«Дети — механизм достижения амбиций взрослых, их никто не бил». Тренеры ответили на обвинения в абьюзе
Нездоровые отношения в треугольнике «спортсмен — тренер — родитель» — история для фигурного катания долго замалчиваемая, но абсолютно массовая. Вчера стало известно об обвинениях в домогательствах в отношении 12-летней Вероники Жилиной со стороны тренера Сергея Розанова, и есть основания предполагать, что ящик Пандоры всего лишь приоткрылся, всего лишь появилась маленькая щелочка.
В феврале мы рассказывали историю семьи Козловских. 8-летняя Лиза и 7-летняя Маша занимаются фигурным катанием, сейчас — в «Коньке Чайковской», но их родители и сами девочки обвинили в жестоком отношении тренеров школы «Лидер» — Ивана и Светлану Калистратовых.
Было бы странно не дать высказаться стороне тренеров. Они не сразу, но прервали молчание. И вместе с известным адвокатом Андреем Князевым представили свою позицию. Честно говоря, послевкусие общения с обеими сторонами тяжелое. И история Козловских — Калистратовых — лишь единственная из мириад, прорвавшихся наружу. Но хорошо описывающих в миниатюре ситуацию с детским спортом в России. Хорошо бы успокоиться и тренерам, и родителям — и дать чуть больше уважения детям.
Впрочем, судите сами.
Сердце всегда относится к детям любя
— Светлана, Иван, можно детский вопрос: а почему вы стали тренерами?
Светлана: — Мечта детства. Я пришла в фигурное катание с двух лет. Мама водила за компанию с сестрой, которая занималась на открытом катке. Как говорят, я ломилась на лед. У меня пошло не хуже, чем у старших. Но со временем я поняла, что хочу стать не чемпионкой, а тренером, растящим чемпионов. Может, свой тренер нравился — по доброте и отношению напоминал папу. Мог, конечно, и прикрикнуть, и ладошкой помочь — тогда это вообще было нормально и не запрещалось. Родителей ничего не смущало, все ради результата. Все понимали, что тебя нужно простимулировать.
Иван: — Я был вынужден им заниматься, третий ребенок в семье. Мама не могла разорваться, куда девочек ведут — туда и меня. Но в 90-е годы я точно не фанател от фигурного катания. Нравилось заниматься, не нравилась реакция в школе и во дворе. В старшем возрасте я скрывал свое занятие. Брал огромную хоккейную сумку, клал коньки, брал клюшку и говорил пацанам, что я на хоккей. Мальчик-фигурист в то время — так себе.
Светлана: — А с тренерством тоже я его попросила.
Иван: — Да, я покатался в шоу Авербуха, в «Ледниковом» тренировал Жанну Фриске и Мишу Галустяна, причем они были очень разные — Жанна прилежная, а Миша уезжал, если видел, что лед еще не залит. Потом работал инструктором на ГУМ-катке, Ирина Викторовна Лобачева мне доверяла детей. Уходил из фигурного катания — был менеджером по продажам, в туристическом бизнесе работал. Фигурное катание меня застало в автосалоне, в 2014 году, когда начался кризис, а планы продаж нам поднимали. Тогда понял, что больше так не хочу. Светлана мне предложила помогать с малышами.
Светлана: — А потом дети сами к нему просились.
— А зачем собственная школа? Это уже серьезное погружение.
Светлана: — В госшколах неудобное время, не всегда остается время на себя, своего ребенка. Все жалуются, например, что не успевают учиться, иногда приходится кататься в 6 утра. В своей школе ты можешь сделать удобные условия. Мы специально ставим тренировки на вечернее время, чтобы было удобно и нам, и детям.
— Рано или поздно должна возникнуть дилемма: когда можно прикрикнуть на ребенка, можно ли коснуться, применить силу. Вы для себя ее решали?
Светлана: — Решали. Но сердце всегда относится к детям любя. Особенно когда у тебя есть свой ребенок — ты понимаешь, что этот ребенок тоже чей-то.
— Своих детей тоже бьют, и в России это даже будто популярно.
