Роман Орещук: «Когда стал агентом — обещали голову отрезать и собакам скормить»
Роман Орещук очаровывает с первого слова, с первого шага. Нам кажется, знакомы тысячу лет. Тем более так оно и есть.
Все бы герои были столь памятливы и словоохотливы.
Жерсон
— Ваша сегодняшняя жизнь — это что?
— Четверо детей! Младших, Рафаэля и Марселя, утром отвожу в школу — и кидаюсь к компьютеру, просматриваю игроков, делаю отчеты. Потом забираю сыновей и везу тренироваться в Жулебино, в динамовскую академию. Домой возвращаемся в девять вечера. Из старшего сына футболиста не получилось — буду лепить из маленьких.
— Сколько старшему?
— 17. Еще дочка есть, ей 16. Живет в Лондоне, учится в колледже.
— Дорогое удовольствие?
— С нынешним курсом это очень больно. 80 тысяч фунтов в год только обучение. С перелетами и питанием набегает под сотку. Я строил дом в Подмосковье — пришлось заморозить. Почти все деньги сейчас уходят на дочку. Чтобы уж дотянула. Не хотим бросать на полпути.
— Писарев рассказывал нам, что однажды посмотрел четыре матча подряд и чуть умом не тронулся. У вас, агента, рекорды есть?
— Как агент четыре матча не смотрел. Вот когда в «Динамо» работал, случалось и не такое!
— Боже. А какое?
— У нас еще не было селекционного отдела. Приходилось самому отсматривать футболистов. Помню, отчитывался на совете директоров. Вы готовы услышать цифру?
— Мы внутренне сжались.
— За два месяца изучил 432 игрока! С утра до ночи перед экраном. В конце уже не разбирал ни имен, ни качеств. Перемешались люди и лошади, как говорят. Команду-то собирали с нуля.
— Это после вылета «Динамо» из РПЛ?
— Да, лето 2016-го. Когда я пришел в клуб, на контрактах было семь человек. А когда в 2019-м снова позвали на должность спортивного директора, в «Динамо» оставалось шесть игроков. Если в первом случае сразу все склеилось и заработало, то во втором пришлось туго.
— Бывало такое: смотрите футболиста — не впечатляет. А потом выясняется: бриллиант?
— Ну, например, посчитали, что за Макаллистера в Аргентине просят столько, сколько он не стоит. 20 миллионов долларов! Сегодня-то парень чемпион мира, в «Ливерпуле» играет, а тогда решили: дороговато. Вот Серлота и Жерсона взять было реально.
— Цена вопроса?
— Аренда Серлота обошлась бы в миллион евро. Выкуп — в три-четыре. За Жерсона просили 20, сторговались на 12. С ним вообще глупейшая ситуация!
— В чем?
— Начнем с того, что тяжелее переговоров в моей жизни не было. С Дмитрием Гафиным за пять дней в Риме чуть с ума не сошли. Просто дурдом! Встречались с футболистом, его папой, спортивным директором «Ромы» — и с каждым отдельно, и со всеми вместе. Долго и нудно торговались, обменивались документами. Звонили в Бразилию маме Жерсона, сестрам, еще каким-то родственникам...
— Им-то зачем?
— Напутствовали. По просьбе папы. Когда казалось, что все согласовано, внезапно нарисовался Пасторелло, агент. Сразу в крик: «Почему договариваетесь без меня? Это мой футболист, у нас контракт!» Затребовал несусветные комиссионные — три миллиона евро. Мы послали и его, и игрока. Через пару дней Жерсон перезвонил сам: «Я уволил Пасторелло. Давайте искать компромисс».
— Нашли?
— Да, клубы даже успели подписать трансферный контракт. И тут Юрий Белкин, один из руководителей «Динамо», влез со своими соображениями: «12 — это очень много. Я привезу за 9». Мы нажали на паузу. Пока «вез», Жерсона за 12 забрал «Фламенго». Вскоре за 20 продал в «Марсель».
— А теперь за этого бразильца «Зенит» предлагает более 30 миллионов.
— Именно!
Филипп
— А с Серлотом что?
— Рассказываю про него руководству — и слышу в ответ: «Зачем нам форвард, который за год забил один мяч? Будем рисковать?»
— Это же аргумент?
— Наверное. Но норвежец уехал в Турцию и наколотил 32. А потом и за «Вильярреал» 26. Сейчас в «Атлетико». Вот что такое футбол. Здесь ты можешь быть топом — а в Европе никто. Или наоборот. А история с Филиппом?
— Филиппа-то вы привезли.
— Это моя ошибка. Самая большая как спортивного директора. Футболистов за такие деньги надо вести долго. Знать всю подноготную. Забрать-то мы его забрали... Долго за ним бегали, руководство дало задание: чтобы был!
— Вот так стоял вопрос?
— Да. Я изначально был против этого трансфера. Правда, не по футбольным причинам. Как игрок немец меня устраивал. Но его агент, Гордон Стипич, — мой друг.
— Не заиграет — начнут искать коммерческий подтекст для вас?
— Вот-вот. Так и сказал: «Боюсь, что меня же и обвинят во всех грехах». В «Динамо» ответили: «Дружище, вези и ни о чем не тревожься. В Филиппе у нас сомнений нет. Остальное не должно тебя касаться, мы защитим, если поднимется хейт».
— Сложно было привезти немца?
— А вы как думаете? Капитан молодежной сборной Германии, купленный «Боруссией» за 20 миллионов у «Фрайбурга». Два сезона отыграл в топовой команде бундеслиги.
— Еще куда-то Филиппа звали?
— Мы видели бумаги от «Герты» и «Вольфсбурга». На 23 и 18 миллионов.
— Что ж отказался?
— Он сам из Берлина. «Герта» была детской мечтой, но там парня сильно обидели, выгнали из команды. Все, для него эта тема закрылась. А «Вольфсбург» мы перебили деньгами. Дважды привозили Филиппа в Москву, уговаривали. Но не сделали то, что нужно было сделать.
— ???
— Стоило пообщаться не только с ним, но и с его близкими. Поднять всю медицинскую карту. В итоге Филипп приехал в Москву — и надломился. Друзей у него не было. Менталитет — мамин сын. Без матери тяжело, всю жизнь провел с ней рядом. Держался в команде особняком.
— А что с медицинской картой?
— Оказалась сумасшедшая аллергия на пыль. Пришлось на базе всю комнату перестраивать под него. Убирать ковролин, шторы...
— Ваш друг Стипич мог бы и предупредить.
— Он говорил — с Филиппом все не так просто: «Ребята, есть проблемы. Решайте сами, покупать или нет, я не настаиваю». Но про аллергию даже Гордон не знал.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— В Германии у футболиста не было таких бед?
— Возможно, жил в номерах, где нет ковролина. А на динамовской базе он старенький — и у Филиппа все сразу потекло. Вдобавок цветение началось. Пожалуйста, конъюнктивит. Одно наложилось на другое. Да и приехал физически разобранный.
— Вы обалдели от такой картины?
— Хохлов начал с ним работать. Обычно даешь нагрузку, чуть футболиста загоняешь, потом отпускаешь вожжи — и тот словно на крыльях. А Филипп на эмоциях здорово отыграл первые матчи. И ка-а-к провалился — вот здесь мы действительно обомлели!
— Как выглядела картина провала?
— После какой-то игры приходит к Хохлову доктор Ярдошвили: «Немца надо недели на три снимать с тренировок. У него такие показатели, что может умереть прямо на поле». Хотя тренировки были обычные.
— Пульс не прощупывался?
— Почти. Мы не понимали, что делать! Нужно же как-то готовить, правильно? Дали паузу, затем начали потихоньку восстанавливать. Как раз к тому моменту, когда мы с Хохловым ушли, Филипп набрал форму. Выдал классную концовку — в одиночку обыграл «Локомотив». С «Ахматом» команда еле двигалась — а он забил два мяча. Признали игроком месяца. Футболист-то сильный, это объективно! Но за такие деньги нельзя привозить проблемного человека.
Рука
— Вы маму Филиппа упомянули. Своеобразная женщина?
— Из ГДР. Постоянно твердила — мол, у вас чуть ли не медведи с балалайками по улицам ходят, пленных фашистов колоннами водят. Что-то вроде того. Не сомневалась, что Москва — это разруха.
— Так привезли бы.
— Она не хотела ехать. Потом все-таки рискнула — и была приятно поражена: «Куда я попала?! Это точно Россия?» Когда не отпускала сына в Москву, я только радовался, честно говоря. Думал, тема закроется. Но меня заставляли заново, заново, заново...
— Зачем?
— «Динамо» нужен был имиджевый трансфер. Игрок из топ-клуба. А когда поняли, что ошиблись, решили хоть какие-то деньги вернуть.
— Удалось?
— Процентов 80 отбили.
— От 20 миллионов евро?
— За Филиппа мы заплатили не 20, чуть меньше.
— В Москве у него так и не появилось ни одного друга?
— Стало полегче, когда взяли Нойштедтера. Хоть по-немецки мог с кем-то поговорить. Едва тот ушел, Филипп окончательно скис. А вернулся в Германию — и воскрес!
— В самом деле?
— Отправился в «Вольфсбург», который за девятимесячную аренду заплатил два миллиона евро. Филипп помог команде попасть в Лигу чемпионов, и его выкупили. Да, я забыл — возникла у немца еще одна проблема!
— Какая?
— Зимой застудил нерв на руке. В Москве сделали три операции и столько же в Германии. Но руку не смогли восстановить. До сих пор кисть вот так висит. Представьте, как он бегает.
— Как же умудрился-то?
— В самолете. Облокотился, задремал, и все. Проснулся — руку не чувствует.
— Вас-то виноватыми не выставили?
— Нет, это не в чартере случилось. Летел «Люфтганзой» то ли в Москву, то ли в Стамбул.
— Бывало на вашей памяти, что пытались в команду пристроить игрока со скрытыми медицинскими проблемами — но удалось это поймать?
— Такого не припомню. Вот я однажды скрыл проблемы. Правда, это не повлияло на карьеру игрока.
— О ком речь?
— В 2016-м продавал Губочана в «Марсель». Перед этим в «Динамо» футболистам на руки раздали трансферные сертификаты. Я узнал — ужаснулся: «Что происходит-то?»
— Что услышали? «Динамо» клуб яркий, там можно услышать что угодно.
— Мне говорят: «Губочану платим безумные деньги». — «Так давайте продадим!» — «Он никому не нужен».
— Какие-то грибоедовские диалоги.
— Я продолжаю: «Кто вам сказал?» — «Его агент». — «Стоп! Отзываем эту бумагу, будем продавать». За миллион четыреста пристроили в «Марсель». Я знал, что у Томаша со здоровьем не все в порядке.
— А французы?
— Они в своей клинике это обнаружили. Покупать не отказывались — но сомневались. Мы отправили Губочана в другую клинику, где написали, что с таким голеностопом можно играть. Он молодец: отыграл и не сломался. Хотя риск был приличный. Мне пришлось на себя брать ответственность, произносить слова «я вам гарантирую». Скажу честно: блефовал.
Бакаев
— Как у агента — самый тяжелый ваш день?
— За сутки сорвались три трансфера. В каждом из которых был уверен на 90 процентов.
— Почему срывались?
— Пристраивал в турецкий «Хатайспор» одного африканского футболиста. А мама у него — шаманка. Раскинув карты, сказала сыну: «Куда угодно — только не туда».
— Забавно.
— Было бы забавно. Вы помните, что случилось в городе Хатай?
— Ох, в самом деле. Все это было незадолго до землетрясения?
— Да. А уже почти подписали контракт. Но утром перезванивает: «Мама категорически против».
— Второй случай?
— Футболист уверял: «У меня нет агента, надо разговаривать с папой». Хорошо, провели переговоры с отцом, все решили. В день подписания контракта звонит человек: «У меня документы, я его агент. А вы каким боком?»
Я к футболисту, тот отвечает: «Да, что-то подписывал, но очень давно. Думал, он про меня забыл». Когда агент запросил деньги, клуб связываться не захотел. Все это в течение двух часов.
— А третья история?
— Цирк я видел — но такого никогда. Обо всем договорились и с «Тоттенхэмом», и со «Спартаком». Защитник Орье должен был перейти. Моуринью сказал: «Он нам не нужен». Три месяца вели переговоры, сильно опустили англичан по деньгам!
— А-а, мы что-то читали. С 20 миллионов.
— Да, просили 20, но сторговались на 8+2. Причем эти восемь миллионов — двумя траншами! Вдруг у «Тоттенхэма» ломается футболист, на носу Кубок лиги. Моуринью произносит: «Пусть Орье сыграет. А завтра уезжает».
— Парень выдает феноменальный матч?
— Просто игру жизни. Моуринью говорит: «Оставляем». Это меня к вечеру добили новостями. Вот, думаю, повезло...
— Посчитали собственную упущенную выгоду?
— Первым делом.
— Сколько? Полмиллиона евро?
— Примерно.
— Сарсания нам рассказывал, как привез в ПСВ Гахокидзе. Тот внезапно сообщил: «А теперь я буду слушать не тебя, а своего дядю, только он желает мне добра». Все, на этом игрок закончился. Часто ваши футболисты решали, что дядя или папа важнее, чем агент?
— Регулярно.
— Самая памятная история?
— Зелимхан Бакаев. Я первый его агент. Работал с ним более трех лет. Постоянно на связи. Сколько раз парня из спартаковской академии выгоняли — приходилось эти вопросы решать...
— За что выгоняли?
— Такой характер. Вы же видите — на поле руками машет как вертолет. Всем недоволен.
— Он же режимистый? Не пьет?
— О да! В этом плане никаких проблем. Я помогал Бакаеву подниматься по карьерной лестнице. А когда после аренды в тульском «Арсенале» он почувствовал себя футболистом, я услышал от его отца: «Извините, дальше мы сами». Ну и что мне делать?
— Только рассказать нам про этот день подробнее.
— Позвонил Зелимхан: «Папа хочет с вами поговорить». Передал трубку, тот в лоб: «Вы могли бы нам в «Спартаке» улучшить условия?» — «Мы же год назад подписали новый контракт!» — «Если не можете, продлевать с вами договор не станем». Поставил перед фактом.
— Ваш договор истекал?
— Да.
— Заслуженный агент Сафонов нам объяснял: в таких случаях надо прислать заказное письмо.
— Зачем мне письмо, если человек не желает со мной работать? Ушел и ушел.
— У добряка Сафонова время от времени игроков «отжимают». С вами так поступали?
— Конечно.
— Как выглядело?
— Очень просто. Футболист говорил, что заканчивает со мной отношения. Что-то его не устраивает.
— Как Бакаев?
— Да. Ну, не устраиваю — значит, не устраиваю. Что мне, за биту браться? Мы ж не в 90-х живем.
— Агент Маньяков азартно судится с футболистом Игнатовым.
