерпнуть много фишек. Очень многое, что раньше делали, сейчас уже не делают.
— Свои прокаты смотреть — ок или не очень?
Х.: — Многие говорят, что себя не смотрят со стороны — не понимаю этого. Наоборот! Просто всегда, когда смотришь, не нравится.
К.: — Мы смеемся со своих прокатов. Как можно делать так ужасно?
Х.: — И это даже хорошо. Пару лет назад мы не понимали каких-то нюансов, с каждым годом наши прошлые программы нам все меньше нравятся. Значит, улучшаемся. Программы этого сезона нравятся, если что! Хотя есть места, где мне 100 раз говорили, что надо делать по-другому...
— Еще искусственный интеллект считает, что у вас есть нестандартные методы подготовки и дополнительное оборудование. Правда?
Х.: — Летом у нас правда была необычная подготовка — мы занимались серфингом и скалолазанием. Здесь, в «Лужниках». Помогает в балансировке. Но первый раз тяжело.
К.: — Совершенно другая работа, про координацию, но другие мышцы. В итоге научились.
— Теперь на Бали?
Х.: — Я бы на воде попробовала, но это другое.
— Другие виды спорта могли у вас в жизни возникнуть? Если не фигурное катание, то что?
Х.: — У меня мама очень хотела, чтобы я стала фигуристкой, поэтому отдала меня еще в детстве. Я три раза в неделю ходила, и будто не было времени на другое.
К.: — Если бы не фигурное катание, я бы биатлон попробовал. Честно. Мне нравится.
— Следующее — Илья, ты якобы в одном из постов писал, что любишь работать с музыкой вне катка.
К.: — Никогда.
— Да, я проверил — ИИ извинился и сказал, что «хотел сделать интервью интереснее». Но спросить все равно хочет, какие инструменты ты освоил.
К.: — В этой части он близок. Я раньше очень увлекался игрой на барабанах и электронном пианино. В каком-то смысле помогло. Когда много практикуешься на барабане, вырабатывается чувство ритма в музыке. Ходил на студию, всегда мечтал дома установку поставить, не дошли руки.
— У вас вообще между катком и сном есть жизнь? Или как у некоторых офисных работников: «дом — работа — дом»?
Х.: — Наш хореограф Рамиль Мехдиев старается нас почаще выводить в свет. За полгода сходили несколько раз в театр. Можно прогуляться вечером. Но если сил нет после рабочего дня, отдохнуть — это нормально. На следующий день же снова тренировка, и на нее прийти убитым не хочется. У нас тренировочный день идет с 10 до 16, свободного времени много на самом деле.
— В бар можно сходить?
Х.: — Мы не ходим.
— Ну хорошо, когда последний раз были?
Х.: — Никогда.
— Так, ладно. Хочу сводить девушку на свидание не в бар, а в театр. На какое представление?
Х.: — На «Щелкунчика» в Большой. Но учитывая цены... В январе были кинопоказы, мы ходили. И в принципе интересно смотреть за тем, как работают люди в другой сфере, у них есть чему поучиться. Даже не движениям из танца, а отношением к работе.
Когда мы были на контрольных прокатах в Петербурге, ходили в академию Вагановой на урок, посмотрели, как работают девочки в классе Николая Цискаридзе. Увидели, насколько сложная хореография у балерин. Одно дело, когда они выносят готовый результат на сцену, совсем другое — видеть закулисье. Сложнее, чем фигурное катание.
Мозер: — Мы договаривались с Рамилем, что он развивает ребят всесторонне. Он спрашивает, кто написал ту или иную музыку, предысторию. Сейчас такое поколение... К нам на тренировку как-то пришла Наташа Линичук, я спрашиваю у молодых спортсменов: «Знаете, кто это?» Никто не знал. Это проблема — у нас не знают олимпиоников, нет культуры знания истории собственной страны, спортивной в том числе. А это нужно для общего развития. Можно, конечно, ограничиться подкастами и хохотом под них.
— Что-то смотрю на нынешнее время — и все меньше уверен, что развитие прямо нужно. Особенно для успеха.
М.: — А это не для успеха. А для самого себя.
Слава для нас не стоит на первом месте
— Как идет подготовка к финалу «Гран-при»? Некоторые удивились, что третьей пары страны недосчитались на чемпионате по прыжкам.
Х.: — С отличным настроением подходим, тренируемся.
— Цель в виде места есть? Только давайте без «чисто прокататься».
Х.: — Самое высокое. Конечно, хочется побеждать.
— Нет ощущения, что вы уже ломаете систему, при которой есть две топовые пары — и остальные?
К.: — Когда это будет стабильно, тогда так можно будет говорить. Пока рано.
Х.: — Мы сами допустили ошибки, не чисто откатались. Если бы откатались чисто, был бы другой разговор.
К.: — Еще и упали!
М.: — Дмитрий Козловский в интервью ведь даже говорил, что Хабибуллина/Княжук были достойны второго места. И это звучало искренне. Раньше мы были несопоставимы по баллам, а сейчас проиграли 1,5 балла и знаем, где проиграли. Но дело не в двух парах, а в катании. Надо выходить и кататься так, чтобы все понимали — катаются лидеры. Я считаю, мы приблизились к этому. Конечно, еще непочатый край работы. Важно, что пары с олимпийским опытом уже практически на своем максимуме, они достигли потолка. А нам до потолка далеко.
У ребят идет нормальная планомерная подготовка по заранее проработанному плану. Они готовятся к нужным стартам. Ни на что не жалуемся, просто занимаемся своей работой. Чемпионата по прыжкам у нас не было в индивидуальном плане. В январе после чемпионата страны и праздников? Чуть-чуть споткнуться и потерять все? Я сразу сказала, что нет. Для меня ценно сохранить наработанное и подготовиться к главному старту — финалу «Гран-при».