Светлана: — Соглашусь. Но в моем понимании — всегда можно договориться. Дети точно не дураки. Если ты повышаешь голос, но потом объяснил, почему, тебя поймут. Посмотрите на каток — музыка играет, много людей. Тут постоянно шумно, одновременно идут несколько тренировок, иногда надо просто докричаться до ребенка. Я не считаю, что это унижение ребенка, повышение голоса дает команду на выполнение задания и не имеет ничего общего с унижением.
Иван: Просто родители даже по-разному воспринимают то, что происходит на льду.
— Про крик понятно. Но можно ли ударить ребенка? Неужели вы никогда детей не шлепали?
Светлана: — Мы — нет.
Иван: — Вопрос в формулировках, понятие сложное. Кто-то назовет шлепком, а мы скажем — обозначили мышцу. Если ребенок недотягивает ногу, я могу подъехать и указать рукой на это место, показать, что не так. Это не удар, это указать рукой на то, что нужно скорректировать сейчас в момент тренировки. Мы никогда не позволили себе ударить детей, не проявляли агрессию к ним. Проявить агрессию, как иногда родители выходят из себя, швырнуть на лед — нет, такого не было никогда. Тренировки у нас открытые, родители могут с трибун наблюдать, как происходит занятие, что многие и делают. Поэтому могу с уверенностью за себя и своих коллег сказать, что физического насилия ни я, ни мои коллеги по отношению к нашим ученикам никогда не применяли.
Светлана: — Меня обвинили, что я впиваюсь детям ногтями в тело. Но это также не соответствует действительности. Я люблю длинный маникюр, однажды я играла в хоккей и в процессе игры, видимо, надломила один из них, а потом во время тренировки по фигурному катаю я указывала на мышцы и тот элемент, который нужно выполнить, и ноготь окончательно сломался. Козловские рассказывают, что я детей царапаю. Такого не было, ни один ребенок не пострадал.
— Я поклонник женского маникюра, но, может, раз такие ситуации, сделать покороче?
Светлана: — Может быть, я задумаюсь. Но, к сожалению, всегда могут к чему-то другому придраться.
Иван: — Мне кажется, тут должна работать другая логика. Всегда есть к чему придраться. Но не нравится — собираетесь и уходите. Я захожу в магазин, и, если не нравится ассортимент, разворачиваюсь и иду в другой.
Андрей: — Родители могут участвовать в учебном процессе, но это должно быть ограничено. Болит зуб — пошли к стоматологу, необходима юридическая защита — обратились к адвокату. Хотели бы научить ребенка катанию на коньках — пошли к тренеру. Это профессионалы, которым вы доверяете.
— Разница в логике в том, что со стоматологом между вами только ваш зуб, а тут ребенок, самостоятельный человек.
Андрей: — Если у ребенка нет желания, тренеры скажут ему и родителям — зачем мучиться и продолжать? Часто желание родителей превалирует. Дети для родителей становятся механизмом достижения собственных амбиций — говорю это как наблюдатель со стороны. Все родители так делают, но иногда это выходит за пределы разумного. И Иван со Светланой стали жертвами, как я считаю, этого желания родителей Козловских самореализоваться. В том числе через ведение блога.
Видео с чехлом — не удар, а инсценировка
— Как вы в принципе познакомились с Козловскими? У вас были нормальные отношения?
Иван: — С самого начала и до ухода — прекрасные. Даже после — они приходили, приводили Лизу и Машу, мы общались. Для нас их интервью — шок. Ко мне обратилась Елена Тараненко года два назад, общая знакомая. Она предложила мне взять их, но сказала, что нужно подтянуть дисциплину, у детей с этим были сложности. Я приходил посмотреть их тренировки — Маша была более старательная, Лиза вообще не воспринимала тренера, могла просто убежать со льда.
Мы познакомились, провели тренировку. Я предупредил, что родители у нас на трибунах, а не у бортика, который закрывается, чтобы дети не отвлекались, а родители не мешали процессу. На мои условия согласились, родители признавали, что Лиза избалована. Я предлагал им вводить ограничения дома, улучшать дисциплину. Со временем девочки стали спокойнее. Короче, мы включились в работу.