— Никогда судиться с игроками не буду! Это противоречит моей философии.
Соболев
— Когда Бакаев собрался в «Зенит», вы представляли, что его ждет?
— Мне кажется, все понимали.
— Зачем же там в него вкладывались?
— Российский паспорт.
— Но ведь наверняка «Зенит» рассчитывал на другое?
— Не знаю, на что рассчитывал «Зенит», но как при Малкоме мог играть Бакаев? Это все равно, если я сейчас пойду в «Атлетико» под Гризманна. Или под Серлота. Ну и кого будут выпускать?
— Когда Зелимхан вернулся после Эмиратов в «Зенит», Малкома успели продать. Но это был уже другой Бакаев?
— Когда вернулся, ему играть толком не дали. Почти тут же зачехлили.
— Нынешняя история с Соболевым напоминает ту?
— У Бакаева был один конкурент — Малком. А у Соболева какой-то космос. Кассьерра. Лусиано. Ерохин выходит — сразу забивает. Ну, куда? Не знаю, зачем Соболев в «Зенит» отправился. Я не говорю, что это плохой футболист. Просто... Не Дзюба. Который понимал, куда идет. Характер у Артема помощнее.
— Кто-то считает, что Сергеев сильнее Соболева. Вы что скажете?
— Если бы мне надо было выбирать, кого пригласить в команду, я бы взял Сергеева.
— Почему?
— Более разносторонний. Соболев — подвижный «столб». А Сергеев может и «девятку» сыграть, и на фланге. В любую схему впишется. К тому же исполнительское мастерство покруче. Сергееву нужно полтора шанса, чтобы забить, а Соболеву — три-четыре.
— Что ж Семак так хотел Соболева?
— Не думаю, что Семак его вообще хотел.
— В динамовские времена вам предлагали подписать Соболева. Что смутило?
— Сумма. Четыре миллиона за него — перебор.
— Объективная цена ему?
— Два — максимум. Но никак не четыре. А «Спартак» взял.
— Одна из проблем современных футболистов — ночами сидят за компьютером, режутся в «Доту». Как Соболев или Головин. Сталкивались?
— Игроман в «Динамо» был один — Рома Евгеньев. Но не по ночам. Днем мог на всю базу орать, если застрелили в игре. Приходилось успокаивать парня.
— Вот вы вспомнили Евгеньева. Мы смотрим на него сегодняшнего — и понять не можем, почему за такого футболиста была прописана очень приличная компенсация в «Динамо».
— Какая — не помню. Но знаю точно: руководство за него цеплялось. Говорили: «Любыми путями Евгеньева надо продлить». Все-таки свой воспитанник. Еще и позиция дефицитная — центральный защитник с российским паспортом.
А что с Ромой в «Крыльях» творится — не представляю. Столько ляпов... У нас ведь как бывает? Кто-то ошибается — а голы из-за этого не забивают. У Евгеньева же что ни ошибка — гол! Снова гол!
Авария
— Недавно вы с другим Романом, Павлюченко, открыли агентство. Оно существует?
— Да. Но такое... Вялотекущее. Ромка пошел в «Родину-2», ему сейчас не до агентского бизнеса. А я работаю сам.
— Павлюченко действительно хочет стать тренером?
— Пока пробует себя везде. Я бы хотел иметь в штабе такого помощника по нападающим. Все объяснит, все покажет. Для пацанов в «Родине-2» это счастье — сам Павлюченко их тренирует!
— Ему-то нравится?
— Очень.
— Агентский бизнес для него?
— Ромка скромный, порядочный парень. Ему эти все встречи, переговоры...
— Понимаем.
— Одно время мы с ним часто летали вместе. На переговорах он больше слушал. Отмалчивался. Такой у него характер. А в этой профессии нужно иметь подвешенный язык.
Я Рому подключаю, когда надо футболисту объяснить, что в данный момент не деньги главное, а карьера. Постоянно же возникает история — начинаешь говорить с молодым игроком и вдруг слышишь: «Сколько дадите за подписание?»
— Неужели кто-то дает?
— Я — нет. Но многие агенты сейчас платят футболистам за подписание. Доходит до пяти миллионов рублей!
— Молоденькому футболисту?!
— Не ему. Родителям. Я сталкивался неоднократно. Папа с мамой говорят: «Мы готовы. Вот эти дают нам столько-то. А вы сколько?» — «Подождите, мы еще даже не познакомились». — «Вы заплатите, и по ходу будем знакомиться...»
— В финансовые отношения с родителями вы не вступали?
— Ни разу.
— Еще не выросло поколение, для которого Павлюченко — никто?
— Пока таких не встречал. Хотя представляю, о чем вы. Как-то разговариваем с пареньком, неподалеку стоит Егор Титов. Я указываю: «Знаешь, кто это?» — «Не-а». — «Зашибись...»
— Лучший ваш друг в мире футбола сегодня?
— Виталий Бут, он же мой кум, двух детей крестил. А с цээсковских времен — Дима Хохлов и Влад Радимов.
— Про Радимова мы знаем многое. А про Хохлова есть история, которая покажет, какой это чудесный человек?
— В 2007-м я попал в аварию под Солнечногорском. Дима взял на себя все.
— Что значит — «все»?
— Мою транспортировку в больницу. Полностью организовал и оплатил операцию. Закрыл вопросы с милицией... Я из Питера ехал, перегонял свой «Мерседес».
— Была ночь?
— Нет, утро, девять часов. 22 июня. Пустая трасса. В область много машин, в Москву — почти никого.
Ровно через месяц на этом же месте случилось знаменитое ДТП. Поищите на YouTube, оно есть. BMW и Mercedes обгоняют друг друга, ребята снимают. BMW уходит на обочину, хочет проскочить там. Ее разворачивает — и в бензоколонку. Взрыв! Неужели не помните? Везде это видео крутили.
— А у вас что было?
— На встречку вылетает машина, я от нее резко ухожу вправо — и в автобус, притормозивший на остановке. Ты-дым!
— Сколько застыло на спидометре? 200?
— 130-140. Для «Мерседеса» и пустой трассы — ерунда.
— Тот, кто спровоцировал аварию, исчез?
— Естественно.
— Что первое увидели, когда очнулись?
— Рядом со мной сидел друг, спал. На какое-то время я, наверное, потерял сознание. Потом открываю глаза — он не шевелится.
— Насмерть?
— Да. Был пристегнут. Но от удара неудачно откинулся, ударился виском. Мой близкий товарищ, из Новороссийска. Больно вспоминать.
— Родители его вас не винили?
— А в чем я виноват? В том, что живой остался? Заявление на меня они не писали.
— Вы-то выжили чудом?
— Вот, глядите, какой шрам (расстегивает рубашку). Рука была почти отрезана. На коже висела.
— Ох.
— У «Мерседеса» была стеклянная крыша — она сложилась буквой V. Руку, можно сказать, вырвало. Я, шатаясь, выхожу, ничего не понимаю. Мне говорят: «Что с рукой?» Смотрю — уф-ф! Болтается! Но ничего, две операции, все пришили.
Бомж
— С вашим прежним стилем езды наверняка были и другие приключения на дороге?
— До того — ни одной аварии. Да и здесь все могло закончиться удачно, не подвернись автобус. Село какое-то — и он тормозит! Если бы ехал, может, я бы его и обошел. Потом мне сказали: надо было бить в зад стоящему автобусу. Ну, сработали бы подушки. А я попытался уйти от столкновения...
— Как получилось, что Хохлов занимался вашей транспортировкой?
— Гаишники взяли мой телефон, набрали последний номер. Мы как раз с Димкой созванивались... Услышав об аварии, он ответил: «Сейчас все решим». Сделал так, что меня отвезли не в сельскую больничку, а в академию наук.
— Радимов говорил, вы ему новенький Range Rover расколотили.
— Это не я.
— ???
— Глупейшая история. Попросил у Влада машину, поехал в город. Стою в самом центре Питера на светофоре. Какой-то наркоша вылетает — и бьет в меня. Бочину не снес, а расцарапал. Я это даже аварией не считаю.
— Но вам пришлось покупать Владу новый автомобиль.
— Как и договаривались. Старый продали, три копейки доплатили и взяли такой же новенький. Я не сильно на деньги попал.
— Нам многие футболисты рассказывали, как боялись ездить с Мандрыкиным. Тот одной рукой прикуривает, другой набивает СМС. А скорость — под 200.
— Я тоже от многих это слышал.
— Человек из футбольного мира, с которым вам ездить было страшно?
— Серега Снытко. Играли вместе в «Черноморце». Это монстр! До Крыма доезжал часа за четыре на своей BMW. Находиться с ним в автомобиле — какой-то ужас. Потом где-то под Крымом перевернулся. Хорошо, живой остался. Пару лет назад виделись. Шишкарев взялся за новороссийский футбол, собрал ветеранов команды. Виталика и Володю Бута, Сашу Свистунова, Снытко, меня...
— Самая необычная судьба футболиста той команды?
— У Свистунова. Стал в Крыму топ-тренером. Но не футбольным — теннисным! Для меня загадка — как?! Еще был у нас защитник Кирюхин.
— Помним. В киевском «Динамо» поиграл.
— В Лиге чемпионов! Вот он спился. Я спрашивал — мне говорят: натуральный бомж. Жена у него была такая симпатичная, дочка. Развелся, уехал чуть ли не в Хабаровск — и потерялся.
Nissan 200 ZX
— Недавно мы приезжали в Новороссийск к Владимиру Буту. Поразились его «Мерседесу» — даже в Москве такого не видели. Самая сумасшедшая трата в вашей жизни?
— Тоже автомобиль! ЦСКА дал мне двухкомнатную квартиру. Я ее продал и купил Nissan 200 ZX. В городе таких машин было две.
— У кого вторая?
— Не знаю. Точно не у Майкла Джексона, ха-ха. Как раз появился фильм, где кучерявый актер, американец, рассекает на такой же машине. Она еще говорила сама. Фары открывались, как глаза.
— Какой год?
— 1993-й. Такая диковинка! Подогнал мне это чудо администратор ЦСКА Виктор Кардивар. Говорит: «У меня друг уезжает в Америку, хочет продать суперавтомобиль. Стоит больше 100 тысяч».
— Долларов?
— Разумеется. Новый!
— Квартиру можно было продать за 100 тысяч долларов?
— Мне машину уступили за полцены. Съездил просто посмотреть — и влюбился с первого взгляда. Думаю: на хрен мне квартира? Поживу на базе!
— За сколько ушла квартира?
— 42 тысячи. Еще восемь тысяч занял. И купил.
— Судьба автомобиля?
— В 1995-м меня отдали в аренду «Ростсельмашу». Машина была в Москве, на ней катались Радим с Вовкой Лебедем. Кто-то позвонил: «От твоего Nissan скоро останутся рожки да ножки...»
Ну и перегнал в Ростов. С Лоськовым после выездного матча со «Спартаком» отпросились у Андреева, главного тренера. Всю ночь зажигали, под утро сели в машину. Говорю Лосю: «Ты веди, я посплю. Потом ты будешь спать».
— Удалось?
— Я вел часа два, наверное. Не мог, глаза слипались! А в Ростове дорог тогда не было, сплошные рельсы. Машина спортивная, клиренса нет. Быстро ее ухерачили. Плюс Лось на ней в аварию загремел. Короче, продал за восемь тысяч. Еще двух породистых щенков мне дали.
— Это какая-то юмореска.
— Щенков я загнал по 500 долларов. Получается, девять тысяч вернул. Безумие, конечно.
— Вы прямо как вратарь Фролов, который жил на базе в Новогорске, но ездил на Ferrari.
— Все немножко не так. Женя — мой клиент, я знаю подробности. Он инвестировал в машину, а не ездил на ней.
— Слово «инвестировал» теперь будет прекрасным оправданием и для наших причуд.
— Так он действительно инвестировал! За копейки взял автомобиль у знакомых. Та же история: люди куда-то улетали, нужно было срочно продать. Машина в основном стояла в Новогорске. Изредка выезжал на ней в город. А через год Жене за нее заплатили в три раза дороже!
— Так она была двадцатилетняя.
— Какая разница? Ferrari — это всегда Ferrari! Продал очень хорошо, не сомневайтесь. Женя вообще молодец, во все инвестирует. Толковый парень.
Ракетница
— Последнее разочарование в человеке?
— Недавно одному тренеру сказал: «С друзьями надо дружить. А не иметь их». Прочитает — поймет. А дружили долго!
— Что стряслось?
— Так бывает — человеку помогаешь, помогаешь... Потом предлагаешь футболистов. Качественных, не говно какое-то. Просто посмотри, необязательно брать! Но от тренера прилетает отчет, и я понимаю: даже не смотрел. Я ведь с ним давно, знаю его вкус. Зачем из друга делать дурака? Сказал: «Все, общаемся дальше — но между нами отныне ничего профессионального».
— На Семака намекаете?
— Вы что? Думаете, у меня больше нет друзей-тренеров?
— Почему-то сразу пришел в голову Семак. С его нынешней загруженностью.
— Речь о другом человеке. Семак-то для нас икона во всем. Куда пальцем ни ткни — он везде святой. Кстати, ни у него, ни у Хохлова, ни у Радимова никогда не было моих футболистов. Ни единого случая! Потому что не хотелось мне мешать дружбу с работой.
— Самая веселая история про Радимова в вашей жизни?
— Ох, сколько их было... Почему-то вспоминается одна, совсем простенькая. Он играл за «Зенит», я — за питерское «Динамо». Рано утром надо было встречать на вокзале Таню Буланову. Отправились в казино. Влад говорит: «Поиграем и отсюда поедем».
— Великолепная идея.
— Ночь просидели. Влад как с вечера взял бокал красного вина — так до рассвета и цедил. Под утро являемся на перрон с букетом, Таня выходит. Сразу Владу: «Выпивал?» — «Нет». — «Уверен?» — «Да точно!» Буланова поворачивается ко мне: «Ром, ты на язык его посмотри». А язык черный от вина!
У нас до сих пор общий чат — с Семаком, Хохловым, Радимовым, Никифоровым. Бывает, Юра что-то напишет — Влад тут же выкладывает ролик, как Никифоров в подкате мяч пытается отобрать головой. Угораем, будто в первый раз увидели.
— Как-то вы, игрок ЦСКА, попали в милицию. Радимов в той компании был?
— Нет. Зато был Коля Хабибулин. И Сашка Осадчий, тоже хоккеист ЦСКА.
— Умерший совсем молодым?
— Да. Мы, футболисты, только прилетели из Вюнсдорфа военным бортом в Чкаловский, где не было досмотра. Кто пневматическую винтовку привез, кто газовый пистолет. У меня была ракетница.
— У такой истории должно быть взрывное продолжение.