Кто-то раздувает трагедию из нашего отсутствия? Это диванные критики — пусть они дальше сидят на диване. Не серди меня своими вопросами.
— А вас вообще бесят журналисты?
К.: — Мы особо на сайты не заходим комментарии читать. Да, новости в Telegram, но не более того. И у нас нет такого опыта общения с ними.
— Вообще хочется прославиться, быть известными?
Х.: — Но слава только за счет фигурного катания. Результаты важнее.
К.: — Для нас это не стоит на первом месте, не могу назвать это важным. Мы об этом не думаем, мы думаем о тренировках, о пиаре времени думать нет.
— Разве пиар — не хорошо в долгосрочном периоде?
Х.: — Мы до таких выводов не доходили. Всякие фотосессии — это прикольно, приглашайте! Но не для популярности.
— Олимпиада уже через год. Хочется на нее попасть?
Х.: — Конечно, хочется. Любому спортсмену хочется на нее попасть.
К.: — Мы не можем даже оценить реально наши шансы в нынешних условиях. Мы с Наташей катаемся и занимаемся своим делом.
М.: — Этот вопрос актуален, когда есть четкая система допуска. Сейчас Олимпиада — это мечта. У всех — фигуристов, тренеров, федерации. Конечно, хочется видеть вершину спорта высших достижений, а это практически во всех видах спорта — Олимпиада. Как бы ни пытались проводить другие альтернативные соревнования — это здорово для практики, но Олимпиада — совсем другой уровень, другое ощущение.
Есть намеки на то, что этот вопрос может быть решен, но окончательного ответа же нет. Допустит ли МОК, кого допустят? Неизвестно. Тешить себя иллюзиями сейчас неправильно. Если тебе доверят представлять страну, то надо будет просто сделать свою работу.
— А процесс идет? Вы заявки какие-нибудь заполняли?
М.: — Мы на катке тренируемся. Где что заполняется — мы не в курсе. Есть федерация, которая занимается этим вопросом.
— В «Русском вызове» собираетесь участвовать?
К.: — Туда непросто попасть. Мы пока готовим показательный, с забавными образами. Нам самим нравится. Так что попробовать и поучаствовать, конечно, хочется. Надо использовать предоставляющиеся возможности.
М.: — А я даже не очень знаю правила всех этих новых турниров. Я знаю соревнования в короткой и произвольной программе, мне интереснее этот формат. Люди правильно развивают новые турниры, вопросов нет, чтобы ребята пробовали себя в новых амплуа. Просто мне лично это не так интересно. Мы в Москве развиваем «Битву школ», хотя я уже не так ей довольна — когда поменяли форматы и все стали получать разряды. Фестиваль «Розовые щечки» для детей — это такое умиление! Мне кажется это более фундаментальным и важным.
Можно стать олимпийским чемпионом, но не стать классным тренером
— Вам вообще не обидно, что парное катание уступает в популярности одиночному? Вам даже призовых вдвое меньше платят!
К.: — Мы же вдвоем катаемся, логично. Так всегда было.
М.: — Это традиции ISU. В мире популярность одиночного катания высочайшая, парным катанием занимается мало стран, танцы — тоже не вид-фаворит, они тоже по-своему восхитительны, он не так чтобы многих интересует. Одиночники — элита, а парники и танцоры — рабочие. И кстати, парники востребованы во всех шоу! За ними охота, они зарабатывают там свои деньги. На новогодних у меня маленьких детей забирают, ни одного спортсмена. На секунду обернулась — уже нет его.
Если ты делаешь работу хорошо — ты популярен. Никчемного спортсмена популярным сделать невозможно. От пиара у многих крыша шуршит.
— О жизни после спорта думаете? Возвращаясь к вопросу про развитие.
К.: — Сейчас сложно поверить, что спорт когда-то забудется, кажется, он всегда будет в жизни.
Х.: — Насчет тренерства, например, я пока не знаю.
К.: — Нельзя ни с того ни с сего стать хорошим тренером.
Х.: — Можно быть олимпийским чемпионом, но не стать классным тренером. И наоборот — ничего не достичь в спорте и тренировать чемпионов.
М.: — Я всегда сторонник того, чтобы люди пробовали другое, помнили, что в жизни есть другие пути. Есть смежные профессии. Молодые ребята не задумываются об этом, живут и дышат одним направлением. Знаю кучу людей, которые до 50 лет катались в шоу. Я уже некоторым говорила — совок с собой берите, песок за собой со льда надо убирать! Но люди сами должны приходить к этому новому.
— Вы можете поспорить с Ниной Михайловной?
К.: — А зачем? Мы доверяем.
Х.: — И стараемся полностью прислушиваться и выполнять, а не спорить.
М.: — У меня есть система, по которой мы работаем, на болтовне далеко не уедешь. Я не практикую бесконечные прокаты программ. Они приводят чаще к травмам. Мы за счет интенсивности и разных объемов работаем.
— Это как?
М.: — Это мой бизнес, буду я с тобой еще делиться своими методиками! Это прокаты элементов под музыку, с разной интенсивностью, в определенной последовательности. Но главное — спортсмен должен уметь думать и развиваться разнонаправленно.
У нас сейчас тенденция — человек закончил кататься, бегать, бороться, и его раз — начальником делают. Он же чемпион! Но не каждая лошадь может стать наездником. Спортсмен — это все же человек, выполняющий указания тренера.