Недели через две папа приходит с идеей: «Можно мы будем вести YouTube-блог?» Я был не против — а что, интересно. Если не мешает тренировочному процессу — снимайте.
— Жалеете?
Иван: — Нет. Ролики были добрые, девчонкам самим нравилось развиваться как блогерам. Мы отмечали 1000 подписчиков и так далее.
Светлана: — Иван Борисович даже участвовал, что-то рассказывал. Но потом они начали писать сценарии для видео. С этого все и началось.
Андрей: — Постепенно, как мы понимаем, этот процесс стал гипертрофироваться, то есть процесс съемок стал первоочередным относительно тренировок. Для развития блога и известности им нужен был конфликт. А тренеры не соглашались на это, поскольку для Ивана и Светланы обучение и тренировки превыше всего этого блогерства. Да, ребята им иногда подыгрывали, но никогда не переходили грань разумного. Между тем, как мы сейчас понимаем, Козловским нужно было все больше и больше.
— Можете описать, как это происходило?
Светлана: — Например, видео, на котором я якобы бью Лизу чехлом. Была постановочная сцена, на самом деле никакого насилия и тому подобного не было. Снимали этот ролик сами родители. Потому что к нам в какой-то момент подошел папа и показал историю Мирославы Лебедевой, которая стала известна после жестокого обращения отца. Он предложил — нам тоже нужен хайп, нужно увеличивать просмотры и охваты, давайте снимем похожее. Я не знаю, выпустили они в итоге, удалили уже, может.
— Зафиксируем — вам сказали «ударьте нашего ребенка ради хайпа»?
Светлана: — Нет, ребенка мы не били и никогда такого себе не позволили бы. Снималось раз 10 дублей видео вращения Лизы — я ругаюсь в шутку, она падает. А потом, мол, на 10-й раз, после указания на ошибки чехлом, у нее все получилось. Такая поучительная история. Это сценарий видео, предложенный родителями.
Андрей: - Еще одно видео с участием семьи Козловских, которое попало в Сеть, — где мама кричит на своего ребенка. Если это инсценировка — оно требует одной оценки, если все на самом деле, наверное, стоит задать вопрос органам опеки, насколько надлежащим образом родители исполняют свои обязанности. Еще в одном ролике на YouTube-канале дети в легкой одежде посреди ночи занимаются фигурным катанием во дворе. Странное занятие, если на то нет необходимости. Может быть, такие видео делаются тоже с целью охватов? Ни Иван, ни Светлана в съемках этих роликов участия не принимали и узнали о них сами из сети Интернет. Поэтому у нас и вызвало недоумение интервью семьи Козловских, ведь все ролики снимались ими самими. Как мы сейчас понимаем, ради, что называется, хайпа.
— А почему вы согласились сделать это движение чехлом «для указания на ошибку»?
Светлана: — Потому что мы доверяли родителям, видео было шуточным и постановочным.
Андрей: — Но там нет удара. Причинение боли, физических страданий — такого там нет. Даже если это не была бы постановка — это не удар, не уголовно или административно наказуемое деяние. В итоге тренеры отказались участвовать в этих постановках, они хотели заниматься спортивной подготовкой.
На все заявления и обращения, которые подали Козловские, мы ответим в установленном законом порядке. Не оставим без внимания и их поведение в отношении детей, пусть соответствующие органы опеки дадут свою оценку.
— Шины от картинга кидали, Иван?
Иван: — Это для меня тоже удивительно. Во-первых, шины для картинга размером с эспандер. (Показывает пальцами.) Во-вторых, есть такое упражнение на сноровку — катишь шину по синей линии, а фигурист делает «восьмерку». Да, иногда шина может попасть в конек, но в этом точно нет трагедии. И уж точно нельзя назвать это движение «кидать». В детей, конечно же, шинами никто не кидался.
То же самое с пресловутой «ладошкой» — мне посоветовали это как некий массажер. После нескольких часов на коньках затекают ноги, поэтому иногда я себе стал разминать мышцы руками, чтобы разогнать кровь, это знают все спортсмены. И мог помочь размять мышцы ученикам — на это никто никогда не жаловался. Нормальный процесс тренировки.