— С базы на машине Хабибулина едем в Красногорск за пивом. Темная-темная аллея, ни одного светофора. У Коли на «девятке» фары еле мерцают. Говорит: «Посветить можешь?» Я из ракетницы вперед — пух! Видим, стоят менты — и наш фейерверк у них пролетает над фуражками. Чудом не цепляет. Нас крутят — и в «обезьянник».
— Уморительная история. С хоккеистами, значит, дружили?
— Так жили на одной базе в Архангельском. Мы на втором этаже, они — на третьем. Кроме Осадчего и Хабибулина общался с Брылиным, Борей Мироновым. Даже с Селяниным!
— Это фигура легендарная. Чуть Гретцки не убил.
— А играя в «Химике», устроил на льду такую драку, что собрались заводить уголовное дело. Тренеры отмазывали, включая Тихонова...
В столовой мы ели все вместе. Селянин сидел в уголочке — а я к нему подсаживался и «травил». Подначивал, подначивал. Мне казалось, он добродушный, как медведь.
— Но?
— Вскоре Хабибулин шепнул: «Ром, у тебя девять жизней?» — «А в чем проблема?» — «Ты хоть понимаешь, кто такой Селянин? Если не слышал — справки наведи. Или открой «Советский спорт», почитай. Он же человека едва не убил...» Ого, думаю. Больше в тот угол не садился.
— И не шутили над Селяниным?
— Боже упаси! Через пару недель заявляется на завтрак Миша Куприянов с круглыми глазами. Рассказывает: «Среди ночи кто-то трясет за плечо. Просыпаюсь — надо мной стоит Селянин. У тебя, говорит, сигареты есть? Отвечаю: «Возьми в тумбочке». Глаза закрываю — снова трясет. Показывает две сигареты: «Нормально?» — «Да». Утром встаю — эти две и лежат. Вместо пачки».
Я хохотнул: «Подойди к Селянину, спроси: ты зачем столько взял? Верни!» Миша побледнел: «Я что, сумасшедший?!»
— Геннадий Лебедев из «Крыльев» приблизительно так и поступил.
— Вот эта история самая знаменитая. Что-то зацепились на льду, разъехались по штрафным боксам. Игра заканчивается, команды высыпают на площадку. А Селянин выхватывает Лебедева и начинает охаживать своими огромными кулачищами. Чуть в лед не вбил. Еле оторвали.
Селянин был не от мира сего, конечно. Его все боялись — от мала до велика. Ходил такой Франкенштейн. Вроде мягкий и пушистый — но неизвестно, когда замкнет. О, еще историю вспомнил! Спим на базе — вдруг крик: «Стой, сука, я тебя все равно поймаю, убью!» Мы вскакиваем. Что такое?!
— Кто-то Селянину в сигаретах отказал?
— Вылетаем в коридор — защитник ЦСКА с клюшкой наперевес бежит за Виктором Васильевичем Тихоновым! Представляете? Кто ж это был-то — не Боря ли Миронов? Нет, не помню, врать не буду. Но точно не Селянин. Тот догнал бы, думаю.
Бюст
— Рухнувшая дружба в вашей жизни была?
— Да. С одним поляком. Вместе за «Легию» играли. Потом занял довольно приличную сумму. Внезапно узнаю: еще меня же и негодяем выставил.
— Это как?
— Под меня назанимал у других. Общие знакомые начали задавать вопросы: «Когда вернешь?» — «Вы о чем? Этот мне сам должен!» Набираю ему — бросает трубку, телефон отключает.
— Долги вам за него пришлось отдавать?
— Нет. Люди все поняли. Оказалось, в должниках у половины Варшавы. Никто не знает, где он. Пропал.
— Рекордная сумма, которую вам не вернули?
— 30 тысяч долларов. Ха-ха!
— Что смешного?
— Невероятная история. Мне казалось, человек близкий. Бывший муж Леры Кудрявцевой.
— Хоккеист Макаров?
— Нет, бизнесмен. Позже посадили. Вот, смотрите, я заметку про него сохранил: «Матвей Морозов развел на деньги 660 человек». Был у меня в Питере товарищ, он с этим Матвеем и познакомил. Тот втерся в доверие, на тусовки зазывал.
— Вы еще были игроком петербургского «Динамо»?
— Да. Как-то с Кудрявцевой приезжают ко мне в гости. Матвей говорит: «Одолжи 30 тысяч долларов. Лера решила сиськи делать, завтра к доктору. Я расписку оставлю». Протягиваю деньги. Еще сказал: «Расписка ни к чему». Он сам настоял, чтобы я взял!
У Леры новая грудь. Но время идет — никто мне ничего не возвращает. Набираю Матвею: «Что с долгом-то?» — «Чуть подожди...» А вскоре выяснилось — мошенник. Его поймали и закрыли. Явилась ко мне в слезах мама Матвея: «Буду выплачивать за сына по тысяче долларов, только напиши заявление, что от претензий отказываешься. Потому что из тюрьмы ему будет тяжело тебе отдавать».
— Сжалились?
— Да. Написал, его выпустили — и он сразу же чухнул из страны.
— Хоть что-то вам вернулось?
— Шесть тысяч долларов. 24 остались должны. Когда звонил Лере насчет денег, отвечала: «А я у тебя ничего не брала. Брал муж, я даже не в курсе была».
— Значит, Лера Кудрявцева сделала грудь на ваши деньги?
— По факту — да. Но ее уже нет, этой груди! Слышал, что удалила импланты.
— А прежде смотрели на ее бюст и думали: «Вот где мои миллионы»?
— Это из серии «а можно хотя бы потрогать?». Кому ни расскажи — все смеются. Кинокомедия!
— Последняя встреча с мошенником?
— Мишу Лихачева знаете?
— Главного тренера сборной России по пляжному футболу?
— Да. У нас общая компания — играем по субботам на стадионе «Луч». Ну и созваниваемся иногда, в соцсетях друг на друга подписаны. Года три назад пишет в мессенджере: «Рома, привет. У друга сын попал в аварию, улетает в Израиль на лечение. Мне нужно срочно две тысячи евро. Поможешь?»
— Что ответили?
— «Да не вопрос». Прилетает новое сообщение: «Я сейчас у Глушакова в Миллерово. А сын мой в Москве. Завтра вы на «Луче» играете, он туда подъедет и заберет деньги. Вернусь — отдам».
На следующий день сижу в раздевалке. Переписываемся. «Сын опаздывает, боится, что не успеет...» — «Мишаня, не волнуйся, я никуда не спешу. Дождусь». Наконец получаю сообщение: «Он здесь». Выхожу в коридор. Стоят два неприметных паренька, одному из них протягиваю конверт и говорю: «Подожди, бате напишу, что деньги у тебя». На секундочку отлучаюсь за телефоном в раздевалку, возвращаюсь — парней уже нет.
— Тут и сел старик.
— Еще теплилась надежда, что это не развод. Звоню Лихачеву напрямую, без всяких мессенджеров: «Миша, сыну денежку отдал». — «Какому сыну? У меня дочка!» — «А ты вообще где?» — «В Химках». — «Разве не в Миллерово?» — «Был там две недели назад». И я понял: швырнули.
— Думаете, кто-то из своих навел?
— Наверняка. Люди знали практически всё! И про Миллерово, и про «Луч»...
— В полицию заявление писали?
— А смысл? Ясно же, что никого не найдут.
Нигматуллин
—- С Нигматуллиным из-за чего рассорились?
— Из-за Влада Карапузова. У него был один вопрос, который Руслан взялся разрулить. Сказал, что обойдется в три тысячи евро. Назвал человека, ему отец Карапузова и передал деньги.
Проходит год. Вопрос не решен. Отец Влада набирает Руслану: «В чем проблема?» А Нигматуллин уже в Майами. Отвечает: «Вы звонили тому человеку?» — «Да. Трубку не берет». — «Сейчас сам с ним свяжусь».
Потом перезванивает: «Он отказывается решать. Говорит, это стоит дороже». — «Ладно, найдем другого. Деньги только верни». И тут Нигматуллин произносит: «Я у вас ничего не брал». — «Как?» — «Разве вы мне в руки что-то давали?»
— Сильный ход.
— «Ты же был в Майами. Сказал: отдай этому человеку». — «Он не хочет возвращать». — «А мы должны страдать? Ты же наш агент!»
— Нашлись аргументы?
— Руслан отвечает: «Не я, а мы с Орещуком». — «Хорошо, я поговорю с Романом». Я узнаю про эту историю — и пишу Нигматуллину: «Почему ты меня даже в курс дела не ввел? Понимаешь, что из-за твоих трех тысяч можем пострадать? Давай напополам разделим и вернем...» — «Я ничего не брал, пусть спрашивает у того, кому отдавал». — «Руслан, ты что творишь?» — «Да мне насрать. Я в Майами. Если хочешь — занимайся Карапузовым сам».
— Мы поражены.
— В итоге отец Карапузова произнес: «Если узнаю, что ты хоть копейку отдал Руслану в качестве комиссионных, мы с тобой работать закончим». Это принципиальная позиция и его, и самого футболиста. Что особенно-то зацепило семью Карапузовых?
— Что?
— Мало того, что Руслан их швырнул. Еще и сказал: «У меня денег нет, разбирайтесь сами. Ничего вам дать не могу». А через два дня выложил видео, как купил жене новый Lexus. Тут у Влада и папы просто все закипело: «Нет денег?!»
— Жена позже финт выкинула — будь здоров.
— А все взаимосвязано в жизни.
Черчесов
— В 2015-м Черчесову контракт с «Легией» организовали вы?
— Вместе с Мариушем Пекарски, моим другом и компаньоном.
— Во время переговоров был момент, когда все висело на волоске?
— Дважды! Продвигались они быстро, но потом застопорились и, скорее всего, должны были закончиться ничем. Из-за того, что клуб категорически не хотел брать Стауче. Спортивный директор «Легии» сказал: «У нас уже есть тренер вратарей. Второй не требуется». Черчесов ответил, что без Гинтараса не поедет.
— А директор?
— Спрашивает: «Ну зачем тебе Стауче?» Саламыч хмуро: «Будет мне анекдоты рассказывать. И вообще, какая вам разница?! Либо весь штаб берете, либо прощаемся!»
— Поляк напрягся?
— Достал последний козырь: «Лишних денег у нас нет». Саламыч и глазом не моргнул: «Возьмите эту сумму из моего контракта и выплачивайте Стауче».
— Так и поступили?
— Да. Правда, за работу с вратарями все равно отвечал местный тренер, а Гинтарас стал одним из ассистентов Черчесова, в поле помогал.
— Затык номер два?
— Черчесов собирается в Варшаву подписывать контракт. Приезжает с тренерским штабом в Шереметьево, сдают багаж. Вдруг звонок — и Саламыч узнает, что умерла мама. Сразу набирает мне: «Мы никуда не летим. Я возвращаюсь в Осетию». — «Полякам что сказать?» — «Говори как есть. Если готовы ждать — хорошо. Нет — ну что ж поделаешь...»
— Вы подумали, что все сорвется?
— Честно? Был на сто процентов уверен, что руководители «Легии» скажут: «Мы не можем откладывать назначение. Сезон в разгаре, команда валится, тренера нет. Раз у Станислава не получается, найдем другого».
Вместо этого прозвучало: «Мы хотим, чтобы «Легию» возглавил именно Черчесов. Сколько надо, столько и будем ждать». Не прогадали! Саламыч похоронил маму, через четыре дня прилетел в Варшаву и произвел фурор.
— Прямо фурор?
— Я не преувеличиваю. Команда была абсолютно разобранная, ветераны что хотели, то и делали. Саламыч достал ежовые рукавицы, навел порядок. Маленький пример. Увидев, что Врдоляк, капитан, и Прийович, нападающий сборной Сербии, валяют дурака, перевел их в дубль.
— Знакомая история.
— Вскоре приходит Прийович: «Тренер, я многое переосмыслил. Готов работать». Заиграл, стал лучшим бомбардиром клуба, уехал в ПАОК, оттуда в «Аль-Иттихад» — и закончил миллионером.
— А капитан?
— И он закончил — но с футболом. В тот же сезон. Рассуждал, судя по всему, так: да ну его, этого русского, через месяц уволят, и я спокойно вернусь в основу. Но полгода спустя в Варшаве уже никто о Врдоляке не вспоминал. Без него «Легия» расцвела, выиграла Кубок и чемпионство. Золотой дубль в год столетия клуба!
Вдобавок Саламыч подтянул из молодежного состава 17-летних Шиманьски и Маецки. Потом одного купило «Динамо» за 5,5 миллиона евро, а второго «Монако» — за 8,5. Да Черчесова болельщики «Легии» до сих пор боготворят.
— Что ж там не задержался? Его уход боссы «Легии» объяснили «расхождениями во взглядах на развитие клуба».
— Это все ерунда. Черчесов не продлил контракт, потому что поступило предложение от Мутко возглавить сборную России.
— Как полагаете, вернется Станислав Саламович в РПЛ?
— Мне бы этого очень хотелось. Но в рядовую команду Черчесов не пойдет. А готовы ли позвать его топы? Вопрос! Многие руководители опасаются Саламыча. Думают: вот назначим — и сожрет нас своей харизмой. Он же с виду грозный, неприступный. А на самом деле — адекватный, справедливый. К любому найдет подход.
Галицкий
— Вы рассказали про эпопею с Жерсоном. Это было в «Динамо». А как у агента — самые мучительные переговоры?
— С Саввиди. Мы с Пекарски давно ведем Кароля Свидерски, нападающего сборной Польши. Помогали перейти в ПАОК. Это я настоял, рекомендовал парня, игравшего в «Ягеллонии». Иван Игнатьевич мне поверил.
— Поляк не подвел?
— Взял с ПАОК два трофея — чемпионство и Кубок. А три года назад уехал в американский «Шарлотт». Как мы тогда с Саввиди договаривались — это что-то! Возникла «Болонья», другие клубы. Предлагали хорошие деньги. Иван Игнатьевич отвечал: «Мало, мало, мало».
— Ну и дожал?
— Да. Американцы заплатили, сколько он просил. А до этого раз десять меня посылал. Любая попытка надавить на Саввиди заканчивалась словами: «Иди на хер со своим поляком».
— Трубку бросал?
— Еще как бросал! Сидишь обтекаешь — а он через пять минут перезванивает: «Так, успокоились, давай заново».
Очень своеобразный мужчина. Импульсивный. Но общаться с ним кайфово. Особенно на контрасте, после флегматичных людей. Главное, Саввиди честный. Не слышал, чтобы он кого-то обманул. Невероятно пунктуальный. О чем договорился — все выполнит.
— С Галицким у вас тоже общение было яркое?
— Более чем. Мне позвонил Сергей Вахрушев...
— Руководитель селекционной службы «Краснодара», умерший молодым?
— Да. Говорит: «Тебе сейчас наберет Галицкий, хочет пообщаться». — «Повод?» — «Что-то по Енджейчику».
— Вы предлагали поляка в «Краснодар»?
— Да. Сам быстро перезвонил Пекарски: «Краснодар» заинтересовался Енджейчиком. Могу говорить от твоего имени? Все будут знать, что футболист твой». — «Давай». Тут как раз звонок от Галицкого. Беру трубку — и на меня выливается ушат помоев!
— Как-то не похоже на Сергея Николаевича.
— Вот поверьте — так и было. Тогда еще Толстых возглавлял РФС — и риторика в его стиле: «Вы, агенты, зло, то се...» Вклиниться в спич невозможно, пришлось дослушать до конца. Потом говорю: «Николаич, а что случилось?» — «Вы охренели, такие комиссионные?!»
— Кстати, какие?
— Сейчас дойдем. Я-то вообще не в переговорах, ничего не знаю. Пекарски мне не говорил. Ладно, Галицкому свою неосведомленность не демонстрирую. Тот так же резко обрывает монолог, вешает трубку. Я перезваниваю Пекарски: «Меня только что обосрали с ног до головы. Что происходит?»
— Объяснил?
— Рассказывает: из «Краснодара» звонили, интересовались условиями. Я ответил: цена вот такая. Но если хотите снизить ее в два раза, дайте комиссионные чуть-чуть больше. Не стандартные 10 процентов.
У меня все прояснилось в мозгу. Галицкому перезвонить я не мог, это слишком высоко. Набрал Хашигу: «Леонидыч, а ничего, что цена в два раза меньше выходит?» — «Сергей Николаевич не хочет вас баловать, платить комиссию больше 10 процентов». — «Тогда езжайте сами в Варшаву, договаривайтесь с «Легией» и Пекарски, платите ему».
Они так и поступили. Заплатили комиссию агенту — 10 процентов — и взяли игрока гораздо дороже той суммы, которую выставлял Пекарски. «Краснодар» попал на серьезные деньги. Кто выиграл, я так и не понял.
— Точно не вы. Выпали из сделки?
— Ну да, работали напрямую. Заплатив польскому агенту. Так Енджейчик стоил около двух миллионов, но отдали «Легии» четыре.
Пуля
— Больше с Галицким не общались?
— Почему? Сейчас замечательные отношения. К той истории не возвращались.
— Что в его кабинете бросается в глаза?
— В кабинете я не был. Только в ложе. Там ничего особенного — диваны, огромный телевизор. Кругом мячики какие-то расставлены, быки. Футбол Сергей Николаевич смотрит спокойно.
Что меня поражает — знает все! Про каждого ребенка в академии «Краснодара». Для своих ребят готов в лепешку разбиться: нужно это? Пожалуйста! Просто фанат, горит игрой. Говоришь с ним — и видишь: это готовый тренер. Стиль, схема, понимание качеств футболиста...
— Второго такого не знаете?
— Знаю. Юрий Алексеевич Соловьев. Бывший руководитель «Динамо». Первый зам Костина в ВТБ (Соловьев покинул банк в 2022. — Прим."СЭ»). Для команды тоже делал все!
— Самая яркая история?
— Криосауна на базе. До этого в «Динамо» была проблема, при Стржалковском Хохлов вообще за свои деньги медикаменты покупал. Доктору Ярдошвили с тех пор хоть копейку на таблетки просить было неловко. А я убеждал: «Эдуардыч! Скажи, что нужно, заканчивай стесняться». Потому что Соловьев распорядился: ничего не говорим на словах, пишем бумагу. Всё рассмотрят и приобретут.
Прихожу к Ярдошвили: «Что надо?» — «Это и это». — «Пиши!» Составляет скромный список. Спрашиваю: «Неужели больше ничего?» — «Остальное дорого...» — «Пиши!» — «Хорошо бы криосауну. Но это нереально. 300 тысяч евро!»
— Ого.
— Вот и Ярдошвили так рассуждал — «ого». Вздыхал: «Это весь динамовский бюджет на медицину за пять лет». Но собрался с мыслями, подготовил бумагу на криосауну. Я передал Соловьеву. Подписал!
— Какой размах.
— Потом осмелел уже Хохлов. Говорит: «Юрий Алексеевич, в Новогорске на наших полях ребята получают травмы, надо бы перестелить». Соловьев изумленно: «В чем проблема?» — «Это деньги!» — «Не думайте о деньгах, заказывайте».
Дальше первый выездной матч — чартер весь трясется. На совещании поднимаюсь: «Мы покупаем футболистов за миллионы евро, а летаем непонятно чем, рискуем. Мне-то все равно, а ребята нервничают. Обшивка отходит, ручки заклеены изолентой».
Соловьев не знал об этом. Поразился: «А что, нет других авиакомпаний? Чем нас не устраивают «Россия», «Аэрофлот»? Почему не рассматриваем?» Все, на следующий матч летим «Россией». Ковровые дорожки, бизнес-класс. Ну, кайф!
— Страшные полеты в вашей жизни случались?
— Самый-самый — от Пекина до Хайнаня. Три часа турбулентности! Трясло так, что люди головами бились о полки. Но я вообще не боялся.
— Научите и нас не бояться.
— После своей аварии летел в Анапу. Что-то тряхнуло, я побледнел, вцепился в подлокотник. Кто-то закричал. А рядом сидела бабушка. Усмехнулась: «Сынок, если тебе на роду написано упасть — упадешь. Если утонуть — то утонешь. Если просто умереть — то умрешь своей смертью. На все воля Господа». И я успокоился. Подумал: не для того же меня Боженька сохранил в аварии, чтобы вот сейчас убить? Тем более понимаю, как это все работает...
— Как?
— Есть холодный верхний слой и теплый ниже. Тебе дали коридор — летишь исключительно по нему. Остальные эшелоны заняты. Ну и будешь лететь как по доске.
— Мы уверены, был еще случай, за который благодарны своему ангелу-хранителю.
— Была у отца «воздушка»...
— Ружье?
— Да. Как в тире. Отец считал, что хорошо его спрятал. А мы с другом нашли, начали стрелять.
В какой-то момент он жмет на спусковой крючок — пулька не вылетает. Перезаряжает — та же история. Потом еще раз. Поворачивается в мою сторону: «Все равно не выстрелит. Что очкуешь?» Нажимает — и пуля пролетает рядом с моим виском! Пум!
— Какой кошмар.
— Вошла бы в глаз — сейчас с вами не сидели бы. Попала в стену. К ружью больше не прикасались. А дырку затерли.
Розыгрыш
— Вы Ярдошвили вспомнили. Чудесный был человек.
— Ой, не то слово. Для нас — семейный доктор. И мне помогал, и супруге, и детям. Мы постоянно созванивались, переписывались. Однажды я Эдуардыча разыграл.
— Так-так.
— Он еще в 80-е работал в «Динамо». Потом много лет в «Локомотиве» и три года в ЦСКА, откуда убрали в 2015-м. Стал заниматься частной практикой. Заглядывая к нему на процедуры, все время слышал: «Как же хочу в футбол вернуться! В идеале — в «Динамо». Но туда, конечно, не позовут».
В мае 2016-го меня назначают спортивным директором «Динамо». Одно из первых решений — возращение Ярдошвили. Приезжаю к нему: «Эдуардыч, поедешь со мной в Хабаровск? В клубе две вакансии: спортдира и врача. Нас приглашают». — «Сколько платят?» — «А сколько ты сейчас зарабатываешь?» — «Тысяч 150 в месяц». — «Хм. Там ставка — 200. Срываться смысла нет». А у него уже глаза горят: «Если дадут 250 — я согласен! Ты же знаешь, без футбола не могу».
— Ваши действия?
— Беру мобильник, делаю вид, что звоню кому-то из хабаровского руководства. Выбиваю для доктора повышенную ставку и сообщаю, что завтра прилетаем подписывать контракт.
Наутро встречаемся на «Белорусской». Говорю: «До аэроэкспресса время есть, давай в банк зайдем». Киваю на соседнее здание, где тогда находился офис не только ВТБ, но и «Динамо».
— Александр Эдуардович ни о чем не догадался?
— О, говорит, здесь же динамовцы. Нет, объясняю, они в другом крыле, а мы в банк. Пока оформляли пропуска, Ярдошвили оглядывался, охал: «Как же я хотел бы в «Динамо» работать!»
Поднимаемся в приемную к Сергею Сысоеву, гендиру. Там все скромненько, ни табличек, ни клубной символики. Появляется дама из отдела кадров, приносит контракт. Говорю: «Эдуардыч, изучай, я минут через десять подойду». Возвращаюсь — и слышу: «Прочитал. Все в порядке». — «Подписывай».
— Подходим к самому интересному.
— Подмахнув листочки, смотрит меня: «Ну что, едем?» Я понимаю: не врубается. «Эдуардыч, ты в договоре-то «шапку» видел?» Указываю на первую строчку, где аршинными буквами — «Динамо» Москва. Глазами хлопает: «Так я что, в «Динамо»?!» — «Да!» Ярдошвили вскочил, обнял меня и заплакал. Когда рассказал эту историю на его похоронах, многие прослезились.
— Вот уж у кого здоровье было богатырское.
— Не знаю, совпадение или нет, но все началось с вакцинации. Эдуардыч не хотел прививаться «Спутником», где два этапа. Радовался, когда нашел однофазный аналог. Перед этим обследовался капитально, сдал миллион анализов — вообще никаких проблем. Ни тромбов, ни бляшек. Укололся — и через месяц умер.
— Тромб?
— Да. Дома болтал по мобильнику, вдруг захрипел, выронил трубку. Все! Точно так же во время телефонного разговора оторвался тромб у Сашки Беркетова. Секунда — и нет человека! 46 лет.
Драка
— По истории с губернатором Федорищевым что скажете?
— О чем мне говорить нечего, так об этой истории!
— Думали, вас она задела. Как агента.
— Даже не представляю, с какой стороны к ней подойти. Вот агент приводит футболистов за рубль: «Вы их поднимаете — я продаю. Вам 10 рублей — остальное мое». Кому плохо? Образно говоря, получили Зиньковского за 10 миллионов — отдали за 300. Кто откажется от такого бизнеса?
— Никто.
— Агент продал за 700. Вас что, душит жаба вернуть 400, как договаривались? Честно скажу, не понимаю, какие вопросы к Павлу Андрееву. Если бы он этих футболистов не привел в «Крылья», команда так и ездила бы лифтом из одной лиги в другую. Ну да, человек на вас зарабатывает. Так вы тоже в выигрыше! Еще и болельщики ходят, электорат!
— Какую черту Павла Андреева хотели бы перенять?
— Он не публичный человек.
— Это хорошо для профессии?
— Думаю, да. Но у меня так не получается. Хотя в последнее время не лезу на рожон. В соцсетях ничего не пишу. На начальном этапе хайповал, а сейчас все. Чем меньше о тебе говорят, тем лучше.
— Большие европейские агенты уверяли нас: любому в этой профессии хоть раз угрожали. Вы сталкивались?
— Да. Много было всяких звонков.
— Что обещали?
— Голову отрезать и собакам скормить.
— Неплохо сформулировано.
— Я только начинал как агент. Время прошло — мы с этим же человеком смеялись, вспоминая. Я лез к футболистам, казалось, все умею... А у них были другие агенты.
— Ваша реакция — когда обещали голову отрезать?
— Стало не по себе!
— Как решали вопрос?
— Позвонил: «Давайте встретимся, пообщаемся». Приехал, поговорили. Мне объяснили: так нельзя. Если хочешь с футболистом побеседовать, сначала выясни, кто его агент.
— До криминала могло дойти?
— Сейчас знаю: кто угрожает и кричит — тот ничего не сделает.
— Последняя драка в вашей жизни?
— Прошлым летом в Анапе. В аквапарке заступился за сына, Рафаэля. Его другой пацан, постарше, ударил. Я подошел, взял мальчика за руку. Никакой агрессии — отодвинул. Не позволю же дальше ребенка бить? Тут вылетел папа. Ну и завязалось.
— Чем закончилось?
— Пару раз друг до друга дотянулись. Прибежали охранники, нас растащили. Потом этот папа узнал, как все было, — подошел и извинился.
Раньше я часто дрался. Порой на ровном месте конфликты вспыхивали. Например, однажды в Новороссийске на дискотеке парень докопался до моей футболки с американским гербом. Ляпнул что-то, я ответил, и он водкой плеснул в лицо. Пришлось на кулаках объяснить, что так поступать не стоит. А майка — это просто майка, к политике отношения не имеет.
Тарханов
— В прежних интервью рассказывали, как вас избивал в кабинете главного тренера ЦСКА Тарханова какой-то гражданин. Когда отказывались уезжать на контракт в «Легию».
— Так.
— Ваш рост — 196. Что ж не ответили?
— Пф-ф! Я ж еще пацан был, 19 лет! А их трое — каждый выше меня и в плечах шире. Здоровенные мужики без шеи.
— Навернули серьезно?
— С локтя один дал — все лицо разворотил. Нос сломал.
— Удивительно, что культурнейший Тарханов практиковал подобные методы.
— Его не было, вышел из кабинета. Типа позвонил кто-то. До этого я Тарханову говорил: «Не поеду ни в какую Польшу, даже не просите».
— Почему?
— Я только из Кореи вернулся, мне хороший контракт давали. Пять тысяч долларов в месяц!
— Сколько ж вам в ЦСКА платили, если в Корею рвались?
— 250 долларов. Еще и в чемпионскую команду звали, «Ильву». Я сидел в аэропорту, вылет через несколько часов. Тут примчался селекционер Светиков из ЦСКА, снял с рейса: «Срочно в офис, подпишешь документы. В Корею свою полетишь завтра». Я и не заподозрил ничего. Вдруг новости: «Корея отменяется, тебя в Польше ждут».
А я за три года до этого был в Варшаве. Мы из Новороссийска с командой ездили туда на автобусе икру продавать. Я же помнил эту картину!
— Что не так?
— По сравнению с Сеулом — дыра дырой. Вот и упирался. В итоге Светиков полетел со мной, за меня поляки наликом рассчитались. Открыл дипломат — там 400 тысяч долларов!
А время спустя ЦСКА принял Садырин, позвонил мне: «Выясни в «Легии», сколько за тебя заплатили». — «Что выяснять? Я и так знаю — 400 тысяч». — «А по документам проходит 17 с половиной».
— 400 тысяч в ту пору — неплохая сумма.
— Поляки знали, кого покупали: я вместе с Демченко стал лучшим бомбардиром юношеского чемпионата Европы. Играл за молодежную сборную. В Ростове за десять матчей забил пять голов. Смешно — Тарханов в интервью говорил, что отпустил меня в Варшаву «за игровой практикой». Кто в эту ерунду мог поверить?!
— Про ваше избиение ему задавали вопросы не раз. Александр Федорович не колется: «Орещук врет».