На поведение родителей могла повлиять блокировка YouTube и падение просмотров
— Вы готовы к возможному суду? Просто, со стороны Козловских есть видео, с вашей — все же, скорее, слова. Разве их будет достаточно?
Андрей: - Подать заявление о совершении преступления — право любого гражданина России, они свое законное право реализовали. Насколько нам известно, правоохранительные органы провели соответствующую проверку. По ее результатам принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Никакого состава здесь не имеется. Есть переписки, которые характеризуют взаимоотношения тренера и родителей, у нас есть доказательства, что через других детей Козловские, вероятно, оказывают негативное воздействие на ситуацию. Присылают сообщения — либо они, либо некая их группа поддержки — оказывают давление на юных фигуристов. Мы их сможем показать.
Видео? В России сформировалась богатая правоприменительная практика, в том числе с экспертизами. Можно даже по мимике и жестам определить, насколько постановочное видео, было ли там насилие. Извините, но, если бы я увидел неправомерное отношение к своему ребенку, я бы первым обратился в органы внутренних дел и как минимум поговорил с тренером один на один, сказал бы: «Иван Борисович, ты не прав». Но точно не стал бы заливать такие ролики на YouTube-канал — скорее бы из школы забрал ребенка.
К противной стороне много вопросов. Зачем чистить свой блог, если вы открыты и готовы ответить на все вопросы органов? По какой причине Козловские не задерживаются у других тренеров — по нашей информации, они прошли нескольких после ухода из «Лидера»? Причем получается, что эта школа дала высокий уровень подготовки — если девочек принимают в лучшие школы Москвы. Спорные вопросы всегда можно обсудить — почему этого не было сделано? Тренировки открытые, мы находимся в торговом центре.
Иван: — Для меня до сих пор ситуация даже не столько обидная, как для тренера, который вложил в занятия свою душу, сколько шокирующая. В детей было вложено много сил. Я их забирал из школы, отвозил. То есть мне, чужому человеку, доверяли. Светлана их тоже привозила на тренировки, это могут подтвердить многие. После работы с нами их берут в лучшие школы Москвы — «Триумф», «Армию фигурного катания» и «Москвич», причем в группу УТГ-1, основную, на бюджетной основе. И мы справедливо считаем, что в такой подготовке есть наша заслуга.
— Давайте по другим видео выскажемся. Вот, например, когда вы в торговом центре сидите с отцом, а рядом Лиза приседает. Это нормально?
Иван: — Да, я помню тот день. Папа тогда говорил, что статистика у канала упала, мол, ничего за новогодние не сняли. Они приехали на каток, а затем девочки сказали, что у них что-то болит. Болит — везите в больницу, я не доктор. Я помню историю, когда ребенок по настоянию мамы занимался с травмированным бедром. Для меня это был опыт, после которого я доверяю только профессиональным врачам.
Светлана: — И потом папа предложил снять наказание за якобы отказ от тренировки. И папа сидел рядом, а мама снимала. Сценарий ролика был разработан ими и ими же реализован. Куда они смотрели?
Иван: — Наверное, моя ошибка была в том, что мы разрешали им больше, чем другим родителям. Не оставляли их за бортиком. Не должно быть вне катка взаимодействия родитель — тренер, а мы общались, фактически дружили семьями. Мы рядом живем, на выходных встречались. Что я буду, их избегать?
Видимо, да, теперь взаимодействие с родителями я ограничу и буду держать дистанцию, не буду приветствовать съемку блогов. У меня есть крупное подозрение, что на поведение Козловских, возможно, повлияла блокировка YouTube или падение просмотров, например, из-за того, что на госкатках снимать видео не пускают. Возможно, они решили устроить конфликт для раскрутки канала, потому что реального конфликта не было.
Светлана: — Поймите, если бы мы применяли тут каждый день насилие, на нас бы давно написали заявление даже гуляющие посетители торгового центра. Посмотрите на видео, какие счастливые дети. Дети с удовольствием к тиранам не идут.
Иван: — Насколько мы знаем, они давили на других детей психологически, пытаясь найти поддержку своим действиям. Одному из детей, у которого умер отец, поступали сообщения, что он остался должен денег.