— А что ему еще говорить? Свидетелей нет, лишь мои слова. Зато полетел я в Варшаву с двумя тампонами в носу и синяками под глазами. Поляки охренели от этой картины! Спрашивают: «Что с тобой?» — «На тренировке головой ударили».
— Платили-то сколько?
— Ту же пятерку. В деньгах я не потерял. Мне еще Светиков из того дипломата совал 20 тысяч. Но я вернул: «Оставьте себе с Александром Федоровичем».
— Премиальные в «Легии» тоже были хорошие?
— Я помню историю: последний матч в Лиге чемпионов «Спартак» проводил в Варшаве. Отыграли, пошли с Аленичевым, Титовым и Мамедовым пиво пить. Ребята руки потирали: «О, сегодня пятерочку заработали». Я переспросил: «Какую пятерочку?» — «Нам за победу пять тысяч долларов платят!»
— Это много?
— Им казалось — много. Пока я не сообщил, что «Легия» взяла в группе семь очков — и каждый футболист получил 70 тысяч долларов!
Тогда от УЕФА за победу в Лиге чемпионов команде полагалось 900 тысяч швейцарских франков. В долларах — где-то 700 тысяч. В Варшаве 40 процентов сразу отдавали футболистам, там уж делили. В итоге в «Спартаке» за шесть побед заплатили каждому игроку 30 тысяч долларов. А в «Легии» за две победы и ничью — 70.
«На парах»
— Светиков в самую звездную пору был администратором «Ленкома». Потом перекинулся на футбол. Где сейчас?
— Был в киевском «Динамо» главным советником Суркиса. Наверное, там и сидит.
— С Тархановым здороваетесь?
— Головой ему при встрече киваю. Руку не подам никогда.
— Почему он не видел в вас игрока?
— А вы вспомните его команды — там «столбов» почти не было. Я не вписывался! Он любил техничных ребят. Мы у Тарханова тренировались подспущенными мячами. Я их ненавидел, постоянно выбивал куда-то. Тарханов орал: «Ты что делаешь?!» Но не могу я сдутыми работать!
— Кому-то это нравилось?
— Радимову, Лебедю, Файзулину, Сашке Гришину или Ульянову — в кайф. А мне нужен хорошо накачанный мяч — чтобы ударить посильнее. Тарханова раздражало, что я вечно чем-то недоволен, еще и ответить мог. Вот Дзюба сейчас такой же.
— Подспущенный мяч — это Тарханов у бразильцев подсмотрел?
— Наверное. А когда в пуховиках стали тренироваться, для меня это вообще было дико.
— В пуховиках?!
— Март, сбор в Голландии. Тарханов говорит: «Одеваемся потеплее». В автобусе чувствует — совсем холодина. Командует: «Дуйте за пуховиками!» Приезжаем на поле — идет мокрый снег. Стоим дрожим, друг другу перебрасываем этот сдутый мячик. Так пуховики и не сняли.
— Кто у Тарханова был номер два по критике?
— После меня-то? Пожалуй, Вася Иванов. Но я был первым с большим отрывом.
«Ни в «Локомотив», ни в «Спартак» Игнашевича не брали. Говорили — слабый. А я взял». Тарханову — 70!
— Самая смешная история, когда вам досталось?
— Это не при Тарханове, раньше. 1993-й, готовился к выездному матчу Лиги чемпионов с «Рейнджерс». Но в Шотландию меня не взяли.
Сплю один на базе, рано утром вдруг включается свет. Команда вернулась. Заходят Вася Иванов, Леша Бобров и Серега Мамчур: «Пошли к нам!» — «Зачем?» — «Увидишь». Захожу — у них на столе бутылка виски.
— Обрадовались?
— Не особо. Говорю: «Мужики, вы чего? У меня сегодня игра за дубль». — «Ерунда, сейчас выпьем — на парах еще лучше сыграешь». А я вообще не пил. Не знал, что такое «на парах». Причем матч в манеже очень важный!
— «На парах» — самое оно. Если важный.
— Откупорили бутылку. Надо ж чем-то закусывать! Лежит пакет сникерсов. Мне стакан подносят, я — хлобысть! А-а-а! Дают шоколадку — но пока ее разжуешь... Кинулся к крану с водой. Скорее запил.
— Многие наступали на эти грабли.
— С того момента я сначала шоколадку разжевывал, потом пил. Наклюкались хорошо. Кое-как вспомнил: «Игра в полдень». — «Ну, иди поспи». Глаза открываю — автобуса нет! Уехал!
— Вас не разбудили?
— Забыли. Напяливаю что-то на себя, бегу в соседнюю комнату, путаясь в штанах. Там Мамчур дрыхнет. Трясу: «Серега, проспал!» — «Отвали». — «Автобус уехал!» У Мамчура была BMW.
— Помог?
— Автобус обогнали! Сижу в раздевалке, никому слова не говорю. Чтобы духан не пошел. Состав называют, выходить на поле — а мне хреново!
— Те, с кем пили, отсыпаются на базе?
— Нет, обещали явиться, меня поддержать. Действительно пришли. Говорю: «Пацаны, ну когда пары-то пойдут?» — «Разомнись хорошенько. Побежишь — сразу прочувствуешь». А мне все хуже и хуже.
— Ну и как отыграли?
— Десятая минута, я перед пустыми воротами. По мячу не попадаю! Тренер Колповский подзывает: «Иди-ка сюда». Подхожу. «Дыхни!» Я дышу — и он все понимает: «Твою мать! Отчислен!» И меняет.
Иванов, Мамчур и Бобров заходят в раздевалку: «Ну что?» — «Где ваши пары-то?» — «Да это мы так...» — «А меня из команды выгнали». Они пошли к Колповскому, поговорили. Тот смягчился: «Ладно, испытательный срок для него».
Крокодил
— Это вас еще курить не научили.
— Как не научили? Радимов постарался! Единственная сигарета в моей жизни. С тех пор даже запах не переношу. И водку пить не могу.
— Видимо, вечер удался.
— Отыграли матч, выходной. Отправились с Радимовым в клуб «2x2» на Тверской. Выпили по пять капель. Когда вернулись на базу, Влад предложил закурить. Я ответил: «Не курю». — «Ты хоть пробовал? Нет? Идем, научу».
Вытаскивает настоящий американский Camel. Крепче ничего не придумать. Дает мне, едва затягиваюсь. Нет, говорит, надо глубже, ввинчивать этот дым в самые легкие.
— Знаток.
— Ну я и затянулся. Разок, другой, от сигареты один бычок остался. Влад такой любезный: «Что чувствуешь?» — «Ничего не чувствую». Захожу в дверь — и все, больше ни хрена не помню. Навалилась темнота.
— Как образно рассказываете.
— Пришел в себя — обнимаю унитаз. Меня выворачивает наизнанку. Это сочетание — водка и Camel — для меня просто ад. Три дня рвало желчью, капельницу ставили... Ровно 30 лет не прикасаюсь к водке.
— Ни единой рюмки?
— Нет. Стоит подумать — сразу во рту тот самый вкус желчи.
— Какую историю из собственного прошлого вспомнили недавно — и смеялись?
— У Мамчура была старенькая BMW, из Германии пригнал. Как-то вечером говорит: «Пацаны, съезжу за пивом». Ждем, ждем. Наконец возвращается — без пива, а главное, без машины. Спрашиваем: «А где BMW?» — «Ментам подарил».
— Вот это ответ.
— Начинаем выпытывать подробности. Серега объясняет: «Еду в левом ряду по Садовому, впереди тоннель. А мне-то направо. Резко перестраиваюсь — и в знак у разделителя! Бу-бух! Подходит гаишник: «Ваши документы». Я вытаскиваю из бардачка стопку бумаг, протягиваю вместе с ключами от BMW: «Дарю! Поздравляю с приобретением».
Оказалось, машина куплена за 500 марок, до сих пор на немца оформлена. Мамчур никак не мог поставить ее на учет, постоянно возил с собой кучу документов. А тут еще с ремонтом заморачиваться бы пришлось. Вот и избавился разом от двух проблем.
— Силен.
— А как мы с Радимовым в Таиланде отдыхали? Приехали на ферму, где разводят крокодилов. Покормили их курицей с мостка, и Влад задумчиво произнес: «А слабо голову засунуть в пасть?»
— Живому крокодилу?
— Да! Радим-то не рискнул. А я запросто. Говорят, перед этим крокодила кормят до отвала и держат в очень холодной воде, отчего он впадает в такое состояние, что не может сомкнуть челюсть. Потом Влад слона увидел, снова начал подзуживать: «А под него слабо лечь?»
— В каком, простите, смысле?
— В прямом. Популярная в Таиланде штука — массаж слоном. Укладываешься на землю, и он пару минут легонько по животу ногой бьет, хоботом щекочет. Сегодня я бы ни за какие деньги не подписался под эту авантюру. Мало ли что у зверюги в башке. Вдруг перемкнет и раздавит? А в юности о таких вещах не думаешь.
— Это точно.
— Эх, беззаботное времечко. Вспоминаю, как Владу при Тарханове «Мерседес» подарили. Е-класса! Команда офигела. Парню 19 лет — и такой автомобиль! У Радима была машина, у меня — харизма. Вечером он за руль, я рядом, мчали куда-то в центр и зажигали так, что к утру даже на бензин денег не оставалось.
А когда еще за дубль играли и в пансионате на Песчанке жили, зарплаты хватало на неделю. Потом скидывались, на последние крохи покупали два сникерса, заваривали чай и делили батончики на пятерых. Это был наш ужин.
Форму стирали сами. Если просохнуть не успевала, тренируешься в мокрой. Расскажи молодым — не поверят. У них-то сейчас все есть. Но... Правильно Валера Карпин говорит: «Раньше умели и пить, и играть. А теперь не пьют и не играют».
Харламов
— Мало кто помнит, что в 1994-м в отборе к юношескому чемпионату Европы вы спокойно разделались с итальянцами во главе с Тотти.
— Это годы спустя смотрели их состав и поражались: надо же, там и Тотти, и Неста, и Локателли, и Симоне Индзаги... А тогда совершенно не впечатлили. Тотти запомнился лишь тем, что на «Локомотиве» грубо подкатился под Радимова. Влад вскочил — и кулаком в челюсть.
— Удалили?
— Конечно. 20-я минута! Досматривать игру не стал. Собрав сумку, рванул на стадион «Торпедо», где у ЦСКА начинался календарный матч. Потом телевизор включаем — Радим в запасе сидит. А с итальянцами и без него справились. Здесь вдесятером обыграли их 2:0, забили я и Андрюха Кривов. Он же в Бергамо воткнул победный — 1:0.
— Что за бизнесмен спонсировал вашу сборную?
— Дядя Рафик. Из Астрахани. Оплачивал нам поездки за границу, финансово помогал. Небескорыстно — его сын Сашка Патеев тоже в этой команде играл. По уровню уступал нам, но относились к нему нормально. Все понимали: если бы не отец, у нас бы ни хрена не было.
— Это дядя Рафик пошил вам модные малиновые пиджаки?
— Не пошил, а оплатил в ЦУМе, где нас одели-обули накануне вылета в Испанию на Евро. У меня в телефоне фото есть, смотрите — мы с Семаком в этих пиджаках. Я в сборной с Серегой пять лет в одном номере жил. А вот свежий снимок — я в спортивном костюме, который нам выдали в 1995-м перед молодежным чемпионатом мира в Катаре.
— Сохранили?!
— Ага. Даже влезть в него ухитрился.
— Что за чудо-футболист был в дубле ЦСКА, способный кулак целиком засунуть в рот?
— Сережа Юркевич. По прозвищу Царь. Не представляю, как это делал, — кулак-то здоровенный.
— Ну и как сложилась судьба удивительного человека?
— Понятия не имею. После дубля поиграл пару лет в Белоруссии и закончил. Вот за кого безумно обидно, так это за племянника Харламова.
— Тоже Валерия?
— Да. Талантище. В дубле ЦСКА был королем. Шустренький, техничный, с мячом такое вытворял... На носовом платке легко обыгрывал двоих-троих.
— Что ж не раскрылся?
— Безбашенный. Пил по-черному. Из квартиры выносил вещи, в том числе дядины медали, награды, кубки. Сдавал в ломбард. Помню, как его дед, отец Валерия Борисовича, приходил к нам, плакал. Мы давали ему деньги, чтобы обратно все выкупал.
— С гнильцой парень?
— Нет-нет, хороший, безобидный. Просто из-за алкоголя с какого-то момента себя уже не контролировал. Больной человек. А к концу жизни еще и наркоманом стал. В 36 умер.
— Как и легендарный дядя, похоронен на Кунцевском?
— Да, в одной могиле — два Валерия Харламовых.
— Самое памятное столкновение с наркотиками в вашей жизни?
— При мне ни разу не нюхали и уж тем более не кололись. Таких приятелей, слава богу, нет. Вот травкой кое-кто баловался. О, смешную историю вспомнил!
— Ваши истории нас покорили.
— В Небуге проводили сбор питерское «Динамо» и «Черноморец». Поселились в одной гостинице. Как-то после ужина зашел к новороссийским знакомым, а среди них были любители травки. В номере окно не открывалось, так они в вытяжку дым пускали.
— Изобретательно.
— Через пару часов стою на ресепшене, подходит Долматов, тренировавший тогда «Черноморец». Сердито: «Девушка, ну скажите своим рабочим, чтобы не жгли на улице траву!» У той круглые глаза: «Вы о чем? Дождь третий день как из ведра. Никто ничего не жжет». — «А у меня в номере по вечерам паленой травой пахнет...»
— Ха-ха.
— Выяснилось, что Долматов живет в 418-м номере, а те ребята — в 318-м, прямо под ним! Вот бедного Олега Васильевича и обкуривали.
Судьи
— С Тархановым у вас было вон как тяжело в отношениях. Но фразу «я его за тренера не считаю» вы сказали про другого человека.
— Это про кого же?
— Про Подпалого.
— Я забрал эти слова.
— Мы не знали.
— Даже извинился перед Сергеем. Понимаете, когда ты футболист, остро реагируешь на любую мелочь. Кажется, что тебя задвигают, скверно относятся... Проходит время — все переосмысливаешь. Осознаешь: это ты не добежал, не поборолся. А тренер себе не враг.
— Подпалый обиделся на ваши слова?
— Думаю, да. После того интервью я ему позвонил: «Серега, давай увидимся». — «О чем нам говорить?» — «Пожалуйста, хоть пару минут удели». Встретились. Я сказал: «Прости. Был неправ, сам недорабатывал».
— Что ответил?
— «Рома, я тебе всегда давал игровое время, ты забивал. Но на 90 минут тебя не хватало». Я наколотил за половину круга в этой «Носте» мячей 14. Все Подпалый делал правильно!
Говорит мне: «Я хотел как лучше — а ты кипятился от каждой замены! Начинал меня при всех оскорблять. Ну и как я должен был реагировать? Понятно — штрафовал, выгонял с тренировок». Вел я себя безобразно.
— Еще перед футбольными людьми извинялись?
— Перед судьями. Раньше они не были одуванчиками!
— Прекрасно сказано.
— Ты мог послать арбитра — и он тебя в ответ. Мне Игорь Егоров однажды такое сказал, что уши завернулись в трубочку. Четко объяснил, кто я и откуда.
— Звучит интригующе.
— Играли в Томске. Что-то я ему ляпнул: «Слышь, ты, клоун...» Егоров подзывает, берет за майку двумя пальцами: «Я тебя могу удалить, а могу послать на три буквы». Пауза. Продолжает: «Удалять не буду, потому что не хочу ломать игру. Но пошел ты туда-то и туда-то. А еще вякнешь — прямо здесь разобью ****!» Мужик ответил четко и понятно.
— А вы?
— Извинился, руку ему пожал: «Игорь, я неправ, тема закрыта». А сейчас? Ты с арбитром вот так поговори — он карточку даст и еще «простыню» на тебя накатает. Получишь пять игр дисквалификации. Мы на поле живем, даем волю эмоциям — а цепляются за каждое слово. Спросишь: «Эй, реф, что делаешь?» — сразу за желтой лезет. Ни судить не умеют, ни наладить контакт.
— Последний арбитр, которого уважали?
— Игорь Егоров, Баскаков, Ибрагимов, Бутенко... Каждый мог ответить. Если прибьют — настолько красиво, что не подкопаешься. Даже пенальти не надо было придумывать. В любой команде такие исполнители — обложи штрафными, и хватит. Один-два забьют! На что жалобу писать? Что тебе штрафной поставили?
Галямин
— Еще вы Галямина критиковали. Тоже потом извинялись?
— Перед Галяминым — никогда! Готов повторить все, что говорил. Слабый и человек, и тренер. Разочаровался в нем очень сильно.
— Что случилось-то?
— В 2002-м меня пригласили в питерское «Динамо». Главный тренер — Сергей Ломакин. Поехали на сбор в Испанию, там ко мне подошел Галямин.
— Почему к вам?
— Мы были еще по ЦСКА знакомы. Жалуется: «Живу в Барселоне, финансовые трудности. У вас, вижу, команда с деньгами. Познакомишь с тренером?» Ладно, свожу их. Через месяц Галямина нам представляют как спортивного директора.
Проходит время — Ломакин говорит: «Ром, кто-то из команды стучит президенту. Тот знает прямо все». — «Может, из штаба?» — «Я штабу доверяю полностью, мы уже обсудили». Дальше первый тур, матч с «Томью». Сергей Владимирович с составом, конечно, начудил. По звездам искал сочетания.
— «По звездам» — фигура речи?
— Реально! Перед вечерней тренировкой один состав, после — другой, утром — третий, на установке называет четвертый. Жена Ломакина была звездочетом.
— Это многое объясняет.
— Сказала ему: вот эти футболисты должны выйти на поле. А он доверился, любил ее безумно. Проиграли 1:3. Наутро звонок: «Срочно в клуб».
— Всей командой?
— Главный тренер и ведущие игроки: Шуканов, Лаврик, Литвинов, я. Сидят Галямин и Амелин, хозяин клуба. Последний говорит: «Мы с Галяминым приняли решение...» До нас сразу дошло, откуда доносился стук.
Амелин продолжает: «Поскольку Сергей Владимирович на сборах занимался ерундой, с ним прощаемся. Главным тренером становится Галямин». Я говорю: «Как Галямин?!» Поворачиваюсь к нему: «Вы-то куда, Дмитрий Александрович? Уверяли же, что единомышленники». Он отвечает: «Ломакин команду не готовил. Я это видел — пришлось доложить президенту».
— Сильно.
— Тут не выдержал Ломакин, вскочил: «Ах ты крыса! Я тебя подобрал, а ты такие вещи за спиной творишь?!» Я принял сторону Сергея Владимировича, разумеется.
— Галямин не простил?
— Ставил меня крайним нападающим — чтобы вешал на Файзулина, который на две головы ниже. Я к угловым флажкам бегал. За 20 игр забил один мяч.
Наконец Галямина снимают. Вместо него приходит Гладилин. Говорит: «Рома, у меня пять матчей, чтобы выправить ситуацию. Мы берем Тракиса, Янкаускаса и Жвингиласа. Я знаю, что ты за футболист. Но смотрю на статистику — ты во что играешь?! Это же немыслимо!»
Честно ему объясняю: «Надо мной издевались». Гладилин прерывает: «Да мне это не интересно. Вот тебе пять игр, чтобы все показать. Делай что хочешь, я тебя не меняю. Задачу сняли, наверх уже не выйдем, готовимся к следующему сезону». Развязал мне руки!
— И что?
— За пять матчей забиваю пять! Гладилин поражен: «Маленького Жвингиласа берем в пару к Орещуку, а Янкаускас и Тракис мне не нужны».
Визитка
— Как тренер Галямин — пустое место?
— Знаете, как его убрали? Летим в Читу. В самолете говорит: «Будем играть в линию». Никто из нас не знает, что такое «линия».
— Да ну?
— Клянусь вам — первый раз от Галямина услышали. Спрашиваем: «Как это?» — «Я у Липпи увидел. Прилетим — на стадионе вам покажу». Помните, в Чите Ковалев был? Колоритный такой дяденька.
— Еще бы. Две должности совмещал — тренера и президента.
— Приезжаем на стадион, Галямин головой крутит — о, Ковалев сидит! Нет, говорит, сейчас ничего демонстрировать не стану, шпион на трибуне. Лучше на макете покажу. Ну и показал: «Вот так выстраиваемся, держим линию, что бы ни творилось. В этом секрет больших побед, никто к этой тактике не готов».
— Судя по тому, что Галямина сняли, больших побед не случилось?
— У Читы была легенда клуба...
— Галимов?
— Да. Ему забрасывают, Галимов вж-ж-жих — раз за разом всех оббегает! А мы линию держим, не ломаемся! То ли три нам забили, то ли четыре. Видимо, кто-то Амелину позвонил, рассказал, что происходило на поле. Тот набрал Галямину: «Оставайся в Москве».
— Хоть не в Чите.
— Вот-вот, мог бы и в Чите его оставить! А с приходом Гладилина к нам вдруг повернулось лицом МВД. Лично министр Грызлов.
— Амелин имел отношение к этим структурам.
— Да. Тоже смешная история получилась. Играем с ЦСКА на Кубок. На «Петровском» почти аншлаг, 15 минут проходит — «горим» 0:2. С трибун орут: «Верните деньги!»
Как-то мы завелись — раз, я забиваю. Следом Жвингилас. 2:2! Еще было правило «золотого гола» — на 99-й Лаврик втыкает, 3:2 побеждаем! Мы бежим к трибунам. Болельщики висят на сетке — слышим: кр-р-р...
— Это что же?
— Сетка заваливается!
— Кто-то убился?
— Не представляю, как все уцелели. Народ в кучу повалился. После матча Грызлов приезжает к нам на базу — объявляет: «Президент вам выписал пятерные премиальные, все-таки ЦСКА обыграли. А я хочу наградить троих футболистов, забивших голы». Вручает именные часы.
— С кукушкой?
— Командирские с надписью — «от министра МВД». Затем говорит: «У кого-то есть вопросы?» Подаю голос: «У меня!» Министр настороженно: «Что такое?»
Объясняю: у меня на машине номера о001оо. А регион — 23-й, Краснодарский край. В Питере замучили, ста метров проехать не мог! Постоянно хотели за что-то оштрафовать, денег снять.
— Это понятно.
— А министр не сразу понял. «От меня-то что хочешь?» — «Можете свою визитку подарить?» Тот офигел. Команда тоже. Переспросил: «Что-что?» — «Ну, визитку...» Грызлов задумался. Потом вытащил, протянул. Уточнил: «У кого-то еще есть вопросы?» Я снова руку поднял: «У меня». — «Что еще тебе надо?» — «Вы поймите, в наше время визитка не катит». — «А что катит?»
— Очень любопытно. Так что же?
— Я объясняю: «Нужно написать: «Просьба от министра: посодействовать Роману Орещуку». И разборчиво автограф».
— Что Грызлов?
— Прищурился: «Ты совсем охренел?» Гладилин опомнился, шепчет: «Рома, ты дурак?!» А я уже вошел в раж, не остановить. Начал канючить: «Вы не представляете, меня в городе так душат, на тренировки опаздываю. Я ж не за себя беспокоюсь, за команду...» Грызлов вдруг сжалился: «Ну, давай». Написал. Я Радиму показал — он чуть с ума не сошел. Отжал у министра я все что можно.
— На дороге пригодилась?
— Стоило вытащить эту визитку — мне честь отдавали! «Езжайте, езжайте...»
— Министерские часы на вас сейчас? Тоже какие-то значительные.
— Это очень редкие часы. Таких в мире всего 500 штук, лимитированная версия. Называются Pele.
— Вот как?
— Да-да, незадолго до смерти Пеле запустил эту партию. Вот его портрет. Давайте-ка посмотрим, какой номер... Самому интересно... 57-й!
— Откуда у вас такие?
— Подарок!
— От Пеле?
— А неважно от кого. Непростой человек из футбольного мира подарил, отблагодарил.
Подъемные
— Вы же изначально не в петербургское «Динамо» собирались, а в «Зенит».
— Да. В ноябре 2001-го играем с «Черноморцем» на «Петровском». Последний тур, мы уже вылетаем, а «Зенит» за призовую тройку борется. Побеждает 2:1, но я провожу неплохой матч, забиваю Малафееву. Прямо на стадионе подходит Макс Деменко: «Тебя Юрий Андреевич ждет».
— Морозов?
— Да. Пообщались, записал мой домашний телефон — мобильника еще не было. В декабре звонок: «Приезжай!» Из Новороссийска примчался в Питер, с Мутко, президентом клуба, быстренько обо всем договорились, даже на награждение пригласил. Команде вручали бронзовые медали.
— В СКК?
— Наверное. Единственное, что запомнилось, — как пел под гитару Розенбаум, которого тогда впервые на сцене увидел. Большое впечатление произвел — мощный голос, классные тексты. Потом в машине только его и слушал.
А в тот вечер вернулся в гостиницу, лег спать. Во втором часу ночи — стук в дверь. Открываю — на пороге мужик. «Вы кто?» — «Динамо» Санкт-Петербург, начальник команды». — «Неинтересно». Захлопываю. Опять барабанит: «Вы хотя бы спуститесь, приехали серьезные люди».
— Уважили?
— Ладно, одеваюсь, иду вниз. Там двое в милицейской форме и Амелин. Сразу: «Ты нам нужен. У нас амбициозные задачи. За год выходим в высшую, через пять лет будем в Лиге чемпионов играть». Думаю: вот это уровень! «Что по условиям?» Амелин с усмешкой: «Ну сколько ты хочешь?» Я называю космическую сумму.
— Это какую же?
— С Мутко была договоренность: зарплата — восемь тысяч долларов. Подъемные — 50 тысяч. Но Амелину я озвучил другие цифры — 12 и 100. Мол, именно столько обещали в «Зените».
— Поверил?
— Спокойно произнес: «Пятнашку и мы дадим. Подъемные — двести».
— 200 тысяч долларов?!
— Да-а! Я протянул руку: «Согласен». Утром подписали контракт.
— Не обманули вас?
— Нет-нет, выплатили все до копейки. А Мутко, получается, я швырнул. До сих пор стыдно. Он еще неделю звонил моим родителям в Новороссийск, спрашивал, куда я пропал. Пока «Динамо» не объявило о переходе.
— Вы и сегодня считаете, что правильно сделали?
— Нет, конечно. В деньгах-то я выиграл. Но «Зенит» — это другой уровень, борьба за медали. Если бы перешел туда, оставшаяся часть карьеры сложилась бы совсем иначе.
Долматов
— Динамовского капитана Виталия Литвинова на «Петровском» отлупили на ваших глазах?
— Да. Удивительная история. Обыгрываем «Рубин» 1:0, сидим в раздевалке. Вдруг залетают два амбала и начинают мутузить Виталика, приговаривая: «Сука, отдашь в три раза больше!» Мы бросаемся на помощь, прибегает милиция, тех уводят. Сидит побитый Литвинов, ничего не понимает.
Позже выяснилось: армянин по имени Артур, футбольный «жучок», пообещал играющим на ставках бандитам, что с «Динамо» вопрос утрясет и мы дома сольем «Рубину». Привез их к парню, сказал: «Знакомьтесь, это Виталий Литвинов, капитан команды».
— Подставной?
— Ну да. Тот забрал деньги. Из «Динамо» Артур ни с кем не разговаривал. Просто ждал, что мы проиграем казанцам, которые как раз в том сезоне выходили в высшую лигу. Но мы их неожиданно хлопнули, и бандиты, поставившие приличную сумму на победу «Рубина», решили с Виталиком поквитаться.
Когда в милиции им устроили очную ставку с настоящим Литвиновым, те поразились: «Это не он!» — «Как? Вы же его избили!» — «Да, но деньги отдавали другому». Не в курсе, нашли подставного или нет, а Артур точно получил срок.
— Самый забавный человек в том «Динамо»?
— Сашка Панов. Росточка небольшого — при этом повсюду таскал с собой огромную борсетку. Как-то открыл — а там два паспорта, три телефона, бумажник, миллион дисконтных карт, еще что-то... В команде посмеивались: «Взял бы сразу спортивную сумку и все бы в нее загрузил».
В другой раз сидим в бане расстроенные: накануне сыграли неудачно. Тут распахивается дверь, Панов два ящика пива заносит: «Праздник сегодня, ребята!» Мы переглядываемся: «Что за праздник?» — «Четыре года назад грохнули французов на «Стад де Франс». Наливайте!»
— После Гладилина «Динамо» возглавил Долматов. У которого была маниакальная черта: обвинять футболистов в сдаче матча. К вам цеплялся?
— Ни разу. Я ж нападающий, от своих ворот далеко. Под подозрение у Олега Васильевича обычно попадали голкипер и защитники. Чуть реже — хавы. Однажды в «Черноморце» так Авалу Шамханова накрутил, что тот на базе едва ли не с кулаками полез на Бута-старшего. Виталик психанул, стулом в него запулил.
— Авалу в гневе мог и кадык прокусить.
— Ну, Бут тоже с характером, в обиду себя не даст. Если бы их не разняли, не знаю, чем бы закончилось.
— В «Динамо» вы довольно быстро рассорились с Долматовым и доигрывали сезон во второй лиге, в «Содовике». Что произошло?