— Насколько мне известно, есть и другие недовольные родители, не только Козловские. Но и те, у кого блогов нет.
Андрей: — Если человек пострадал, он может обратиться в правоохранительные органы. Родители присутствовали на тренировках. Если бы они считали, что применяются недозволенные методы тренировок, они бы их скорректировали либо перестали ходить в школу. Подавать заявления спустя продолжительное время после событий — на мой взгляд, злоупотребление своим правом.
— Козловские утверждают, что заплатили вам миллион рублей авансом, и, по их расчетам, вы им должны. Что скажете?
Андрей: — По подсчетам, которые произвел Иван Борисович, они еще и должны, но им простили долг. Все денежные средства, поступающие от родителей, идут на развитие школы, материальной части, им услуга была оказана. В судебном порядке готовы отстаивать свою позицию. Пусть приносят документы, доказывающие их цифры.
У родителей начинается свой клубок сплетен
— Абстрагируясь от Козловских — вы видите в нашем спорте проблему во взаимоотношениях тренера, родителя и ребенка? С этим можно что-то сделать?
Иван: — У тренеров со спортсменами проблем нет почти никогда, скажу по опыту. Основная проблема — это родители. С какого-то этапа они начинают знать лучше, как правильно тренировать. Почему в 8 лет ребенок прыгает только двойной лутц, а другой прыгает тройной аксель? Родители начинают конкурировать между собой, требуют быть в 10 раз лучше других. У родителей начинается свой клубок сплетен. Бывало у меня такое, что одна из мам всем рассказывала в раздевалке, как все плохо, и наслаждалась тем, как уходят другие, менее опытные. А сами они оставались.
Если что не получается — проблема в тренере. А ребенок чувствует, слышит эти разговоры дома, в комфортной машине, на которой его довезли на каток. Но никто не задается вопросом о разнице между детьми, стартовых позициях, кто чем жертвует. Мы хотим же и олимпийскими чемпионами стать, и отличниками, и в кружок пения и шахмат успеть. У меня ни одного конфликта с ребенком не было за все время, поверьте. В случае с Лизой и Машей — это мой год жизни, который я забрал у своего ребенка и вложил в них.
— Что скажете амбициозным родителям, которые отдают ребенка в спорт?
Иван: — Что если отдали — то как со стоматологом: когда мы к нему приходим, то не говорим, как сверлить зуб. Надо доверять специалисту, а если есть сомнения — обсуждать. У нас частная школа, прайс открыт. То есть тебя что-то не устраивает, но ты продолжаешь платить? Почему не уходишь сразу? Зачем пытаться что-то доказать тренеру? Школ много, тем более в Москве.
— Оказавшись перед родителями, что вы им скажете?
— Ничего не скажу. «Добрый день, здравствуйте». Я всегда здороваюсь, меня так воспитали.
— А оказавшись перед детьми?
— Тоже поздороваюсь, но больше говорить ничего не буду. При такой ситуации с родителями любые твои слова могут исказить в противоположную сторону.
— Андрей, последнее — а почему вы взялись за это дело?
Андрей: — У нас есть общие знакомые, но это даже не столь важно — мне хочется помочь людям. Человек не должен оправдываться за то, чего не делал. Я перед нашей первой встречей специально пришел на каток заранее, собрал информацию, посмотрел, как это все выглядит. Иван делает благое дело, воспитывает детей, развивает их.
Знаете, я что-то не помню заявлений об уголовных преступлениях в отношении Тутберидзе, ни одного. Хотя в СМИ периодически всплывает информация о специфических жестких методах ее работы. Правда это или нет — мы не знаем, но фантазировать на эту тему не стоит. В интернете можно написать что угодно, но никто за свои слова отвечать не хочет. Так и тут — громкие заголовки, но Иван и Светлана не сделали ничего такого, за что надо извиняться. Наоборот, спасибо бы сказать. Но спасибо мы не дождемся, поэтому хотелось бы, чтобы родители девочек соблюдали этические нормы и отвечали за то, что заявляют. А девочкам мы желаем удачи и самореализоваться в том деле, в котором они пожелают.
RSS