— Все как с Подпалым. Тогда казалось, что Долматов придирается, неправильно меня использует. Годы спустя понял: прав-то он, а не я. Нужно было отрабатывать назад, участвовать в комбинационных действиях. А я любил играть на острие, плюс становился старше, хотелось меньше бегать. Чувствовал себя академиком. Ворчал, огрызался. Отсюда и конфликт. К тому же Олег Васильевич сильно изменился по сравнению с тем временем, когда тренировал «Черноморец».
— В чем стал другим?
— Новороссийский Долматов был мягче, спокойнее, ближе к ребятам. К морю вывозил на пикник. Та команда — как одна семья. В Питере о совместных посиделках уже не было и речи, Олег Васильевич держал дистанцию. На козе не подъедешь, на ракете не подлетишь.
Сейчас-то у нас нормальные отношения. Оба живем в Малаховке, часто видимся, можем поболтать, кофейку попить. Но из «Динамо» летом 2003-го мне пришлось уйти.
Борман
— Отправились в Стерлитамак. К Валерию Овчинникову по прозвищу Борман. Это же из-за вас он за арбитром Карасевым гонялся?
— Да, в Урене судья над нами поиздевался. Апофеоз — 90-я минута. Жуткий ливень, 0:0. После моего удара вратарь «Энергетика» отбивает мяч так, что тот застревает в луже почти на ленточке. Ускоряюсь, оббегаю вратаря, он хватает за ноги, и я падаю лицом в грязь.
— А Карасев?
— Не реагирует. Пытаюсь подняться, но вратарь крепко держит за ноги, не отпускает. Через пару секунд защитник выносит мяч — и арбитр дает финальный свисток.
Бормана в тот момент мучили боли в спине, несколько недель передвигался на костылях. А в Урене на стадионе два медведя жили. В клетке, недалеко от раздевалок.
— Талисманы клуба.
— Да. И вот картина: Карасев, свистнув, бежит в сторону судейской. Борман на костылях — за ним. Орет: «Ах ты *******! Да я тебя закопаю! Да я тебя медведям скормлю!»
— Неужели нищий «Энергетик» зарядил московского арбитра?
— Вряд ли. Под нас тогда возили деньги люди Первака из челябинского «Лукойла», с которым мы конкурировали за выход в первую лигу. Могли они не только соперника простимулировать, но и с судьей поработать? Да легко. В любом случае Карасева после той игры дисквалифицировали.
- Полгода с Овчинниковым — веселое время?
— О да! С выезда, где недобрали очков, возвращаемся на автобусе в Стерлитамак. Три часа ночи, спим. На въезде в город Валерий Викторович командует водителю: «Тормози». Затем уже нам: «Подъем! Все на выход!»
Темень, пустая трасса, мы заспанные, озираемся по сторонам, не понимая, что от нас надо. Вдруг странный шум над головой — говорит: «Смотрите!»
— А там что?
— Вагонетки по канатной дороге везут сырье для производства соды. На завод, который и спонсировал клуб. Борман поднимает палец: «Видите, это ваш начальник трудится не покладая рук. Круглые сутки! Чтобы команда ни в чем не нуждалась. А вы, бляха-муха, порадовать его не в состоянии, играете херово». Распаляется, мат-перемат... Тут уж у всех сон как рукой сняло.
— С какой фразой у вас Борман ассоциируется?
— Ха! Время от времени повторял: «Все, худею!» На завтраке, обеде и ужине действительно не появлялся. Я думал: какая сила воли! А жил он с нами на базе. Рядом ресторан, где кормили команду. Вход с улицы.
Однажды мне не спалось, в полпервого ночи вышел свежим воздухом подышать. Вижу — дверь в ресторан приоткрыта, повариха огромную кастрюлю тащит. Спрашиваю: «Вы куда?» — «Валерию Викторовичу покушать несу».
— Какая изящная история.
— Или вот случай. Старики рассказывали: Овчинников, возглавлявший нижегородский «Локомотив», договорился со своим другом Найденовым игру расписать. Счет должен быть 2:1 в пользу Нижнего.
«Жемчужина» один забивает, два пропускает — все по сценарию. Но во втором тайме внезапно получает третий, четвертый. Заканчивают 4:1. Бормана уводят на пресс-конференцию, возмущенный Найденов заходит в раздевалку «Локомотива». Видит, что Овчинникова нет, и говорит игрокам: «Пацаны, команда у вас хорошая. А тренер — гондон!»
Найденов
— С Найденовым и вы успели поработать.
— В Новороссийске, чуть-чуть. Команда еще называлась «Цемент». Найденов рано начал подпускать меня к тренировкам с основой. А дебютировал я во второй союзной лиге в матче с «Нартом» за два месяца до 15-летия! Но из «Цемента» к тому моменту Арсен Юльевич уже ушел. Про него две истории расскажу.
— Давайте.
— Первая говорит о порядочности Найденова. Он никого не обманывал. Если что-то пообещал — выполнит. Неслучайно в команде его все называли Папа. Однажды пригласил нападающего из Волгодонска. Долго окучивал, машиной соблазнял — в конце концов убедил. Тот собрал вещички — и в «Цемент». Контрактов в те годы не существовало.
Выходит на первую тренировку — никакущий! «Дрова»! Кругом поражаются: «Арсен Юльевич, вы кого привезли?» — «Не волнуйтесь, сейчас освоится и в игре себя покажет».
— Показал?
— Еще как! Вышел в старте — все мячи потерял. Ни удара, ни обводки. Ноль! В раздевалке Найденов объявляет бедолаге: «Ты отчислен!» Поворачивается к начальнику команды: «Завтра едешь с ним на завод, забираешь «Волгу», оформляешь на него и...» Пауза. Переводит взгляд на игрока: «Чтобы больше я тебя не видел!»
— Реально отчислил?
— Да. Но «Волгу» дал. Обещал же.
— А второй эпизод?
— В 1995-м Найденов долго в «Жемчужину» зазывал: «Сынок, давай к нам». Я отказывался, хотел за ЦСКА играть. Но когда понял, что при Тарханове в состав не попаду, сам набрал Арсену Юльевичу: «Я согласен. Возьмете?» — «Нет. Ты что, моей смерти хочешь?» — «Почему?» — «Взял уже одного молодого — Суанова. Теперь его по всему городу ловим. А если и ты приедешь, будем двоих ловить. Мне это не надо».
— Расстроились?
— Разозлился. Вместо «Жемчужины» перехожу в «Ростсельмаш». Первый же матч — в Сочи. В самолете сижу рядом с Балахниным, говорю: «Серега, сегодня выиграем, у меня зуб на Найденова». Тот смотрит как на психа: «Ты очумел? «Жемчужина» на четвертом месте, мы — на последнем, ни одной победы за полгода, до чужих ворот дойти не можем...»
— Даже так?
— Но я был уверен: порвем! Еще и с погодой повезло. Прилетаем утром — жарища. Днем ливень прошел, а к вечеру снова выглянуло солнце. Представляете, какое испарение? У нас команда молодая, а в «Жемчужине», кроме Суанова, сплошь старички. Минут двадцать подвигались — и встали. Мы просто прокидывали мяч мимо и убегали.
— Выиграли?
— 3:1. Забили Маслов, Лоськов и я. Самое обидное, Вася Уткин тогда в эфире заявил, что «Жемчужина» продала игру. Кому — нищему «Сельмашу»? Да у нас вообще денег не было, пацаны по восемь месяцев сидели без зарплаты!
Стимулирование
— В 2009-м, когда в Новороссийске заканчивали, «Сибирь» простимулировала ваш «Черноморец» перед игрой с «Аланией». Сколько подвезли?
— История такая. Мы вылетаем, Владикавказ борется за выход в высшую лигу с «Сибирью». Очков поровну, а чтобы опередить ее по разнице мячей, нужно обыграть нас 4:0.
В то время у агента Сафонова в «Сибири» было много клиентов. Звонит мне: «Ребята готовы скинуться из премиальных, чтобы вы против «Алании» бились». Называет три цифры: за победу, ничью и поражение в один мяч. Только не сдавайте!» Отвечаю: «Николаич, мы и не собирались. Как-никак дома играем. Бой дадим точно».
— Дали?
— Пластались, цеплялись, кусались — но в концовке все-таки пропустили. 0:1. «Сибирь» это вполне устроило, заплатили нам то ли по три, то ли по четыре тысячи долларов.
Пару дней спустя через «Юнистрим» неожиданно получаю перевод от Сафонова — 30 тысяч зеленых. Перезваниваю: «Что это?» — «Каждому игроку «Сибири» за выход в высшую лигу подарили BMW. Тебе такую машину дать не можем, но посчитали, что ты тоже достоин премии». — «Я-то за что?» — «Ну как? Сдержал слово. Мужик!»
Я пришел на базу и эти деньги раздал — игрокам, администраторам, массажистам, поварам... Набралось 30 человек. Каждому — по тысяче.
— Вот это поступок.
— Наутро мне набирает Сафонов: «Рома, тебя кто просил доллары раздавать?» — «Никто. Мое решение. Посчитал, что так будет справедливо». — «Это были деньги для тебя. Ты хоть понимаешь, что сейчас происходит?» — «Что?» — «Мне звонят из «Черноморца» мои футболисты, спрашивают: а сколько вы Орещуку перевели? Нам он дал вонючую тысячу долларов — значит, что-то скрысил...»
— Мы в шоке.
— Я сам обалдел! Хотел-то как лучше. А меня же еще ворюгой выставили.
— Вы работали с Сафоновым, когда от него уходил Дзюба?
— Да. Там что-то было связано с папой Артема. В подробности я не вникал. Дзюбой тогда занимался Миша Череповский, один из помощников Сафонова.
— Три месяца назад Череповский умер. Что произошло?
— Инфаркт. Не верится, что Миши больше нет. Это был образцовый зожник. Фитнес, тренажерочка, бассейн, правильное питание, никакого алкоголя... Вдруг в 52 на охоте остановилось сердце.
— Вы с Дзюбой как агент соприкасались?
— Нет. Мы даже не знакомы.
Комиссионные
— В игровые времена вы лишь раз воспользовались услугами агента — и поколотили его. За что?
— Ну, не поколотил — так, встряхнул... Я расскажу — правда, без фамилии. В декабре 2003-го пригласили в «Сокол». А до этого в Питере один уважаемый человек спросил: «Ты сейчас без команды?» — «Да, но с «Соколом» все на мази». — «О! У нас там друзья работают. И агент есть. Выбьет тебе шикарные условия». — «Они уже хорошие». — «А будут еще лучше! Давай с нами». Я сдуру согласился.
С тем самым агентом прилетаем в Саратов. Он идет к Бурмистрову, гендиру, а мне говорит: «В приемной посиди». Вскоре выходит и объявляет: «Зарплата шесть тысяч долларов, подъемные — стольник». — «Стоп! Мы с генеральным и Корешковым, главным тренером, о других цифрах договаривались».
— Каких?
— Зарплата — восемь тысяч, подъемные — двести. Агент разводит руками: «Ну вот так...» — «Тогда на хер». Выскакиваю на улицу, ловлю такси, чтобы ехать в аэропорт. Меня догоняют: «Вернитесь, пожалуйста».
Ладно, возвращаюсь, садимся с Бурмистровым уже вдвоем. Предлагает компромисс. Зарплата — десятка, подъемные — 120. Забиваю за сезон 20 мячей — еще полтинник.
— Долларов?
— Разумеется. Провожу на поле в каждом матче первого круга не менее 75 минут — получаю 35 тысяч. Второй круг — те же условия.
— Бонусы еще надо заработать.
— Я был уверен в своих силах. Особенно после «Содовика», где за 17 матчей наколотил 23 гола и стал лучшим бомбардиром зоны Урал — Поволжье. В общем, подписываю с «Соколом» контракт, сразу приносят подъемные.
Едем с агентом в аэропорт. В самолете говорит: «Доставай». От 120 тысяч отсчитываю комиссионные — 10 процентов. В ответ: «Ты чего?!» — «Что, мало?» — «Конечно! 120 — это подъемные. Бонусы — 70+50. Контракт на два года по десятке — 240. Итого — 480. С тебя 48 тысяч долларов!»
— Ваша реакция?
— Прифигел. «Подожди, я еще два сезона за «Сокол» не отыграл. Голов не забил, нужное количество матчей не провел...» — «Нас это не касается. Тебе обещали, что сделают условия лучше? Ты их получил! Плати!»
— Тут-то вы его и «встряхнули»?
— Ага. Но сначала отдал 48 тысяч.
— Зачем?
— Чтобы больше этого типа не видеть. В конце года с ним все равно пришлось бы за бонусы расплачиваться. Хотя на них в какой-то момент я уже не рассчитывал.
— Это почему же?
— Первая половина чемпионата прошла на ура: я стабильно в старте, 12 голов. 4 августа приезжаем в Томск, забиваю 13-й — и меня, как косой, срубает Олег Шишкин. Двойной перелом!
— Ой, ужас.
— Понимаю: сезон закончен, все насмарку. Из бонусов светит только 35 тысяч — за первый круг. А дальше... Огромная благодарность Александру Корешкову и Павлу Стипиди, спортивному директору «Сокола». Никогда не забуду их доброго отношения.
— Что было-то?
— Возвращаемся из Томска чартером, на нем же сразу отправляют в Питер, где делают операцию. Все оплачивает клуб. Но главное даже на это. Еще в Саратове сижу загипсованный в самолете, идет дозаправка. Вдруг открывается дверь, заходят Стипиди с Корешковым, достают доллары, начинают отсчитывать: «35 тысяч — за первый круг, 35 — за второй, 50 — за 20 голов. Держи!»
— 120 тысяч?!
— Да! Я остолбенел: «Но ведь 20 не успел забить...» В ответ: «Сейчас у тебя 13. Что, за оставшиеся 18 туров семь не положил бы? Плюс ты один из наших лидеров, постоянно в основе, свой процент матчей к концу чемпионата точно бы набрал. Так что спокойно лечись и готовься к новому сезону».
— Фантастика. Шишкин за перелом извинился?
— Нет. Вот это самое удивительное. Мы же не просто в одном клубе играли — питерском «Динамо». Когда Гладилин выгнал Олега, он никак не мог найти команду и два месяца у меня в квартире жил. Я его кормил-поил, машину свою давал...
В Томске Шишкин ломает мне большеберцовую кость и лодыжку. Прямо со стадиона на скорой увозят в больницу. Там зависаю на трое суток, поскольку выезд спаренный, у «Сокола» следующий матч в Новокузнецке, и чартер меня забирает на обратном пути. За эти дни в моей палате побывало все руководство «Томи», тренер Петраков, Передня, Себелев, другие игроки. А Шишкин так и не появился. Даже не позвонил!
— С тех пор встречались?
— Никогда.
— Восстанавливались-то долго?
— Всего три месяца! Никто не верит, что это возможно при таком диагнозе. Но уже в октябре я вышел на замену в игре с «Тереком».
— После двойного перелома?! Что за чудеса?
— Это действительно чудо. За которое нужно сказать спасибо доктору «Сокола» Олегу Винокурову. Он и сейчас при деле, работает в «Пари НН». А тогда спросил: «Хочешь побыстрее вернуться на поле?» — «Конечно». — «Есть проверенная методика. Шоковая. Готов терпеть боль?» — «Да».
За полтора месяца в гипсе мышцы атрофировались. Винокуров и их разрабатывал, и голеностоп, длиннющей иглой ежедневно колол какие-то препараты в район ахилла. А чтобы я от дикой боли не орал, засовывал мне в рот, как собаке, резиновую палку.
— Сколько длились мучения?
— Шесть недель. Когда приступил к тренировкам с командой, все охренели. В газетах писали, что выбыл минимум на восемь месяцев. Тут прошло три — и я уже на поле!
Белкин
— Кроме Тарханова, есть в нашем футболе люди, которым не подадите руки?
— Галямин. Ну и Белкин.
— За что же вас этот Белкин невзлюбил?
— Из-за трансфера Нарубина. Лето 2016-го. Лещук ломается, Николай Палыч Гонтарь, тренер вратарей «Динамо», говорит: «С Шуниным в ФНЛ играть не буду. Он слабо провел предыдущий сезон, психологически неустойчив... Ищите первого номера».
Начинаем мониторить рынок. Селихов! Но за него «Амкар» просит космические 300 миллионов рублей. «Анжи» за Беленова — еще больше. По разным причинам отпадают другие кандидаты, в списке остаются двое: Юрченко и Нарубин. Я к Гонтарю: «Кого?» Палыч пожимает плечами: «Вратари одного уровня. Кто для клуба выгоднее, того и берите».
— Гонтарь искренне считал, что Юрченко и Нарубин сильнее Шунина?
— Да. Иду к Сысоеву, объясняю расклад — и добавляю: «Я не агент Нарубина. Просто у нас неплохие отношения, как-то звонил мне, консультировался, когда в «Тосно» денег не платили. Я сидел в машине с Хохловым и Белкиным, они слышали этот разговор. Представляю, какую вонь устроит Юрий Николаевич, если Сергей перейдет в «Динамо».
Дальше переговоры с вратарями вел уже лично гендиректор. Юрченко отпал из-за того, что в межсезонье остался без команды, заплатить требовалось лишь его агенту. Которого не было у Нарубина, принадлежавшего «Уфе». Для «Динамо» это упрощало ситуацию.
— Мы запутались.
— Все упиралось в потолок зарплат в ФНЛ — 300 тысяч рублей в месяц. Как пригласить вратаря на такие деньги, если он в «Уфе» получает под миллион? Газизов предложил заложить эту разницу в трансферную сумму, из нее Нарубину и доплачивать.
Белкин, в ту пору вице-президент клуба, был в курсе ситуации, видел документы, знал, что договаривался с Газизовым Сысоев, а не я. Вдруг появляется заметка, что Орещук за миллион евро купил вратаря, у которого нет селезенки, пилит динамовский бюджет, ну и все в таком духе.
— Сразу поняли, откуда ветер дует?
— Естественно. Но не буду же рассказывать журналистам про схему, позволяющую обойти потолок зарплат, и о том, что реальная цена Нарубина намного ниже. Кстати, без селезенки он тогда уже лет пять спокойно играл. Белкину после публикации я предъявил. Он меня послал, я его взял за горло... Вот с того момента и закусились.
— Значит, Нарубин шел в «Динамо» первым номером?
— Да. Помешало стечение обстоятельств. У Сергея не было визы, на сбор в Германию улетели без него. В Москве поработал с молодежкой на синтетике, тренер дал то ли 250, то ли 300 прыжков — и опухло колено. Пока дней десять лечился, Шунин здорово провел контрольные матчи, вытащил два пенальти, и штаб решил довериться Антону.
— Когда же Гонтарь изменил о нем мнение?
— Как раз в том сезоне. Шунин играл блестяще, постоянно выручал, помог «Динамо» за год вернуться в РПЛ, а потом и до сборной дорос.
Твит
— Убрали вас из «Динамо» осенью 2016-го при странных обстоятельствах.
— Формально — за твит. Ваш коллега выложил крайне неудачный снимок новичка «Урала» Конате и написал: «Судя по паспорту, этому парню 18 лет». Я прокомментировал: «Судя по фотографии, ему 18 до 100 осталось». И воткнул смайлик — мартышку, закрывающую глаза ладонями.
— Юмор оценили не все.
— Поднялся шум: Орещук — расист, темнокожего футболиста ассоциирует с обезьяной... Бред сумасшедшего! Просто сейчас подобных смайликов куча, а тогда был один-единственный — с мартышкой. Так что никакого подтекста. Но в тот же вечер мне сказали: «Пиши заявление».
— Чьи слова?
— Сысоева. Когда встретились годы спустя, я услышал: «Извини, что так получилось. Мне руководство ВТБ поставило ультиматум: не уволишь Орещука — выпроводим вместе с ним. Впрочем, через пару недель меня все равно убрали».
В то время уже полыхала война — между болельщиками, ВТБ и председателем совета директоров Проничевым, которого хотели снести. Сысоев — человек Проничева. А я — Сысоева. Улавливаете?
— Поэтому за ваш твит и зацепились?
— Ну конечно! Нашли повод — и все, давай, до свидания.
— Когда в 2019-м вы снова объявились в «Динамо», Белкин занимал уже должность генерального директора. Не смущало?
— А с ним практически не соприкасался. Соловьев сразу предупредил: «Я твой начальник, всё через меня. Напрямую!» В этом смысле мне с руководителями везло. В первый динамовский заход, еще на собеседовании, Проничев с Сысоевым сказали: «Рома, мы ни хрена в футболе не понимаем, денег у нас нет. Делай что хочешь, но «Динамо» за год должно вернуться в РПЛ». И у меня был полный карт-бланш, сам набирал тренерский штаб, административный, медицинский, приглашал игроков.
— А во второй заход?
— Тоже была полная поддержка со стороны Соловьева, Гафина и Хохлова, который и настоял на моем возвращении. Многие решения мы принимали вчетвером, без участия генерального. На его мелкие пакости внимания не обращал.
— Например?
— Я договорился в Варшаве о приобретении Шиманьски. Приезжаю в аэропорт, на регистрации слышу: «У вас билет в эконом». — «Как? Был же в бизнес». — «Переоформили». Звоню Удальцову, начальнику команды, и выясняется: распоряжение Белкина.
— Маленькая месть?
— Да. Потом Соловьев на общем собрании произнес: «Спортивный директор — лицо клуба. Плевать в это лицо я никому не позволю». А мне сказал: «Есть у меня помощница, Дарья. Теперь летаешь через нее».
— Для спортивного директора «Динамо» зарплата у вас была смешная.
— 250 тысяч рублей. Соловьев обалдел, когда узнал. Получилось как? При первой встрече мы не обсуждали, сколько буду зарабатывать. О деньгах я вообще не заикался, просто мечтал вернуться в «Динамо». Юрий Алексеевич сказал: «Берем на испытательный срок, три месяца. Все, езжай в клуб, оформляйся». А это уже вотчина Белкина, он и положил мне такой оклад.
— А дальше?
— К концу испытательного срока заглядываю к Соловьеву: «Вот чеки. Можно хотя бы расходы на такси компенсировать? Цены за границей кусаются, в командировках ежемесячно на это трачу минимум тысячу евро. Больно! Все время в минусе — при моей-то зарплате...»
Юрий Алексеевич смотрит непонимающе: «А какая у тебя зарплата?» — «250 тысяч. Рублей». — «Сколько?! Так, а с чеками что?» — «Такси». — «Разве клуб не оплачивает?» — «Нет. Только проживание в гостинице и завтрак. Обед и ужин — за свой счет».
— Соловьев озадачился?
— Сначала за голову схватился, потом за телефон. При мне набрал Белкину: «Сейчас приедет Орещук подписывать новый контракт. Зарплата — 850». Слышу в трубке: «Что-о-о?! Да у меня меньше!» — «Ну, извини».
— Круто.
— Правда, эту зарплату успел получить всего один раз. В октябре Хохлов подал в отставку, и я сказал Соловьеву, что должен разделить с тренером ответственность за результат.
Ну а Белкин напоследок вновь отличился. Прихожу в отдел кадров забирать трудовую книжку, вижу запись: контракт расторгнут по соглашению сторон. Говорю: «Секундочку! С Юрием Алексеевичем договорились, что увольняюсь по собственному. Переписывайте».
— Разница настолько принципиальна?
— Учитывая «доброе» отношение генерального директора, прекрасно понимал, что ситуацию он развернет так, будто меня из «Динамо» выгнали. Белкин прибежал, раскричался: «Ты что о себе возомнил?! С какой стати нам запись в трудовой менять?» Я ответил: «Если вы по-прежнему настаиваете на формулировке «по соглашению сторон», платите мне всё до конца контракта. Хоть буду знать, за что страдаю». Он моментально притих, буркнул: «Ладно, перепишем».
Райола
— В «Локомотиве» Сапатер и Обинна, не самые умелые футболисты, получали по 150 тысяч евро в месяц. Когда вы были шокированы зарплатой игрока?
— Меня не зарплата удивляет, а гигантский разрыв в цифрах при переходе в новый клуб. Допустим, взяли в «Динамо» еще до меня шведского защитника Хольмена. Специально навел справки — в своем «Эльфсборге» он зарабатывал около шести тысяч евро в месяц. А у нас — 70 тысяч! С какого перепугу?
— Кроме Филиппа «Боруссия» в 2019-м предлагала вам еще и Шюррле. Что отпугнуло?
— Цена. 20 миллионов евро за игрока, который уже с ярмарки едет! Плюс зарплата бешеная — в районе трех миллионов в год.
— В «Спартак» — то потом перешел.
— На правах аренды. И не сильно помог. Так что мы правильно сделали, отказавшись от Шюррле.
— Вы обмолвились, что «Динамо» тогда предлагали Балотелли. Там какие суммы звучали?
— Такие же, как у Шюррле. Стипич меня сразу предупредил: «По Балотелли цифры неподъемные. Но, если хочешь, организую тебе встречу с Райолой, его агентом».
— От таких предложений не отказываются.
— Конечно! До этого с Мино общался мельком — в большой компании на «Сан-Сиро», когда играли «Милан» с «Интером».
— Впечатление?
— Кайфовый дядя. Веселый, без понтов. Хи-ха, ха-ха. Наливай-выпивай-закусывай. Но! Как только дело касается денег и переговоров, это скала. Вообще не сдвинуть. На все плевать, компромиссы не признает. Вот есть цена, которую сам же придумал, — и от нее ни на шаг. Устраивает вас? Прекрасно. Нет — досвидос.
— Как же с таким подходом стал чуть ли не самым влиятельным агентом в мире?
— Сарафанное радио. Фартануло с Ибрагимовичем, раскрутился и начал остальных звезд окучивать. Мендеш такой же. Повезло, что встретил Криштиану, за счет его имени набрал обороты — и дальше все как домик складывалось.
— Из зарубежных менеджеров и агентов — самый пафосный?
— Леви, президент «Тоттенхэма». Куражистый, непредсказуемый. Денег как грязи. Сегодня в добром расположении духа — спокойно идет на уступки. Как с тем же Орье. За которого просил 20 миллионов, а сошлись на 8+2. Но есть и обратный пример.
— Еще кого-то из «Тоттенхэма» пытались купить?
— Янссена, форварда сборной Голландии. В 2019-м, в «Динамо». Прилетаю в Лондон, встречаюсь с Леви. Он с порога: «Девять миллионов евро. Сразу!» — «А если аренда с правом выкупа и бонусы?» — «Девять!» — «Может, аренда и выкуп?» — «Девять!» — «Давайте хотя бы 50 на 50, два транша по четыре с половиной миллиона». — «Девять!» Ну епэрэсэтэ ... Вот как с таким договориться?
— Никак.
— А когда уже в качестве агента вел переговоры по Орье, услышал от Леви: «Имей в виду, могу с тобой за футболиста кешем расплатиться». Я от неожиданности переспросил: «В каком смысле?» — «В прямом. Если привезешь мне хорошего игрока, комиссионные получишь кешем. Знаю, для русских это в порядке вещей». Мне стало интересно: «Даже 10 миллионов евро — и наличными?» — «Хоть 50!»
Мамаев
— Вычитали, что в 2019-м трансфер Мамаева в «Динамо» сорвался по нелепой причине.
— Это в телеграм-каналах писали — будто я перенес встречу с Пашей на три часа из-за командного собрания, он ждать не пожелал и укатил в «Ростов». Все не так!
— А как?
— Мамаев только-только освободился. Мы с Хохловым понимали: команде не хватает именного такого человека. Духовитого, способного стать лидером и на поле, и в раздевалке. От Соловьева получили добро на переговоры. Встретились с Пашей. Он очень хотел играть, заоблачных требований не выдвигал.
— А конкретнее?
— Решили так: пока условия будут скромные. Но если заиграет — возвращается на прежний уровень зарплаты. Ударили по рукам, Мамаев полетел разрывать контракт с «Краснодаром». Через два дня должен был вернуться и пройти медосмотр.
Мы тем временем отправились во Владивосток на кубковый матч. Проиграли. В шесть утра приземлились в Москве, я включил телефон и обнаружил в рабочем чате сообщение от Соловьева: «По Мамаеву давайте отложим. И так хреново играем, а если еще его возьмем, пойдет волна хейта. Я не готов».
— Ясно.
— Единственное, о чем жалею, — сразу не позвонил Мамаеву, не объяснил ситуацию. Смалодушничал, отправил СМС. За что позже перед Пашей извинился.
— За последние годы были моменты, когда хотели завязать с агентским бизнесом?
— Такие мысли периодически проскакивают. Допустим, пару лет назад друзья предлагали заняться торговлей газом и проверкой счетчиков. Это огромные деньги — с агентскими близко не сравнить.
— Что удержало?
— Прикинул: ну на сколько меня там хватит? На год? Полтора? Потом точно потянет назад. Но дорога в футбол будет уже закрыта. Я понимаю людей, которые попали в агентский бизнес с улицы, что-то заработали, переключились на другое направление и прекрасно себя чувствуют.
— Например?
— Артемов, Минасов... Их давно не видно, не слышно, от футбольных дел отошли. У Олега бизнес в Эмиратах, у Арсена — в Испании. Но я так не смогу. Всю жизнь в футболе!
— В этом году череда юбилеев — 50 вам, Радимову, Хохлову...
— Ужасная дата! Даже думать не хочется!
— Праздновать собираетесь?
— Не знаю. Меня эти цифры страшат. Я как вчерашний помню 1995-й. Сидим на сборах, играем в карты. Говорю: «Пацаны, какая красивая дата — 2000 год...» Мне отвечают: «Да когда он еще будет!» Одно мгновение — уже 2025-й.
